-Скорее всего воздух за бортом пригоден для дыхания– неуверенно протянул Колмогоров.
-Потому, что камень самостоятельно падает вниз?
-К тому же деревья в лесу выглядят также как на земле– заметил профессор.
-Больше нескольких дней в закрытой машине мы не протянем– задумчиво проговорил Пётр Сергеевич.
Ерохин внимательно осмотрел экраны наружного наблюдения: –Если профессор не способен справиться с походной лабораторией.
Возмущённый ответ профессора утонул в шуме открывающейся двери. Чмокнули резиновые уплотнители. Пётр Сергеевич задержал дыхание. Дуновение влажного воздуха коснулось лица. Оглянувшись на остальных увидел, что и они стараются не дышать. Десять секунд. Двадцать.
Надутые щёки сдулись и богатая палитра чужих запахов и ароматов наполнила лёгкие. Пахло прелой хвоёй и свежей землёй. Воздух был влажный, словно после дождя. Свежий, но чем-то неуловимо чужой. Или так шутило подсознание не желая мириться с обыденностью чужого мира. Чужого ли?
-Вкусно пахнет– сказал Ерохин выбираясь из-за пульта управления: –Словно в сосновом бору.
Осторожно, как суслик из норки, профессор выглядывал из люка, собираясь совершить первый шаг по земле нового мира.
Генерал достал автомат. Ловко, точно фокусник поменял рожок с патронами и проверив прицел протянул профессору: –Держи пока. Вечером научу разбирать и чистить.
Президент повесил на шею ремень своего, неожиданно тяжёлого, автомата. Вместо того, чтобы успокаивать, оттягивающий шею холодный металл внушал тревогу.
-Потому, что не пристрелен ещё– объяснил Ерохин: –Главное держите крепче и не забывайте отпускать спуск – я его на одиночный огонь поставил.
-Ясно, наверное– кивнул Пётр Сергеевич.
Колмогоров топтался у люка. Расстояние до земли почти полтора метра, правда можно спуститься сначала на подножку, а потом на гусеницу. Не только запахи, но и звуки леса, живущего самостоятельной жизнью, окружили людей. Вы лишние здесь, лишние– утверждал лес презрительным пренебрежением. Тихонько скрипели стволы деревьев. Пётр Сергеевич неловко спрыгнул на землю утопив дорогие ботинки в слое прелой хвои. Автомат ощутимо ударил по рёбрам. Морщась, президент прошёл вдоль оставленной гусеницами колеи до её начала. Ни следа врат между мирами или чего-то ещё необычного. Просто лес, в который только и можно приезжать, жарить шашлыки, отдыхая от щедрот цивилизации. Только как-то пусто – нет птиц или какой другой мелочи. Может быть их распугало появление из неоткуда рычавшего чудовища ломающего деревья?
-Мы не сможем вернуться– подумал Пётр Сергеевич. И хотя возвращаться по сути было некуда. Он почувствовал гнетущее ощущение беспомощности.
Вопреки расхожему мнению: оттягивающий шею ремень оружия никак не помогал успокоиться – просто оттягивал шею и только. Может быть потому, что ещё не пристрелен?
Профессор сумел поймать в банку какое-то насекомое один в один похожее на божью коровку только вместо чёрных пятен, красную спину пятнали небесно-синие. Краем глаза Пётр Сергеевич заметил что-то похожее на птицу. Однако между ветвей виден лишь крохотный кусочек неба. Он не успел разглядеть что именно пролетело над ними.
Ерохин практически не вылезал из танка. Только вышел немного размять ноги и сразу обратно. Он сложил запасы изъятой из супермаркета еды в отсек к армейским рационам (которых, к слову, имелось едва ли четверть от положенного количества) – точнее просто сгрёб банки консервированных фруктов, запаянные в прозрачные пакеты копчености, сухую лапшу и многое другое в кучу. Ерохин заполнил оружейный отсек изъятым из части оружием. Не только пистолетами и автоматами. Там же покоились в держателях (очень похожих на держатели для яиц, какие есть на каждой кухне) гранаты. Впрочем не всему нашлось место. Почесав мясистый затылок, генерал спрятал ручной гранатомёт под откидную койку (койки располагалась по три в ряд у каждого борта. Не любивший высоты Колмогоров в первую ночь облюбовал себе как раз эту койку и утром проснулся весь в синяках от ребристых ручек гранатомёта впивающихся в тело при каждом неосторожном движении).
