- Рубикон…
- Какой Рубикон?
- Я замерз. Дай оденусь. И брата одень.
Командирский тон мальчишки задел Леона. Но на этот раз он смолчал. Филипп был прав, прежде всего, нужно согреться.
Белье и плащи были как раз в пору.
'Неужели Гюстав в своем безумии оставался настолько предусмотрительным? - размышлял Барель. - И продукты, и одежда…
Боялся только, что меня ослепит блеск золота, и заразил своим страхом Филиппа. Его здесь действительно много. С тем, что в лодке потянет на доброго воина в доспехах. Но без золота не вернуть
Лотширский престол. Лишь потому так и рисковал…Хотя и оно вряд ли поможет. Только глупец мог надеяться на чудо…'
Подниматься пришлось трижды, прежде чем все необходимое перекочевало в лодку. Она заметно осела, но, хвала Создателю, пока не текла.
- Надо взять и бурдюки с загубниками, - распорядился Филипп.
- Зачем? Они пустые, а воды и так довольно. Да и похоже не предназначены для нее, смотри какие чудные.
- Говорю, бери! Значит так нужно.
- Все, Филипп! Хватит темнить! Выкладывай начистоту, - рявкнул, не на шутку разозлившийся Леон. - Я тебе не лакей на побегушках.
Подыхать придется вместе.
Филипп в испуге отшатнулся, а Власт заплакал.
- Туманом дышать нельзя, говорил отец. Нужно надуть бурдюки и вдыхать из них. Там недолго…
- Что за туманом?
- Рубикон…
- Какой? Трехглавый тебя подери!
- Эльфийский…
- Эльфийский? И что же там?
- Не знаю… Только знаю, что к берегу приближаться нельзя… отец говорил…
- А что за Рубиконом, знаешь?
- Опять полоса тумана, за ней,.. за ней недалеко выход. Больше ничего не знаю, - выкрикнул мальчик и отвернулся. В его глазах блестели слезы.
Прежде чем плыть дальше - подкрепились сухим мясом, фруктами, сухарями. Леон выпил полбутылки терпкого красного 'Ирисского'. Вино он сразу по вкусу узнал. Его было не сравнить с прочими - оно хранило в себе горячие лучи Оризиса, солоноватый морской ветер и свежий горный воздух далекого южного края. Разведя на половину водой, дал глотнуть и мальчикам. Согревшись, они укутались с головой в плащи, и сладко засопели на корме.
Немного вздремнул и сам Барель. Но совсем чуть-чуть. Вскоре, стараясь не разбудить ребят, он уже бесшумно греб. Даже не столько греб, сколько подгребал, сидя лицом к носу лодки, на котором вместо факела теперь стоял масляный светильник.
Шел час за часом. Казалось, что они плывут уже целую вечность, а путешествию не видно ни конца, ни края. Но в какой-то момент Леон почувствовал, что стало заметно теплее.
Проснувшиеся мальчики вылезли из-под плащей и полушепотом переговаривались.
Пристально вглядывавшемуся в темноту Леону показалось, что впереди стена. Но это был густой туман. Замедлив ход, стали поспешно надувать бурдюки. Ребята вновь исчезли под плащами. Барель, зажав бурдюк между ногами, а загубник - зубами, прищурив глаза, решительно направил лодку в ядовитую муть. Он делал экономный вдох ртом и выдыхал через нос. Слезы из глаз текли ручьем. Плыть приходилось почти вслепую.
Хвала Создателю - эта мука длилась недолго. Вскоре преграда осталась позади. А за ней… за ней их ждало чудо - они попали в сказку под названием Эльфийский Рубикон.
Доселе скромная речушка вдруг разлилась огромным озером.
