три утра ветер гулял по помещениям Университетского клуба им. Рубена Дарио в Манагуа, мы, трое или четверо, ощущали себя так, будто нас несколько сотен; мы, трое или четверо, были лидерами множества молодых людей, которые, как и мы сами года два тому назад, начали участвовать в политической жизни студенчества. Как и мы, многие из них, их большинство, должны были начать бороться и дойти до победы или погибнуть.
Можно сказать, что этот триумф стал качественным скачком, кульминацией целой фазы развития и началом нового этапа. Победа РСФ на выборах в КУУН дала нам большие преимущества в развитии организационной политической работы, потому что сам факт того, что мы стали хозяевами помещений КУУН, уже означал, что мы получили место для своих собраний, которые теперь можно было не проводить у себя по домам или на снимаемых студентами квартирах. Это означало, что у нас появились пишущие машинки, фотокопировальные аппараты и множительные машины. Но самое главное, у нас появились деньги. То есть победа РСФ на выборах в КУУН позволила нам использовать в университете легальные и официальные пути для развития работы СФНО, РСФ и самого КУУН. Ведь до этого мы поддерживали РСФ еженедельными взносами, а это было слишком мало.
Тогда перед нами в миниатюре возникла проблема, которая ныне стоит во весь рост; хотя у нас и так не хватало кадров для работы в РСФ, мы были вынуждены перебросить часть их в КУУН.
Первым из наших ушел в КУУН Гато, самый опытный и дольше всего работавший в РСФ. Он должен был развернуть политическую работу, а также возглавить борьбу за наиболее настоятельные требования студентов. Примем так, чтобы студенты были удовлетворены нашей деяльностью, увидели преимущества и то позитивное, что дает РСФ, находясь у власти в университете, и вновь проголосовали за нас в следующем году. Для нас это было необходимо, поскольку в ходе этой борьбы за КУУН мы могли подбирать для РСФ наиболее проявивших себя товарищей. Кроме того, как я уже тебе говорил, это позволяло нам задействовать структуру и экономические ресурсы КУУН для пропагандистской работы не только самого КУУН и РСФ, но и СФНО.
Раньше, до этой победы, мы были вынуждены все необходимое нам тащить из университета, а это приводило к конфликтам с администрацией. Мы прихватывали все, что могли стянуть. Сумки наших соратниц были известны тем, что мы прятали там папки, пачки писчей бумаги, краски для рисования плакатов. Мы воровали ластики, скрепки... А теперь, что за радость, мы раздобывали 200 песо на покупку десятка распылителей краски, которыми стали писать лозунги на ватмане и разрисовывать стены университета и городских зданий. Словом, сохранить контроль над КУУН означало располагать деньгами для всего этого.
После того как РСФ победил в университете, кражи в Альма-матер заметно сократились. А ведь студент, не правда ли, всегда немножечко жулик? Кстати, я припоминаю, что сумки наших подруг мы занимали не только этим. Оставалось там место и для других вещей, которые мы «уносили» из универсамов. И еще для кое-чего, что вряд ли понравится некоторым пуританам. Дело в том, что среди нас организовалось нечто вроде синдиката влюбленных парочек. Нас страшило, что наши подруги могут забеременеть. Так что же делать?.. Выход один — искать противозачаточные средства. Но, поскольку они стоили очень дорого, мы придумали следующее. Нам удалось разузнать, что в аптеке Бальядареса, находившейся в полуквартале от Прио, у правого края витрины в первом ящике находилось искомое. Там же раскладывались журналы «Вангуардиа», «Экран», «Сьете Диас», сборники «Ридерс дайджест» и всякая тому подобная литература. Итак, сказано: стянуть противозачаточные средства. И медлить тут нечего! Операция развивалась следующим образом. Приходили мы в аптеку обязательно двумя или тремя парами. Как настоящие конспираторы, ми разузнали, что именно в полдень — в обеденный час — в аптеке бывает меньше всего персонала. Там оставалась только одна женщина с коротко стриженными волосами и с выражением глубокой тоски на лице... даже больше горечи, чем тоски. Итак, мы входили в аптеку, и одна пара предпринимала отвлекающий маневр — спрашивала лекарство, которое, как мы знали, находилось на верхней полке прямо в противоположном конце аптеки. Чтобы достать его, женщина должна была забраться на стул и повернуться спиной к ящику, где были противозачаточные средства. В этот момент другая пара вроде как бы просматривала журналы и ...раз, открывала ящик. Я помню, что когда это выпадало делать мне, то я настолько широко растопыривал кисть руки, что мне сводило пальцы, и когда я сжимал их, то захватывал столько, сколько только мог. Стоявшая рядом со мной подружка на всякий случай заслоняла меня и наблюдала за женщиной. Я бросал свою добычу в сумку подружки и на этом операция заканчивалась. Припоминаю, что это были инъекции, действовавшие на протяжении месяца. Представляешь себе, что это такое? Целый месяц без забот, без напряженности... Мы выходили из аптеки под руку и подавали знак другой паре. Все мы были очень и очень счастливы и не могли дождаться, когда же доберемся к себе, чтобы посмотреть, сколько же мы хватанули... И тут начинались улыбки и поцелуи в щеку прямо на улице... Думаю, что в тот момент мы, как говорится, излучали молодость. Не знаю почему, но чувствую, что сейчас студенты уже не те. Не такие, как раньше, не такие, какими были мы. Я считаю, что им не хватает двух вещей — блеска и живости... или сам я уже старею что ли...
