высокому тарифу, чтобы относительно малоимущие — большинство жителей страны то есть — жгли свет задешево.
В Советском Союзе, кстати, до середины 1980-х все было наоборот: один КВт/час для граждан стоил четыре копейки, а для промышленности — две.
— Это все дружок мой придумал поменять, — откровенничает Кудрявый. — Рыжков Николай Иванович, когда союзным премьер-министром был.
Даже заслуженный энергетик с его социалистическими взглядами отрицательно относится к таким формам господдержки: мол, и энергосбережение они совершенно не стимулируют, и вообще создают неправильные установки для потребителей насчет того, что электроэнергия ДОЛЖНА стоить дешево.
Что уж говорить о Чубайсе, который сам в 1990-е годы на посту вице-премьера провозглашал курс на отмену перекрестного субсидирования.
— Перекрестка, как и многочисленные льготы до проведения монетизации, — это символы слабости власти, которая пытается потакать избирателю. Когда государство не в состоянии помочь гражданину реальными деньгами, оно пытается таким вот кривым способом удешевить продукт. Конечно, с экономической точки зрения это действия нездоровые, — не вдаваясь в рассуждения, констатирует Чубайс.
Монетизация льгот для либеральных реформаторов в России — больная тема. Нужная для экономики реформа была разработана, как принято считать, поспешно и проводилась с довольно скудной разъяснительной компанией. Отсюда массовый шок в обществе. В начале 2005 года по стране прокатились митинги возмущенных обывателей (особенной популярностью у недовольных пользовались пикеты посреди оживленных автострад). Партия “Единая Россия” поспешила объявить виновным правительство, которое внесло в Думу недостаточно продуманную реформу. Протесты вскоре стихли сами по себе. Но охоту монетизировать тайные льготы вроде той же перекрестки в электроэнергетике у власть имущих эта история отбила, похоже, надолго.
Бывший министр экономического развития Герман Греф охотно признает, что категорически противился реформированию системы льгот (так называемой “монетизации”)для граждан в ЖКХ в целом и в энергетике в частности.
-— Это был бы такой коллапс... Все остальные виды монетизации показались бы после него детским садом. Я открыто выступал против.
И в конце концов президента удалось убедить — он сказал, что не надо экспериментировать. Собственно, когда мы и проектировали саму реформу в начале двухтысячных, то понимали, что она в заданные сроки не завершится — скорее всего, по ходу будет очень много развилок. В этой сфере резкие шаги недопустимы.
— Сегодня же вообще провозглашена политика, что до 2014 года население должно получать электроэнергию по регулируемым ценам. В этом смысле политика перекрестки узаконена на ближайшие шесть лет, — говорит член правления РАО “ЕЭС” Юрий Удальцов. — Но никто при этом не сказал, где взять источник для субсидирования.
Мы пьем кофе в брассери “Жеральдин”, что в районе Остоженки. Под французский шансон Удальцов, который последние четыре года отвечает в компании за реформу, прогнозирует, как ситуация будет развиваться дальше. Прогнозы получаются туманные.
— Я вам могу сказать только одно: хоть вопрос об отмене перекрестки исключен из публичного обсуждения, развитие ситуации в либерализованном секторе энергетики неминуемо его вытащит наружу. В лучшем случае это до конца 2008 года произойдет, в худшем — затянется на 2009-2010 годы. Но современная рыночная конструкция старый инструмент будет ломать. Друг с другом они просто не уживаются. Потому что, если следовать графику либерализации рынка электроэнергии, уже в следующем году по свободным ценам должно продаваться до 50 процентов по сравнению с нынешними 25 процентами. А к 2011 году должно дойти до ста процентов. Так что старый ресурс для перекрестки отпадает.
Сейчас перекрестное субсидирование населения по-прежнему спрятано в ценах для крупных промышленных компаний. По идее, когда такие потребители начинают закупать на оптовом рынке весь нужный им объем энергии, региональный бюджет лишается их платежей за электричество. Особенно проблема обостряется в регионах, где есть только одно крупное предприятие — как НЛМК в Липецкой области, к примеру, которое тянет на себе всю перекрестку. Как только этакий кормилец выходит на рынок, местный губернатор должен либо поднимать тариф для граждан, либо раздавать им субсидии на оплату счетов за электричество.
