что его не устраивает конфигурация, о которой вроде уже окончательно договорились и она была с ним же и согласована.
— Мне бы, глупому, в этот момент все продать, хоть какие-то деньги свои отбить, — говорит Чубайс. — Но было неудобно. Там же журналистский коллектив был мне не чужой. Он Дерипаске чужой был, а мне — нет. А в телекомпании уже долги катастрофические, невыплаты зарплаты. Брать новый кредит совсем плохо, потому что точно уже не отбить. В итоге — банкротство. С жуткой обидой журналистов на меня из-за невыплаченной зарплаты. И обида до сих пор не рассосалась. И никого не волнует, что не из чего было платить, что я потерял свои деньги, которые мог использовать с большей пользой для себя. Мне Виктор Шендерович написал душераздирающее письмо в блестящем стиле, как он умеет: мол, руки вам не подам, пока не рассчитаетесь в сумме такой-то и такой-то. От души, в общем. А по бизнесу в компании такие дела, что в любой момент могут прийти за менеджментом. Гендиректором, напомню, был Евгений Киселев. Вот мне еще ко всем грехам не хватало Киселева под уголовку подвести. Я ему так и не рассказал, что постоянно жил с той мыслью, что завтра его могут повязать. Работал над тем, чтобы как-то политически его прикрыть. А параллельно пытался решить вопрос с долгами по зарплате. Не смог собрать денег. Просто не смог.
— А с газетой имени водки, со “Столичной”, что случилось?
— А это уже совсем печальная история, — еще больше грустнеет Чубайс. — Просто болезненная. Пришел ко мне Леня Милославский с идеей такой особой городской газеты. И я загорелся этим делом. Нашел им инвесторов. Там уже не только денег РАО, но и моих тоже не было ни копейки. Меня что еще подкупило? Подключился Миша Абызов. Он тоже загорелся, обошел друзей, и собрали необходимые инвестиции. Сразу грандиозная рекламная кампания на весь город. Куда все там движется, Абызов мне с энтузиазмом рассказывает, что там и как, как будут сети распространения строить, как реклама пойдет, как то, как это. Потом как-то вроде меньше стал рассказывать. Мне бы насторожиться. Но нет, я особого внимания не обратил. Потом как-то на бегу, между делом, он мне говорит, что выходит из проекта. У нас еще какой-то аврал тогда был, и я не очень зафиксировался на этой информации.
И, вынырнув из этих авралов месяца через три, Чубайс с ужасом обнаруживает, что там долгов уже накопилось немало, кто и как их будет погашать, непонятно в принципе. И главная идея менеджмента проекта состояла в том, что вот надо еще столько-то миллионов добавить, и тогда все развернется со страшной силой.
Что в итоге делать? Закрывать. Милославский, потерявший свои деньги и вложивший в это дело душу, долго потом из этой истории выбирался.
— Печальная история, — в который раз за время разговора о своем соприкосновении с медиабизнесом повторяет Чубайс.
Нет, “1991” для Чубайса груз. Тяжелый, приятный, важный, нужный, обязывающий, дающий возможность, закрывающий возможность — всякий, но груз. Груз “1991”. Но при этом никому и в голову не могло прийти, что этот груз окажется с добавлением свинца и взрывчатки.
На войне
Просторный, отделанный светлыми деревянными панелями кабинет главы РАО “ЕЭС” в высотке на Юго-Западе расположен так, что ни с какой стороны по окнам не пальнешь и ничего туда не закинешь. Он хоть и расположен на втором этаже, но все окна смотрят в колодец, образуемый основанием высотки. Так что если кто и имеет техническую возможность стрелять по окнам кабинета Чубайса, так это только свои. Свои пока не покушались. А вот чужие...
Говорят, как минимум, о трех покушениях на Чубайса. Два из них практически секретные. Все — на уровне разговоров.
Рассказывают, что еще до прихода в РАО Чубайса заказали чеченцам. Он в качестве вице-премьера возглавлял комиссию по оперативным вопросам, отвечал за платежи в бюджет. Платить хотелось не всем, а Чубайс, как говорят, со свойственной ему нечеловеческой силой и упорством выбивал деньги из всех подряд. Источники намекают на неких нефтяных воротил, крупно задолжавших бюджету. Вот и заказали. К счастью, заказ был вовремя нейтрализован. Однако никаких иных подтверждений и деталей предотвращения замысла широкой публике не известно.
