Пётр Сергеевич вспоминал полки супермаркета, едва не падающие под весом пятилитровых бутылей с чистой водой. Захватить хотя бы одну не пришло в голову. Профессор пытался вытереть пятна от пива рукавом, но добился лишь того, что испачкал и рукав.
Не желая торчать в открытом поле, Ерохин клятвенно пообещал вечером лично проверить боекомплект и исправность орудий. Он дал несколько очередей из пулемёта и, успокоившись, посадил профессора на место стрелка, показав за что нужно дёргать и как стрелять. Впрочем основной задачей профессора было по команде включить режим автоматического определения целей и по команде же выключить. Грозно поведя основным калибром, но не решаясь зря тратить снаряды, генерал пустил танк в дальнейшее плавание по покрытым зеленью холмам.
Пересчитав банки с пивом (их оставалось семь штук) и бутылки с коньяком (этих было пять), Пётр Сергеевич против воли принялся размышлять на тему обычной воды. Он пытался изменить направление мыслей, но точно привязанные, они возвращались к свежей, прохладной. Ах как хотелось бы омочить губы. Всего лишь смочить пересохшие губы. И, может быть, отпить самую капельку обыкновенной воды.
Солнце садилось. В этом мире наступал вечер. Небо из привычно-голубого сделалось розовым, точно обложка дневника девочки-подростка. Поднявшийся ветер гнул траву на экранах. Далеко впереди пробежало стадо лохматых животных с закрученными рогами устрашающих размеров.
Танк стоял, пока трое мужчин прилипли к экранам. Почему-то шёпотом, Пётр Сергеевич спросил: – Такие на земле есть?
-Почём знать– также шёпотом отозвался Колмогоров: –Я министр науки, а не зоолог.
Розовый цвет неба неравномерно темнел. У горизонта становясь практически чёрным, пока над землянами сохранялись полосы оттенка увядающих роз.
-Почему мы двигаемся в сторону от цели?– спросил Пётр Сергеевич, как и остальные чётко ощущая, что они едут не полностью в соответствии с показаниями навязанного силой внутреннего компаса.
-Тактика– глубокомысленно объяснил генерал: –Если профессор прав насчёт свободно падающего камня, то вор не сможет ничего поделать с нашим чувством направления. Но зная о нём вполне может организовать засаду где-нибудь на пути. Кроме того: зная пройденное расстояние и соответствующие углы отклонения можно с помощью триа… триан… – в общем использую простую геометрию можно определить расстояние до врага.
Небо полностью потемнело и высыпали первые звёзды. Холмистая местность никак не кончалась. Лишь далеко позади чернела полоска леса из которого они выехали. С наступлением вечера обзор ограничила темнота – будто стены сомкнулись над головой.
Пётр Сергеевич рассматривал редкие звёзды. Гораздо более редкие, чем можно увидеть ночью, отъехав на несколько километров от сияющей огнями Москвы. Луны не было и президент подозревал, что у этой планеты луны вообще нет. Впрочем, судя по девственной природе, здесь нет цивилизации, а значит отсутствуют и романтики и любители гулять под луной держась за руки. А значит луна не нужна – потому её и нет. Улыбнувшись собственным мыслям, Пётр Сергеевич забрался на гусеницу замершего гиганта, потом в люк и закрыл его за собой.
Ерохин и Колмогоров склонились над пультом управления пытаясь активизировать сторожевой программный комплекс, которым, по смутным воспоминаниям генерала, были оснащены боевые машины серии «возмездие».
Пётр Сергеевич сел на откинутую койку. Сегодня он не одевал пиджак: только уже порядком измятая рубашка, брюки и ботинки больше предназначенные для ходьбы по паркету или, в крайнем случае, по асфальту, нежели по дикому лесу или полю. Всё в единственном экземпляре. О скольких вещах мы не подумали– пожалел Пётр Сергеевич: –Конечно, было не до того, чтобы помнить о запасной рубашке, но теперь вот придётся ходить в одной и той же. И неизвестно когда удастся затеять стирку.
Профессор выгреб откуда-то стопку книжек и жадно просматривал.
-Дай одну– попросил президент.
