Надела рюкзак. Сколько уже времени прошло с тех пор, как она якобы «улеглась спать»? Ей казалось, что целая вечность.
«Ну же, решайся!» – побуждала она себя.
И тут снаружи послышались шаги. Все ближе, ближе.
Надя одним махом взлетела наверх. Лестница аж вся покосилась под ней. Нет, вниз по ней уже не спуститься, но не это важно сейчас.
Она повернула дверную ручку второго этажа, уверенная, что это будет просто чудо, если дверь не заперта.
Дверь легко и бесшумно открылась. В то самое время, как внизу отпирали входную дверь.
Пришелец
Она задвинула щеколду и затаилась. Ей было очень плохо слышно, что делается внизу. Во всяком случае друг с другом там не разговаривали, тихое какое-то шебуршание доносилось, и то потому только, что Надя знала про чужое присутствие. Дед сделал отличную звукоизоляцию. Значит, и она может слегка расслабиться, не бояться, что услышат ее дыхание. Она сняла рюкзак и легла на пол. Пахло свежими досками. Живой чистый запах. Он дарил надежду и расслабление.
«Пусть они там походят-походят и уйдут, – пожелала себе Надя. – Пусть они подумают, что я сплю, чего-нибудь еще украдут, местами поменяют и отвалят».
Она на всякий случай, когда стелила кровать, положила перину так, что, если не вглядываться, можно подумать – на кровати лежит человек, укутанный со всех сторон.
Эх, уснуть бы сейчас прямо так, на полу, устала она от всего, проваливается куда-то.
В этот момент внизу у лестницы раздался злой топот.
«Они догадались!» – ужаснулась Надя. Сна как не бывало. Сердце стучало так, что страшно было, что он и услышат. По лестнице шли!
Уверенно, нахально, медленно, бесстрашно. Совсем не так, как она взлетала. Надя считала шаги.
Может, открыть дверь и пинком столкнуть этих гадов вниз? Свалятся как миленькие! Нет, не может она на такое решиться. Не боец. Надо ждать, что будет. И будь что будет.
Неожиданно раздался жуткий треск, скрежет, звук грузного рухнувшего тела, хриплый вскрик. И тишина.
Лестница все-таки не выдержала.
Что там внизу теперь происходит?
Она не сразу решилась открыть дверь и выглянуть. Да, теперь Надя точно отрезана от всего мира. Ей ни за что не спуститься вниз. Вместо лестницы – сплошные обломки. Стонет кто-то.
Голос, похоже, женский.
Ничего себе! Так это женщина!
Одна вроде бы. Ну, точно – маньячка. Что ей тут было надо, что она хотела?
– Кто вы? – крикнула Надя.
Никто ей не ответил. Только стоны доносились.
Надин страх полностью испарился.
Она почему-то понимала, что ее кошмар миновал. Хотелось, конечно, разобраться побыстрее со всем этим бредом. Но больше всего жаждала Надя помочь тому «монстру», что стонал под обломками лестницы.
Один раз в жизни ей приснилось, что она убила человека, непонятно даже, каким образом и за что.
Главное – это тотальный ужас, охвативший все ее существо, когда она поняла – во сне, – что стала убийцей. Не наказания, не суда она боялась – это вообще казалось ерундой, пустяком. Она все время спрашивала себя: как же теперь жить, как можно теперь после этого жить.
На нее словно взгромоздили неподъемный груз. Даже проснувшись, она долго не могла прийти в себя: совершенное ею во сне злодеяние, пережитое острее, чем реальное, давило своей неискупаемостью.
После этого она перестала смотреть детективы – они делали уютным и любопытным сам факт убийства, ведь преступление и становилось отправной точкой повествования.
Благодаря пережитому во сне она определилась, что ни при каких условиях не возьмет на себя роль палача. За правое ли дело, не за правое, ей было все равно – душегубство она отвергала целиком и полностью.
Справедливости ради надо сказать, что и роль жертвы ей совсем не улыбалась. Хотелось как-то прожить, не углубляясь в тему «преступление и наказание».
А тут теперь в ее доме такая штука – запросто может оказаться труп. Причем поди еще докажи, что ты не виновата. Не милиции и прокурору, а самой себе. Чем-то же она досадила кому-то, что вызвала к себе такую неутихающую ненависть.
– Помогите! – раздался вдруг снизу страдальческий призыв.
– Я не могу спуститься! – тут же откликнулась Надя. – Лестница рухнула. У телефона батарейка села. Тут наверху темень, сейчас попробую найти выключатель, может, хоть свет будет.
Она тараторила много и быстро. Ей казалось очень важным, чтобы внизу ее понимали и не чувствовали агрессии и злобы с ее стороны. Только желание помочь.
В ответ услышала она опять страдальческий стон.
Раздались писклявые звуки вальса Штрауса – внизу звонил мобильник незваной гостьи. Ах, каким бы он был спасением!
– Вы можете говорить? Отзовитесь, пожалуйста! – крикнула она, надеясь на чудо скорого избавления.
Телефончик голосисто исторгал из себя бессмертный мотив.
И больше ни звука. Даже стоны прекратились.
– Пожалуйста! Пожалуйста! У вас телефон звонит! Очнитесь! Мы сможем позвать на помощь! – верещала Надя изо всех сил.
Ничего не подействовало. Телефон замолчал.
Что там происходит? Что там с ней? Что за тишина такая могильная? Надю объял леденящий ужас. Неужели – все?
– Помогите!!! Помогите!!! – заорала она благим матом. Просто зашлась вся криком.
– Помогите! – откликнулся тихий голос снизу.
Жива! Жива! Это было самым главным сейчас. У нее, конечно, как минимум сотрясение мозга. А Надя читала (или это глюк?), но почему-то вспомнилось, что где-то было написано, что при сотрясении мозга пострадавшим нельзя спать. Так ли это, она уверена не была. Тем не менее уцепилась за мысль, как утопающий за соломинку.
– Вам нельзя спать! У вас наверняка сотрясение, слышите! И поэтому нельзя спать! Говорите со мной! Хоть что-нибудь говорите! Ответьте мне хоть звуком каким-нибудь!
– А-а-а-а-а-а! – донесся до Нади протяжный вздох.
– Молодец! – обрадовалась Надя. – Скажите, как вас зовут? Меня, например, Надя. А вас?
Она хитрила, хотела показать несчастной, что ни о чем не догадывается, ничем не обижена, никаких претензий не имеет и даже была бы счастлива познакомиться, если бы не трагическое недоразумение с лестницей.
– Как вас зовут? – повторяла и повторяла она свой вопрос.
– Не помню, – вдруг внятно ответили ей. – Я ничего не помню.
Да-да! У нее точно сотрясение! Это при сотрясениях происходит – пострадавший теряет память. Называется по-научному – амнезия. Иногда память возвращается быстро, иногда нет, все зависит от степени травмы. Но главное – она говорит, отвечает – это уже великолепно.
– У вас сотрясение мозга! – проорала Надя. – Вам сейчас нельзя засыпать. Не отключайтесь! Даже если ничего не помните, все равно говорите какие угодно слова.
– Больно! – тут же отозвался голос. Надя обрадовалась: «Есть контакт!»
– Где больно? Голова болит?