В 1970 г. РСФ поставил перед КУУН задачу начать борьбу за расширение числа студентов начального курса медицинского факультета. Раньше туда принимали по 50 человек, а мы потребовали принимать 100. Мы, естественно, сумели поднять на борьбу студентов, особенно первокурсников, которых в Леоне было около полутора тысяч человек, а в Манагуа примерно две. Гато возглавил студентов, и через него мы, все та же компания, что и всегда, агитировали, организовывали, проводили митинги, занимали помещения университета, взрывали хлопушки, расклеивали листовки, устраивали сидячие забастовки на улице перед университетом, говорили речи, пели песни, играли на гитарах, читали стихи, вели диалог с властями, посылали комиссии туда-сюда. И появлялись новые лица, чье будущее и чью судьбу в то время нельзя было и предположить. Это были студенты, с которыми мы могли проводить политическую работу, поскольку они обретали себя в процессе борьбы за свои требования. Вот так появлялись эти новые фигуры, новые парни и новые девчонки... и новые улыбки, как улыбка Роберто Уэмбеса, у которого были отличные чубы и который в то время был полухиппи и ходил заросшим неряхой в запачканных брюках и рубашке. Или Иван Монтенегро, толстый, ну, лучше сказать, полный, но физически слабый, всегда с лицом в царапинах... Таким образом, переходя от одной компании к другой, от одного требования к другому, мы завоевывали на свою сторону всех лучших студентов, поступавших в университет. Это придало развитию РСФ большой импульс. Так, мы победили в борьбе за сто учебных мест на первом году обучения на медицинском факультете и начали новую борьбу.
Изучив опыт Кордовской реформы [45], мы потребовали провести реформу нашего университета. Мы хотели изменить наш университет и боролись за изменение содержания учебных программ. Кроме того, СФНО мы смогли передать значительные денежные суммы из казны КУУН.
Помню, как однажды, когда двух наших товарищей с медицинского факультета хотели исключить, мы заняли здание факультета права. Это было здание в колониальном стиле, где нашли себе прибежище (за некоторыми достойными исключениями) наиболее реакционные профессора-обскурантисты университета, которые преподавали по пропитанным индивидуализмом учебным программам, защищавшим политику Сомосы. И впрямь здесь и преподаватели, и учебные программы, и архитектура здания были выдержаны в одном духе. Словно для того, чтобы подчеркнуть гротесковость ситуации, на стене у входа на этот факультет была выбита надпись, которая гласила «SIC ITUR AD ASTRA», что означает «таков муть к звездам».
Как-то мы провели демонстрацию перед домом декана этого факультета. Сам-то он был человеком прогрессивных воззрений, но олицетворял собой власть. Этот профессор, которого я очень люблю как человека, был весь проникнут духом западного христианства. Он постоянно говорил нам, что вера его непоколебима. Мы же всегда старались придумать что-нибудь новое, чтобы активизировать студентов и чтобы их энтузиазм и моральный настрой не спадали. Причем не только в интересах академических, но и для достижения политических целей. Задача состояла в том, чтобы изобрести любого рода оригинальный прием, отвечающий злобе дня. В те времена мы, студенты, были большими выдумщиками. А я был председателем Ассоциации студентов юридического факультета, то есть знаменитой леонской АЭД. Так вот, я принял решение организовать демонстрацию от здания факультета к дому декана. Каждый участник демонстрации нес зажженную свечу, и, когда мы шли по улицам, все жители, заслышав наши крики и песни, открывали двери и выходили из домов, поскольку было часов десять вечера, а в Леоне народ