О других случаях Чубайс рассказал сам в интервью Financial Times в ноябре 2004 года. Из его слов вытекало, что, как минимум, одно покушение имело чисто политические мотивы: за то, что он “продал Россию”. Но от описания подробностей он ушел.
Не то чтобы в эти рассказы не верится. Очень даже верится. Доподлинно известно, например, что когда он в 1995 году всерьез взялся за таможенные льготы, щедро розданные спортсменам, “афганцам” и иным привилегированным группам и религиозным организациям, перестал летать в одном самолете с женой. И в это можно поверить: когда цена вопроса сотни миллионов и миллиарды долларов, то деньги на заказ найти нетрудно. Но верить и знать — разные вещи.
Но зато случай, когда наши бывшие военные разведчики взялись убить Чубайса, совершенно вне подозрений: взрывы, пальба, аресты. Все всерьез.
Это случилось 17 марта 2005 года на 650 метре Митькинского шоссе, неподалеку от дачного поселка в подмосковных Жаворонках. Дорога малоизвестная — она идет от железнодорожной станции до Минского шоссе,
Киллеры подстерегали его в том месте, где к дороге вплотную прилегает лес.
Сказать, что об этом покушении писали и говорили во всех СМИ, значит не сказать ничего. Главный подозреваемый — отставной полковник ГРУ Владимир Квачков — был арестован вечером того же дня. Немного позже были задержаны и его сообщники — бывшие десантники Роберт Яшин и Александр Найденов. В конце 2006 года после долгих розысков арестовали Ивана Миронова, сына бывшего министра печати Бориса Миронова, известного своими националистическими призывами и книгами (“Иго иудейское”, “О необходимости национального восстания”, “Чубайс. Враг народа”). До сих пор в бегах сын Владимира Квачкова Александр, тоже, по версии следствия, входивший в преступную группу.
Фугас, предназначенный Чубайсу, взорвался в 9 часов 16 минут утра. По оценкам специалистов мощность заряда была от трех с половиной до одиннадцати с половиной килограмм в тротиловом эквиваленте. При этом зарядное устройство было заботливо начинено гвоздями, шайбами, нарезанной арматурой — чтобы если уж кто попал в зону взрыва, то шансов пережить это происшествие имел бы не много. Фугасный фарш разлетелся по кругу в радиусе 80 метров. А если бы кто-то, не дай бог, оказался ближе 33 метров, то получил бы тяжелейшую баротравму. Возможно, как говорят специалисты- взрывотехники, не совместимую с жизнью. К счастью, никаких прохожих в это время и в этом месте не оказалось.
Машину Чубайса спасла то ли задумчивость ехавшего впереди Владимира Вербицкого — охранника одного из коттеджных поселков, возвращавшегося с работы домой, — то ли лихость собственного водителя, который резко пошел на обгон машины Вербицкого. Машина Чубайса ушла влево, и именно в этот момент и раздался взрыв промежуточного заряда.
Дальше—чистый блокбастер. Бронированный BMW Чубайса, несмотря на двадцать пять повреждений от осколков и пуль, помчался дальше. После взрыва по цели и машине охраны начали стрелять из автоматического оружия. Стреляли бронебойно-зажигательными пулями.
“Мицубиси-Лансер” с охраной, шедший следом, попал под автоматный огонь киллеров. “Мицубиси” заглох , и охранники Чубайса стали стрелять по фигуркам в белых маскхалатах, находившимся в лесу. Перестрелка была скоротечной. “Мицубиси” получил шесть пуль в корпус. Сообразив, что покушение не удалось, нападавшие исчезли в лесу. Позже они скрылись на зеленом “Саабе-9000”, который поджидал их на Минском шоссе.
Так описывала события утра 17 марта “Комсомолка” на следующий день. Она описала “броневик” Чубайса. Одним из его достоинств является то, что он внешне практически не отличается от серийных машин. По мнению газеты, глава РАО “ЕЭС” передвигался на BMW с самым высоким уровнем защиты В6/В7.
