своим создателям поражали надменностью и презрению к прочим, несовершенным произведениям. И сейчас, спустя тысячелетия они признавали лишь их, своих хозяев.
Не удержавшись, Леон подплыл ближе к берегу. На ступенях, у самой кромки воды, лежали два скелета.
Он так и не смог понять, что заставило его, несмотря на протестующие крики Филиппа и плач Власта, причалить.
Подскользнувшись на мокрой ступеньке, он едва устоял на ногах.
Казалось, внутри все перевернулось. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Но Леон, усилием воли отогнал ее. Словно в полусне приблизился к останкам древних жителей Рубикона.
Перед ним были скелеты мужчины и женщины. Они лежали, взявшись за руки. Украшения и корона говорили о принадлежности к царскому роду.
Леона заинтересовал зажатый в руке мужчины меч да браслет на ней. И ничего более. Ничего: ни драгоценности, ни золотая в изумрудах лира.
Меч завораживал. Исполненный внутренней силой, впитавший золотистый свет Рубикона. Он будто бы шептал: 'Возьми меня и владей мною! Я давно не пил человеческой крови, давно не сверкал в лучах Оризиса. Я не принадлежу эльфам, так же как и браслет. Посмотри - тысячелетия над нами не властны. Я такой же, как в тот день, когда вышел из горна богов. Если ты меня оставишь - сведу с ума. Буду являться во снах и наяву. Ну, бери же! Бери!'
Стоило прикоснуться к мечу, как эльфийская кость рассыпалась в прах, услужливо предлагая новому владельцу и браслет. Барель положил его в карман, поднял меч. Ему показалось, что тот на мгновенье ожил, преобразив эфес под человеческую, то есть, его, руку.
Великолепен! Ни с чем ранее виденным не сравним! Стремителен и смертоносен! Клинок непривычно тонок и легок. И все же, без сомнений, острее и прочнее других. В нем слито воедино не соединяемое - день и ночь. Край светло-серебристый и замысловато переплетенная темная вязь по средине.
Барель, все еще пребывая в трансе, вернулся в лодку и отчалил от берега.
- Не понимаю, почему они тебя не тронули? Пощадили. - Прошептал
Филипп.
- Кто они? - недоуменно поднял глаза Леон.
- Духи мертвых. Раньше все ступившие на берег сгорали, отец говорил.
- Видать я им понравился, - равнодушно бросил Леон, не в силах оторвать взгляда от оружия. В тот момент он не придал значения словам Филиппа.
Мальчишки тоже как завороженные смотрели на меч. Первым, не выдержав, к нему прикоснулся Власт, и расплылся в счастливой улыбке.
А вот брат, с криком, отдернул руку и, сдерживая слезы, недоуменно смотрел то на обожженные пальцы, то на весело смеющегося малыша.
Власт же вновь и вновь гладил меч, словно околдованный, забыв обо все на свете.
Следующий часовой - был стоящая на высоком постаменте фигура черного дракона. Он словно расправил крылья, чтобы взлететь, да так и застыл на века. Броня чешуи сверкала и переливалась, хвост, оканчивающийся треугольным клином, кажется нетерпеливо высекал искры из мрамора, глаза горели кровавыми рубинами, а из зубастой пасти готово было вырваться жаркое пламя.
Барель с трудом отвел от него взгляд и вновь посмотрел на удаляющуюся набережную. То, что казалось сплошным монолитом, с иного ракурса выглядело совсем по-другому. Теперь он увидел царяющую над площадью чашу-алтарь, окруженную шестью скульптурами, четыре из которых они уже миновали.
Алтарь, как и весь Рубикон был мертв. Вместе с пламенем из него ушла и жизнь целой расы. Великой и загадочной, гордой и надменной, предпочетшей смерть союзу с недостойными.
