Еще более неприятным является то обстоятельство, что человеком, под чьим контролем собирался этот “вражеский пакет”, оказался Артем Биков. Тот самый Биков, который в конце 1999 года, по поручению Чубайса, высаживался с десантом в Тюмени и решал задачу по сносу взбунтовавшегося гендиректора “Тюменьэнерго” Валентина Богана. Потом Артем Биков ушел в бизнес, естественно связанный с энергетикой. Осенью 2004 года Биков с партнерами оставил РАО в меньшинстве. И не было никаких залогов, никаких серых схем. Ничего, кроме преимуществ, которые получает бывший гендиректор на основе своей осведомленности о компании, ее людях, ее уязвимых и сильных местах. Однако в итоге РАО удалось добиться разделения “Курганэнерго” по типовой схеме. То есть магистральные сети и диспетчерская служба не остались в компании, а были отделены.
— Это был единственный случай,—сокрушается Чубайс,—когда наш же бывший менеджер пытался помешать нам провести реорганизацию в одной-единственной компании. У нас в “Курганэнерго” было 49,5 процента голосов, а он, злодей, собрал 50,5 и заблокировал было наше решение о разделе монопольной и конкурентной части. Но теперь все разрешается должным образом. С Биковым подписано соответствующее соглашение.
Бывали случаи, когда люди “уносили” имущество РАО “ЕЭС”, просто не помня себя, реально не понимая смысла того, что они делают.
Об истории с акциями одной дальневосточной компании Чубайс вспоминает, посмеиваясь и поеживаясь одновременно.
— Конец девяносто восьмого или начало самое девяносто девятого. Не помню уже точно. Но время тяжелое. Денег ни у кого нет — чистый бартер кругом. Долги по зарплате у всех наших компаний по семь- восемь месяцев. И просвета не видно. Я вам, кстати, историю про гендиректора “Комиэнерго” не рассказывал? Тоже с зарплатой связана. Звонит мне гендиректор и говорит, что у него проблемы и надо бы их обсудить. Я отвечаю: “Завтра жду вас у себя”. — “Не могу”, — говорит. “Тогда послезавтра”. В ответ: “Тоже не смогу”. Я уже заводиться начинаю: что за занятость такая? “Когда же сможете?” — спрашиваю. А он: “Когда блокаду снимут?” — “Не понял, какую блокаду?” — “Меня рабочие заблокировали в моем кабинете, вторые сутки выйти не могу. Говорят, пока с долгами по зарплате не рассчитаюсь, не выпустят”. У нас с этими зарплатами, которые реально нечем было платить, и забастовки и голодовки были. Представляете, голодовка энергетиков из-за невыплаты зарплаты.
— И вот на фоне этих зарплатных страстей, — продолжает Чубайс, — приходит ко мне гендиректор одной из дальневосточных компаний, докладывает о результатах деятельности: “Вот здесь мы решили с топливом, здесь — с ремонтом..
“Что с зарплатой у вас?” — спрашиваю. “Ничего, — отвечает, — то есть все хорошо. Все закрыли”. — “Как закрыли? — интересуюсь. — Все закрыли?” — “Да, — отвечает, — все”. — “Не понял, — говорю, — у вас же, я помню, задолженность чуть ли не за семь месяцев”. — “Так я за все семь месяцев и закрыл”. Я говорю: “Подождите, хоть расскажите, как вы закрыли?” — “Да нормально закрыл, не волнуйтесь”. — “Я не волнуюсь. Мне просто интересно, может, другим ваш опыт использовать”. — “Ничего особо интересного там нет. Просто разобрался с вопросом. Главное — коллектив доволен”. — “Ну, скажите, как?” — “Да я им акции отдал, и все”.
“Какие акции вы им отдали?” — спрашиваю. “У меня были акции. Я их отдал им. Все, ни у кого нет вопросов”. И чувствую, что жался он, не хотел рассказывать не оттого, что акции компании отдал, а как бы надурил народ, всучил какие-то бумаги и я его за это сейчас могу наказать. “У меня есть вопросы, — говорю. — Какие конкретно акции вы им отдали?” — “Ну, у меня были акции энергосистемы”. — “Ваши, что ли?” — “Мои”. — “Амурэнерго”?, — “Да”. — “Вы их отдали?” — “Отдал”. — “Не понял. А скажите, они, вообще, кому принадлежат?” — “Кому принадлежат? На балансе были у меня акции. Я их и отдал”. — “И уже все завершили, все оформили?” — “Да, все оформил”.
