Игорь Сергеевич пытался убедить себя, что бояться нет оснований. Кому может серьезно понадобиться его убивать? Но вообще ситуация складывалась предельно глупо: какая-то ненормальная ему угрожает, и из-за этого он, выходит, должен оглядываться на каждом углу. Чушь, ерунда, непорядок, дисгармония. Но внутренний голос подсказывал Игорю Сергеевичу, что именно так чаще всего и происходит убийство: глупо, необоснованно, нелогично. Как сейчас говорят, немотивированно. Что там болтала акушерка насчет того, будто он ошибся, мальчика или девочку носила эта ненормальная? Если из-за этого убивать, тогда мир вообще уже никуда не годится.
Зато теперь у Игоря Сергеевича появился шанс покончить со своим многолетним комплексом: якобы он изнеживается в постоянно женском окружении, в его натуре происходит не присущее мужчине сглаживание углов. Вот и нашлась возможность проявить свое мужество: если он сумеет добраться до дому, не впав за это время в панику, можно будет потом себя уважать. Выходит, нет худа без добра: он идет по улице наперекор глупому положению, наперекор собственной трусости, которая все-таки есть в его сердце. Наперекор домашним проблемам и особенно Светке с ее трудным возрастом. Так ведь и не позвонила, негодница, отцу на работу!
Вдруг в затемненной аллейке сквера перед ним выросла плотная, рослая фигура шикарно одетой девки с длинными распущенными волосами. Не успев ничего сообразить, Игорь Сергеевич почувствовал на своей шее, выше шарфа, какую-то холодную щекотку и сдуру подумал, что бы это могло быть. И тут раздался хрипатый голос девки, придушенно зашептавшей в его ухо:
— Ну что, гад, пришло время расплаты. Теперь понял, что людей дурачить нельзя? Родилась бы у меня дочка, жила б я припеваючи, а теперь мне в тюрягу, а тебе — на тот свет!
Игорь Сергеевич хотел возразить, что это нелогично, что УЗИ не всегда показывает пол ребенка и, наконец, иметь мальчика очень здорово. Он бы тоже не отказался от мальчика, хотя у него дочка... Но в эту минуту дух захватила жуть прозрения: такая вот странная, заведенная, словно подкуренная, девка как раз и может совершить убийство. Ей плевать на то, что все это выглядит нелогично, — у нее есть какая-то своя, непонятная ему, логика.
— Папка! — послышалось издали, и на дорожку со стороны кустов вылетела Светка. Вот уж кому нельзя было здесь появляться, вот уж это совсем никуда! Ведь даже находиться рядом с чокнутой девкой очень опасно. Страх за дочь накатил волной и смел парализовавшее Игоря Сергеевича оцепенение: он вдруг резко вывернулся из-под приставленной к горлу финки и схватил девку за руку. Правда, в начале этого маневра она вполне могла бы его зарезать, но Светкино внезапное появление подействовало и на нее. Девка вдруг словно обмякла, и взгляд у нее стал тягуче-тоскливым, но без злого напора.
А Светка смотрела на все расширенными от ужаса глазами и не могла даже двинуться с места. Это хорошо, что она не подошла ближе — так было безопаснее. А вообще Игорь Сергеевич чувствовал, что страшный момент уже позади. Светкино появление спугнуло эту ненормальную в шикарной куртке, сейчас она, пожалуй, больше не опасна. Однако он должен с ней разобраться, чтобы потом не ходить всю жизнь оглядываясь.
— Ну что, в милицию тебя сдать? — спросил он, без труда выворачивая ее уже вялую руку, из которой, звякнув, выпала финка.
— Ты мне всю жизнь испортил, — убежденно выпалила она.
— Что ж я такого сделал? Вот здесь моя дочь стоит: скажи при ней — что я такого сделал?!
— Дочь, дочь... У меня тоже могла быть дочь, и тогда все было бы хорошо!
— Но я же не Бог... — Он чуть было не развел руками, да вовремя вспомнил, что нельзя отпускать эту ненормальную.
— Ты специалист! Должен был знать, кто у меня будет — девочка или мальчик! А ты перепутал, козел долбаный!
— Это не роковая ошибка, — перебил он. — Что тебе, мальчик не нужен? Ты что, на помойку его выбросила или кому отдала?
Девка вдруг сгорбилась и побрела назад по дорожке, словно ее никто не держал. Вырвалась она, что ли, или он сам невзначай отпустил ее руку? Может быть, так вышло потому, что Игорь Сергеевич почувствовал в ней тот импульс отчаяния, ту физически ощутимую обреченность, которую ему иногда случалось наблюдать у своих пациенток. В тех случаях, когда дело обстояло скверно — при диагнозе-приговоре или когда беременной, желающей сохранить ребенка, назначался аборт по медицинским показаниям.
Светка наконец сорвалась с места и полетела в объятия к отцу. Что ни говори, а ее запоздалое раскаяние спасло ему сегодня жизнь. Впрочем, почему запоздалое? Дочь поспела в самый важный момент — не выйди она сегодня отцу навстречу, отдыхать бы ему нынешней ночью в морге.
На намерзшей под ногами ледяной корочке тускло поблескивал нож, который он выбил у ненормальной девки. Хорошо, что она потом не наклонилась его поднять. Какое-то время Светка и Игорь