Светильники, погасшие еще в тумане, теперь были ни к чему. С неожиданно взлетевших на огромную высоту сводов, струился мягкий золотистый свет. Порой казалось, что там, в вышине, сверкают настоящие звезды. Хотя, скорее всего, это были блики, отраженные гранями базальта. Воздух был на удивление свеж и даже немного дурманил, и уж никак не напоминал о подземелье. Вода, и та, казалось, впитала в себя волшебный свет. В ее бездонной буро-розовой плоти то и дело вспыхивали золотистые искорки, рассыпались маленькими пузырьками, вспенивали поверхность.
Слева озеро ограничивала отвесная базальтовая, с затейливыми золотыми разломами, стена. А справа - словно укрытый полупрозрачной драгоценной вуалью, явился взору город-мираж, охраняемый шестью, стоящими на мраморных постаментах, скульптурами.
Леон замер с полуоткрытым ртом. Он хотел проплыть вдоль стены, обойти чудо-город стороной, но не смог. Руки сами гребли к первой статуе.
Обнаженная юная эльфийка, с золотыми крыльями за спиной, взметнулась то ли в полете, то ли в искрометном танце. Тянулась тонкими, сводящими с ума от совершенства, бело-молочными пальцами, к сияющей бриллиантами звезде над головой. Трудно было поверить, что перед глазами камень, кость или неведомый металл. Ее тело не только отражало дивный свет, но и светилось изнутри. Длинные волосы, скрывая заостренные уши, ниспадали на излишне худые, по человеческим меркам, плечи. Непропорционально большие, чуть раскосые глаза на худощавом, но от этого не менее прекрасном лице смотрели куда-то в бесконечную даль. Высокая, не знавшая материнства грудь, застыла в миг движения. Вот сейчас она должна в такт ему всколыхнуться, дрогнуть - как встрепенулось сердце Леона. Чуждое, но невыносимо прекрасное и печальное зрелище заставило забыть обо всем - погрузило в транс…
- Барель!!! - раздался отчаянный вскрик Филиппа.
Лодку тряхнуло, развернуло. Послышался всплеск упавшего тела.
В следующее мгновенье Леон бросился за борт, быстро выхватил, успевшего хлебнуть воды Власта, положил в лодку. После чего, осторожно, стараясь не делать резких движений, влез сам.
От холодной воды горело тело, словно тысячи мелких иголок вонзились в кожу. Леон снял с Власта шерстяное белье, укутал в плащ, дал выпить пару глотков неразведенного вина.
Лодка выдержала это испытание, и не потекла. Оказалось, что к постаменту с Эльфийским ангелом вели подводные ступени. Их-то и задело дном суденышко.
Барель переоделся в одежду, в которой начал путешествие. По всему телу разлилось тепло и непонятная истома. Казалось, что золотистый свет впитался в кожу вместе с водами Рубикона.
На следующем пьедестале стоял эльф-воин, пронзающий копьем мантикору.
О том, что такое чудище якобы существовало, говорилось в древних легендах. Скульптура служила тому подтверждением.
Грозный воитель в сверкающих серебром и златом латах пригвоздил к земле все еще полного сил с огромным ядовитым жалом, монстра. Поза эльфа говорила о нечеловеческой силе, презрения к смерти, гордости и высокомерия, присущих уходящей расе.
До следующего изваяния, стоявшего напротив площади набережной со ступенями, уходящими под воду, пришлось плыть почти час.
На постаменте, вонзив когти в гигантский голубоватый шар, сидел орлан. С золотой короной на голове, изумрудными глазами и хищно приоткрытым изогнутым клювом. Казалось, он вот-вот издаст свой страшный крик. Его перья сверкали, как и все вокруг, золотом и серебром.
Встретившись с ним взглядом, Леон невольно отвернулся, прикрыв глаза рукой, настолько леденяще- чуждым он оказался и стал рассматривать виднеющийся вдали, вырубленный в камне, город. Нет, пожалуй, не город, а десяток великолепных, утонченно-изысканных, устремленных в несуществующее небо дворцов, к которым вели мраморные ступени от площади-набережной.
Архитектура эльфов соответствовала их философии и внешности.
Грубый камень в руках их зодчих превращался в легкие и воздушные сооружения, которые, подобно