Колмогоров протянул верхний том. «Основные принципы работы радиолокационной системы «страж» БН 17.А» прочитал Пётр Сергеевич. Пожав плечами он не раздеваясь лёг на прогнувшуюся под его весом койку и погрузился в чтение отчаянно пытаясь понять хоть что-нибудь в мешанине терминов и формул из раздела элементарной математики. К слову сказать: давно и прочно забытой.
Ерохин выключил верхний свет. Слабые лампочки горят над пультами управления наполняя помещение тенями, словно фотографиями застарелых страхов.
С боку на бок ворочается профессор стараясь устроится поудобнее на твёрдых выступах гранатомёта и злясь, что армейские койки такие неудобные.
Не слышно тяжёлого пыхтения Ерохина и президент знает, что тот тоже не может заснуть.
Пётр Сергеевич вспоминал прошлое. Вот он молодой первокурсник поступивший в МГУ на юридический факультет. Вот момент, когда он познакомился с женой. Это был брак по расчёту. Две обладающие властью семьи, поднявшиеся во времена разрушения советского союза, объединялись, чтобы сделать ставку на одного кандидата. Можно сказать: он сочетался династическим браком в государстве декларирующем незыблемость принципов демократии. Пётр Сергеевич не любил, но уважал жену – это ведь тоже не мало, верно?
Он вспомнил ссоры с дочерью. Пожалуй вина за размолвку большей частью лежит на нём. Пётр Сергеевич не хотел, чтобы дочка выросла такой, какой она стала сейчас. Бесполезные воспоминания. Зачем разум перебирает их, словно надеется в прошлом отыскать разгадку ужасных событий? Напрасно. Катастрофы происходят потому, что происходят. В прошлом не имелось точки развилки и ужасное событие нельзя отменить каким-то мудрым решением. А впрочем: их танк вполне мог быть полностью укомплектован, если бы министр обороны держал командира части за выступающую у мужчин часть тела. В свою очередь командир части держал бы подчинённых и те не ленились бы регулярно обновлять запасы.
Если бы Пётр Сергеевич вместо гольфа занимался спортивной стрельбой или хотя бы борьбой, как его предшественник, то наверное он чувствовал бы себя сейчас увереннее? Если бы правительство состояло из других людей, то возможно кто-то ещё решился бы отправиться с ними в неизвестность. Будь их больше – они были бы сильнее?
Находясь на границе между явью и сном, Пётр Сергеевич вспомнил прекрасное лицо юноши. Жестокость доведённая до абсолюта и вышедшая за границы человеческого. Пётр Сергеевич почувствовал как рефлекторно сжимаются пальцы мечтая нажать на спусковой крючок. Как вторая рука ищет приклад. Не находит потому, что президент уже спал и во сне у него у него не имелось при себе оружия. Во сне у Петра Сергеевича не было даже тела.
Глава5.
В бронированной коробке едва слышно шипит прошедший сквозь воздушные фильтры воздух. Гораздо громче звучит прерывистое дыхание трёх мужчин. Всем им снится один и тот же сон, или может быть это что-то большее?
Движениями вспугнутой птицей мечутся глазные яблоки под закрытыми веками. В слабом свете ламп освещающих пульт, с трудом можно различить, крепко стиснутые губы. Черты лица спящих заострились, образуя глубокие впадины и поднимаясь горными хребтами. Лица выглядят словно территория, где разворачиваются войска, чтобы вступить в бой.
Что же видят закрытые глаза? Сквозь пространство и время они зрят как столь же прекрасный и так же обнажённый, как и в прошлом сне, юноша сражается с ужасающими чудовищами. Те разевают усеянные зубами пасти, порой на нескольких головах одновременно. Их спины защищены острыми шипами. Когти, словно мечи. Это демоны, яростные в стремлении вернуть украденное.
Но юноша голыми руками пробивает прочную шкуру. Когти-мечи не могут причинить вреда его гладкой коже. Он ломает хребты. Разрывает горла. Юноша купается в крови чудовищ, возвышаясь над грудой поверженных тел и попирая их.
Юноша призывно кричит. Он не доволен и хочет ещё. Он наслаждается жизнью. Каждым её мигом, пьянящем словно кровь поверженного противника выпитая из ещё трепещущего горла.
Он не один. Президент смутно видит ещё одну фигуру, подобную юноше. Их стало двое: почему, зачем?!
Юноша кричит так громко, что с деревьев опадают сухие ветви. Мужчины в бронированной коробке