Ни то ни другое губернаторов не устраивает. Поэтому сейчас “кормильцев” ограничивают в покупках электричества по свободным ценам. Но поскольку график либерализации рынка электроэнергии утвержден правительством, доля этих ограничений с течением времени будет стремиться к нулю. И что тогда?
В обозримом будущем, по мнению Удальцова, государству придется выбирать из двух вариантов. Первый способ, с точки зрения штатного реформатора РАО, совсем плохой, потому что нечестный: заложить субсидии для населения в сетевой тариф. Он непрозрачно формируется — и никто не докажет, что для крупных потребителей у сетевой компании передача электроэнергии дорого стоит, а для населения—почти бесплатно. Второй вариант чуточку получше: нагрузить оброком генерирующие компании. “Им скажут — да, мы дали вам свободный рынок, вы можете там продавать свое электричество по свободным ценам. Только извольте какое-то количество киловатт-часов отдать населению по цене, которую мы вам назовем. А издержки отбивайте на своем рынке”.
Есть еще третий способ — нормальные адресные субсидии действительно нуждающимся в них людям. Но зампред правления РАО, как и Греф три года назад, вообще всерьез не рассматривает:
— Государственная система к этому совершенно не готова. Не могу себе представить, что в стране вдруг запустят систему массового распределения денег для компенсации платы за электроэнергию. Это даже не монетизация льгот. Проблема касается многих людей, которые ни в каких списках льготников вообще не значатся. Понятно, почему никто из действующих лиц перекресткой до сих пор не занимался: выборный цикл не закончился, правительство новое должно появиться... Но в любом случае жалко будет, если решат идти по самому простому и плохому сценарию.
Хорошо хоть рыночная система не дает эту проблему замалчивать и делать вид, что все в порядке, добавляет Удальцов.
Чубайс, как известно, любит ссылаться на Маленькую Синюю Книжечку— первый план реформирования РАО “ЕЭС”, принятый в компании в 1998 году. В целом, как он резюмирует сейчас, все записанные там преобразования были произведены практически без изъятий (разве что от перекрестки избавиться не удалось). Так что с долгосрочным видением у команды Чубайса дела как будто обстояли неплохо. Собирались решить две задачи — антикризисное управление компанией и реформирование всей отрасли — и решили-таки.
Вот только к 2005 году Чубайс стал понимать, что есть еще третья задача, которую решать он не собирался. А решать ее тем не менее придется ему самому.
— “Развитие” — может быть, не самое удачное название для третьего этапа, но я для себя лучше пока ничего не придумал. Я внутренне предполагал, что реформа — это подготовка к стадии, когда инвестиции пойдут в уже частную генерацию и тем самым дадут ей развитие. Но если бы все развивалось так, как мы предполагали вначале, — боюсь, что задача развития не была бы решена вообще. Либо ее выполнили бы с какими-то колоссальными изъянами, которые вообще могли разрушить реформу. А я этого тогда, десять лет назад, не понимал.
Трудность состояла как раз в том, что ремонт двигателя (пользуясь аналогией Гозмана) у самолета под названием “Единый электроэнергетический комплекс России” надо было производить в полете. В идеально стабильной ситуации, когда рост энергопотребления у вас аккуратно растет на 0,5 процента в год и все электростанции оборудованы новеньким оборудованием, нет никаких проблем, чтобы разрезать эту систему на кусочки и склеить их по-новому, объясняет Чубайс:
— Но если вы собрались делать все это в той стадии, когда у вас потребление растет не на пять десятых процента, а на пять процентов в год... А главное, этот рост уже уперся в дефицит мощностей и строить новые надо не откладывая... Тут уже единство технологического процесса в электроэнергетике играет просто колоссальную роль. А на это еще вторая сложность накладывается: сохранить отрасль реформированной в ситуации, когда сначала динамики никакой не было вообще, а потом вдруг начался
