- Светлый Странник, Ваша милость. С прошлой ночи все Вас так величают. Теперь никто не сомневается в победе.
Похоже, слуга решил его доконать.
- И почему же, если не секрет?
- Существует пророчество, про посланника Создателя…
- Что-о??! - В шатре вдруг стало невыносимо душно. - Что-о…??!
Но Угрюмый уже шагнул к выходу.
- Вернись! Немедленно вернись и ответь!
- Да я толком и не знаю… Наши тоже. Вам бы лучше расспросить отца Дафния. Он на эти штучки мастак.
Поняв, что ничего путного не добьется, Леон безнадежно махнул рукой, отпуская слугу. У самого же в душе бушевало пламя.
'Я - посланник Создателя?! Ну что за чушь!!! Полнейший бред! Да я в него даже и не верю. Почти… Головорез и авантюрист, случайно искупавшийся в водах Rubikonа, обобравший мертвых эльфов, по дикому стечению обстоятельств возглавивший небольшой отряд. Тот, с кого желает содрать шкуру великий герцог Торинии и не может видеть властитель Дактонии, убивший Симона Макрели, выкравший раненого де
Гри. Да по законам империи меня должны повесить на первом суку - Светлый странник! Как они все ошибаются. Начиная от безумца Дафния, кончая этими глупцами, посланными во главе со мной на верную смерть.
Ну, свечусь я! Свечусь. И что же? Пусть на груди знак Создателя, а в руке дивный меч эльфов, но от этого другим ведь не стал'.
Но глубоко в душе что-то протестовало. 'Не лги себе! Стал! Лучше или хуже, не знаю! Но теперь - иной! Не такой, как все! Полуэльф, получеловек! Нет прежнего Леона Бареля. Теперь, он Светлый Странник и ничего тут не изменишь. Пусть люди верят. Так им будет легче. А там - жизнь покажет'.
В тот же день на тракте стали попадаться беженцы. Война всегда несет с собой горе, слезы, смерть. Оставить родные места, бросить дом, потерять, десятилетиями нажитое добро, пережить смерть близких, превратиться в нищих скитальцев, отовсюду гонимых и бесправных, что может быть ужаснее в этой жизни? Тогда не радуют ни свежесть ясного летнего утра, ни звонкие трели птиц, ни журчанье ручья, ни улыбка любимой. Да и о какой улыбке может идти речь? Темные, осунувшиеся, грязные лица, растрепанные волосы, воспалившиеся от слез глаза, плач голодных детей, хмурое молчание оставшихся в живых мужчин. Тех, чьи руки привыкли к плугу и молоту, к глине и ткацкому станку, тех, кто создает богатство и благополучие страны.
А под вечер, перед самым закатом, войско Странника приняло крещение кровью. Дозорные принесли весть, что у стен графского городка Гиньен нешуточное сражение. Передовые части кавалерии
Ригвина пытались сходу его взять. Но наткнулись на неожиданно серьезное сопротивление. С каждой стороны в сече участвовало до полтысячи воинов, правда у защитников - половина пеших. Почему они не укрывались за каменными стенами, оставалось лишь гадать.
Барель подозвал Люсьена:
- Твоя сотня прикроет отход. В бой вступишь, только в крайнем случае! Слышишь? Мне безмозглые и мертвые дуралеи ни к чему.
Подведешь, не прощу! Если кто прорвется - не пропусти! О нас во
Фракии знать не должны, иначе ляжем все! 'Плевки дракона! (так окрестил во время показательных испытаний 'просветления' Корнелиуса
Одноглазый Ворк) в ход не пускать. Позицию займешь в той роще. Еще раз повторяю: смотри, чтобы никто не ушел.
- Бармин, Истрин, Стас, Ворк! От силы и неожиданности первого удара зависит исход боя. Сразу опрокинем, смешаем ряды - победа за нами. Да и добыча должна быть немалой.
Последнюю фразу он адресовал, в первую очередь одноглазому, похожему на пирата, вожаку наемников. По тому, как вспыхнул его взгляд, Леон понял, что достиг желаемой цели.