— Я готов был его растерзать, — вспоминает Чубайс, — разорвать на части, разделить на атомы. Но, чтобы сделать это обоснованно, со знанием дела, с перечислением всех совершенных им смертных грехов, я стал погружаться в проблему и обнаружил просто ослепившую меня вещь. Директор ничего не нарушил. Ну ровным счетом ничего. Потому что тогда не было никаких нормативных актов, никаких корпоративных документов, ничего, что как-то ограничивало, хоть в чем-то, полномочия гендиректора.
— Понимал ли он смысл и последствия своих действий?
— Уверен, что нет. Он понимал другое: люди требуют зарплату, Чубайс на него тоже наезжает. Вот он и отдал акции. Решил проблему. По какой цене? По балансовой, по какой же еще? Это же десять лет назад происходило. Не было ни котировок, ни цены рыночной. Были какие-то бумаги на балансе.
— А что было потом?
— Ничего не было. Сделать уже ничего было нельзя — сделка была закрыта, назад не отыграть.
— А рабочие были довольны?
— Да, тогда были довольны.
— Это странно, потому что они еще меньше гендиректора должны были понимать смысл этих бумаг, которые им выдали вместо зарплаты.
— Там другие мотивы. Рабочие помнят, что во время приватизации кому-то что-то раздавали, а кому- то недодали. А теперь вот отдают, и это хорошо.
— А может, за работягами или директором бизнес какой-то стоял, чтобы скупить блок-пакет или в компанию войти?
— Кому нужны были дальневосточные компании, тем более в то время? Они все были в долгах, плюс все тарифы регулируются, большого пакета не соберешь, а если соберешь, что будешь с ним делать? Это ведь скупать могли те, кто понимал в вопросе. А кто понимал, точно не стал бы там ничего покупать. Напоминаю — девяносто восьмой год шел, и акции были не РАО “ЕЭС”, а какой-то ее далекой дочки. Полная незащищенность активов. Делай с ними что хочешь и ничего не нарушишь.
— Даже странно, что, пока вы нормы, барьеры и правила вырабатывали, никто из генеральных сам у себя станцию не украл таким образом.
— Легко могли это сделать, без труда, — комментирует Чубайс. — Но не сделал никто. Почему? Ответ иррациональный. Потому что энергетики, особенно генералы, — это каста. Там очень сильны понятийные правила: что можно, чего нельзя. Нельзя компанию у себя украсть. Так у энергетиков не принято. Они — про выработку электроэнергии, а не про “станцию себе утащить”. Я и с Боганом справился в первую очередь потому, что он нарушил фундаментальные понятия: нельзя энергосистему страны растаскивать на областные куски. Они, может, в душе все этого хотели, но понимали, что нельзя, и не делали, а Боган взял да потащил одеяло на себя.
В их восприятии эта ситуация должна была отразиться чем-то вроде: и правильно его Чубайс снес...
Некоторые директора из старой гвардии произвели сильное впечатление на Чубайса. Одним из таких оказался Владимир Зубков, бывший глава “Алтайэнерго”. Он произвел впечатление на главу РАО тем, что знал не только производство, но и прекрасно ориентировался в финансах. Как потом выяснилось, гораздо лучше, чем предполагал Чубайс. Недооцененный масштаб и глубина знания предмета Зубковым потом чуть не обошлись РАО потерей одной из крупнейших энергосистем — “Кузбассэнерго”. Но сначала Чубайс, которому порекомендовали коренного энергетика, легко отличавшего кредиторку от дебиторки, был просто счастлив. От счастья он в сентябре 1998 года привел его на пост внешнего управляющего “Кузбассэнерго”. Именно управляющего, а не гендиректора, потому что энергосистема находилась под процедурой банкротства. Формальным истцом выступала налоговая служба, но все понимали, что это влиятельные бизнесмены Михаил и Юрий Живило, владельцы Новокузнецкого алюминиевого завода (НкАЗа), затеяли всю эту историю, чтобы в итоге прибрать компанию себе. До Зубкова внешним управляющим “Кузбассэнерго” был их человек, который и утвердил план процедуры банкротства. На выходе компания подлежала продаже за долги. Чубайс, естественно, сообразил, что еще немного — и РАО недосчитается огромного актива, и кинулся спасать родное имущество.
В спасатели он и определил Владимира Зубкова, который не только все про турбины знает, но в денежных потоках дока.
Это было ошибкой, чуть не ставшей роковой.
— Зубков приступил к своим обязанностям, — рассказывает Чубайс, — а ситуация не разруливается. Там надо было долги огромные с НкАЗа взыскивать, тогда и мы бы свои начали гасить. А он что-то все