Пятая - пожилой эльф, сидящий на золотом троне. Из-под короны на плечи ниспадали седые волосы. Властные черты и суровый взгляд внушали почтение. В одной руке он держал скипетр, оканчивающийся голубым шаром, а другой указывал на чашу-алтарь.
К последней, шестой, плыли целый час. За ней озеро сужалось до ширины горной реки, стремлящейся к стене тумана.
Провожали беглецов двое эльфийских детей. Мальчик и девочка стояли, взявшись за руки. Одеты они были в легкие белые туники. В волосы девочки вплетены цветы, в руке она держала лиру. Мальчик сжимал лук, а за плечами у него висел колчан со стрелами.
Итак, сказка осталась позади. Леон еще раз оглянулся, но Рубикон уже укрылся покрывалом призрачности. Может, его и не было вовсе? Но в лодке лежал невиданный, драгоценный меч, а карман оттягивал браслет.
Вновь надули бурдюки, преодолели туманную стену. А за ней… За ней вновь быстрая подземная река.
Вскоре стало темнеть. Сумрак, широкой кистью, размыл силуэты берегов. Похолодало. Зажгли светильники.
- Выход из подземелья перед водопадом, - недовольно буркнул, то и дело поглядывавший на обожженные пальцы, Филипп, - там скала нависает над водой.
Но по дороге к водопаду они дважды останавливались, чтобы перекусить и отдохнуть. Леон даже немного поспал. Слезились и болели глаза. Он жутко устал. Ведь в пути даже по самым грубым подсчетам, они находились не менее двух суток.
Внезапно подземный мир вокруг них ожил. Вначале, возле нервно подмигивающего светильника появилось несколько мошек, а вскоре их вилось уже целое облачко. Но хвала Создателю, беглецов они не трогали. Затем в темноте раздался звук хлопающих крыльев. Летучие мыши пролетали над самой лодкой, пугая Власта. Филипп же старался не выказать страха и даже пытался успокаивать брата.
Река тоже стала подавать признаки жизни - вначале всплесками рыб, а потом достаточно громким и вполне плотоядным чавканьем у берега.
Леону на миг показалось, что над головой сверкнули звезды, потом еще раз. Но они были слишком далеки, если вообще не привиделись.
Вначале едва различимый шум водопада все нарастал. Течение заметно убыстрилось. Теперь они плыли вдоль берега.
Из темноты проступил небольшой мысок, за которым потолок резко снижался, почти прижимаясь к самой воде.
- Здесь! Без сомненья здесь! - Не сдержавшись, воскликнул
Филипп. - Вон и ступени.
То, что они увидели, ступенями назвать было трудно, скорей так, неровности. Но другого пути все равно не было.
Причалили. Оставив ребят возле лодки, Леон с зажженным факелом в руках отправился в разведку. Дорога шла в гору и вскоре привела на небольшую площадку, окруженную глухой стеной. В одном месте, смутно напоминавшем выход, застрял огромный валун.
Сердце, предчувствуя беду, сжалось.
'Западня! Они в страшной западне. Этот камень вовек не сдвинуть!
И назад пути нет'.
Леон, наклонившись, стал выгребать из-под глыбы мелкую крошку.
Неужели ему показалось, что из образовавшейся щели потянуло сквознячком. Значит, все-же, есть надежда.
Быстро двинулись обратно, к реке за ребятами. С собой взяли только запасные факелы и немного пищи.
Вначале работа продвигалась довольно бойко. Даже Власт, и тот, пытался помогать. Не послушавшись Барреля, взялся за работу и
Филипп, но вскоре, разодрав обожженные пальцы в кровь, оставил эту затею и уселся рядом.
Спустя несколько часов упорного труда Барель понял, что их усилия тщетны и присоединился к ребятам, жевавшим сушеную рыбу. Промочил горло вином, тяжко задумался.
Покончив с едой, Филипп, взяв светильник, стал исследовать стену.
- Барель! Посмотри! Здесь рисунки.