- В центре пойду я с сотней Бармина, по краям - Истрин и Стас.
По команде рожка раздвинем ряды, и между мной и Истрином вклинится
Ворк. Лишней резни не учинять, за пленных возьмем выкуп, - вполне по-хозяйски, уверенным тоном окончил Леон.
Глянув на офицеров, не увидел в их глазах и тени сомнения. Чтобы закрепить достигнутый эффект, добавил:
- Ворк, гляди, чтобы наших баранов не перехватили гинйонцы, там одних лошадей да оружия на добрую тысячу империалов.
- Не беспокойтесь, Ваша милость, ни одной лишней головы с плеч не слетит, не затем шли.
Удар дактонской конницы оказался столь стремителен и внезапен, что Страннику даже не пришлось показывать своих истинных способностей, и Ratriz остался на голодном пайке. Нежданная атака с тыла смешала ряды нападавших, а когда в образовавшийся коридор с диким воем, вломились головорезы Ворка, началась паника. Очутившись меж двух огней, императорские драгуны думали лишь о том, как бы унести ноги. Кому-то удалось вырваться из западни. Но ненадолго. Они сразу угодили в 'объятия' томившегося в засаде Люсьена.
Разозленные гибелью друзей, гиньенцы желали продолжить резню и были до глубины души удивлены поведением своих спасителей, мигом оцепивших пленных двойным кольцом. Подобной прытью даже Странник был удивлен. Его слова явно пали в благодатную почву и дали буйные всходы. Вольница аккуратно, словно отару овец, отогнала живую добычу в сторонку. Подальше, от горящих жаждой мести защитников города. К
Барелю подскакал забрызганный кровью, но с дурновато-счастливой ухмылкой, делающей еще более страшным его уродливое лицо, Ворк.
- Ваша светлость, все как Вы велели. Вот уж бараны, так бараны,
- прокричал, еще тяжело дыша - Сколько воюю, такой чудной атаки не видывал. Можно подумать, что мы не помогали, а наоборот, отбили у них добычу. Гляньте на недовольные рожи. Дальше, что велите делать?
Куда их теперь? Сотни две, а то и поболе наберется…
Этот казалось простой вопрос, застал Леона врасплох. Подтянулся
Люсьен, ведя еще десяток пленных. Было видно, что юноша недоволен отведенной ролью, он хмурился, прятал глаза.
'Ничего, - подумал Леон. - Еще успеет навоеваться…'
- Никто не ушел?
- Нет, Ваша светлость. Кто живой - все здесь.
Возле Бареля, под штандартами со скалящим зубы медведем и расправившим крылья золотым драконом собрались офицеры.
- Пересмотрите убитых и раненых, - начал он, однако завершить фразу не успел. Подъехали трое богато облаченных всадников. Желая выказать добрые намерения, следуя давней традиции, сняли украшенные золотом шлемы.
- Граф Николя де Гиньон, - представился, чуть наклонив темноволосую голову, уже посеребренную сединой, с правильными чертами лица и грустными светло-карими глазами, рыцарь. Справа - мой кузен Славикас, слева - барон Жильбер Бертан. Позвольте поблагодарить за помощь и узнать с кем, собственно говоря, имеем честь?
Одного беглого взгляда Леону хватило, чтобы понять - перед ним бывалые воины и весьма знатные дворяне. Уверенности и спеси им не занимать. Сняв подаренный Дальмирой шлем, Барель учтиво, но не более чем того требовал этикет, ответил на приветствие. Его голова склонилась ничуть не ниже, чем родовитого Гиньона.
- Леон Странник, тысячник герцога Даниеля, урожденный дворянин
Торинии. Мои офицеры: Люсьен, Бармин, Истрин, Стас и Ворк. Иду на помощь Станикосу. Вмешался в бой, видя, что вас прижали к стенам, готов немедля уйти.
- Ну что Вы, что Вы! Леон… Странник. Не стоит, на ночь глядя.