Танк вздрогнул. Выкрашенная маскировочной краской броня скребанула по вековой сосне доселе вольготно шумевшей листвой. Ободрав значительную часть коры и оставив дереву на память о знакомстве глубокую царапину, танк двинулся вперёд, словно неуклюжий мишка, только очнувшийся после зимней спячки.
Ездить по лесу на танке, даже на таком мощном – сомнительное удовольствие. Конечно можно представить себе куда более худшие места, например болота или городские развалины, где тяжёлые танки беспомощны и нуждаются в поддержке пехоты. К счастью лес, куда выводили врата, рос не плотно. Давя корни и взметая рыже-коричневые фонтаны из старой хвои, танк пробирался между соснами. Походя царапая то одну, то другую. А то и валя не слишком крепкое дерево с громким, разносящимся далеко по округе, треском.
Отложив автомат подальше от себя, Пётр Сергеевич занял одно из кресел перед каким-то пультом (к слову это было место радиста, а равно специалиста по маскировки от средств дальнего обнаружения). Пульт со множеством больших, квадратных и весьма тугих (как он узнал в дальнейшем) переключателей Пётр Сергеевич старался не трогать. Он больше смотрел на пару экранов, показывающих, в отличии от остальных, не замысловатые дуги и чёрточки, а картинки с установленных на броне камер.
При переезде через очередное неудачливое дерево, профессор выронил банку с пойманным жуком. На миг урчание механизмов перекрыл звон стекла. Ошалевший от пребывания в прозрачной тюрьме, жук заметался по полу. Колмогоров вскочил, собираясь ловить беглеца. Пётр Сергеевич успел первым. Хрупкое тельце попало под ботинок, а владелец ботинка наставительно сказал: –Не руками Никита Сергеевич, не руками. Вдруг он ядовитый и, к тому же, кусается?
Вручив потемневшему лицом Колмогорову бортовую аптечку для инвентаризации и сортировки, генерал вернулся к управлению.
Лес наконец-то закончился. Танк выскочил на холмистую местность поросшую высокой травой. Местами, особенно в низинах, попадались густые заросли кустарника с вытянутыми, словно лезвия листьями. Между листьев виднелись алые капельки ягод, но гораздо больше было даже на вид острых шипов. Потоптавшись вокруг зарослей, Пётр Сергеевич поднялся на борт и танк покатил дальше.
Отложивший выбранные упаковки, министр науки захлопнул аптечку и со второй попытки вставил в предназначенную нишу.
-Если я прав, то эти– профессор поднял белые кубики, похожие на куски сахара-рафинада –Для обеззараживания воды. А эти, для внутреннего приёма, искусственно повышают иммунитет или что-то вроде.
-Вы не слишком уверенны, профессор.
-Стараюсь как могу– окрысился Колмогоров: –Я министр образования, а не доктор. В инструкции к аптечке написано, что повышают иммунитет и их следует принимать утром и вечером во время нахождения в неблагоприятных условиях.
-В любом случае: вы наиболее компетентный из нас– миролюбиво сказал Пётр Сергеевич: –Дайте попробуем каковы поднимающие иммунитет таблетки на вкус.
Разломив упаковку с надписями по-английски, Пётр Сергеевич забросил шершавый шарик в рот и запил пивом из банки.
-Не думаю, что таблетки следует запивать чем-то содержащим алкоголь– заметил профессор.
-Безвкусные– облегчённо произнёс Пётр Сергеевич не любивший приторный лекарственный привкус. Он протянул открытую банку с пивом генералу. Колмогоров взял себе сам. Время от времени они делали по глотку, причём больше всех налегал генерал, успевший прикончить третью, пока Пётр Сергеевич едва расправился с первой, а профессор только добрался до половины, причём часть пролил. Рассматривая липкие пятная на подкладке пиджака, Колмогоров спросил: –Обычная вода у нас есть?
Генерал с президентом переглянулись. Остановив танк, ещё раз перерыли запасы. Конечно, вода и в значительных объёмах, должна была присутствовать на борту. Но бак из нержавейки отзывался гулкой пустотой, а из открытого крана не вытекло и капли влаги. –Разгильдяи!– бушевал генерал: –Добраться бы до ответственных и по законам военного времени, за подрыв боеготовности.
