рыцаря, возглавлявшего только что прибывший небольшой отряд.
Ночным зрением Леон увидел блеснувшие под низкими надбровными дугами темные глаза. Оживший ziriz яростно сжал запястье.
Отведя Николя в сторону, Леон еле слышно прошептал:
- Граф, вы его хорошо знаете?
- Кого? Двуручного Френка? Да так, пару раз встречал у
Станикоса… Еще видел на турнирах, славно владеет двуручным мечем.
Оттуда и прозвище.
- Дворянин?
- Да, но насколько помню, беспоместный. А в чем, собственно говоря, дело? Чем-то не понравился?
- Он враг!
- А это еще почему?
- Знаю! Скоро убедитесь, что я не ошибся.
- Но нельзя же,.. просто,… без доказательств,… так можно любого…
- Если мы хотим выжить и победить - иначе нельзя!
- Что вы собираетесь делать?
- Сейчас увидите…
- Но…
- Или мы верим друг другу и пойдем плечо к плечу, или,.. я сейчас же увожу своих людей.
Наступило напряженное молчание. В единый миг все могло пойти прахом. И все же, Николя отступил.
- А если Вы, все-таки, ошибаетесь?
- А если нет? Давайте будем считать, что Создатель подал мне знак.
Де Гиньон внимательно посмотрел Леону в глаза, словно мог в этой тьме что-либо разглядеть.
- Будь, по-Вашему. Но лучше пусть Создатель не ошибется. Людей потом успокоить будет не просто. Многие уйдут.
- Люсьен, отряд, прибывший с Френком, как можно тише взять в кольцо и обезоружить. Хоть их не много, но будьте осторожны. Зря не рискуйте. Станут противиться - перебейте из арбалетов. Но самого
Френка и еще пару-тройку - только живыми! Пусть раненых, но живьем!
Все понял?
- Да, Ваша милость!
- И еще, поднимай-ка всех наших. А Вы, граф, будьте любезны, оттесните своими силами остальных, вновь прибывших. Так, на всякий случай.
Де Гиньон, недовольно пожав плечами, скрылся в полумраке.
Как страшен, бывает предсмертный человеческий крик, особенно в ночной тиши. В нем и боль, и тоска, и животный ужас. От него стынет в жилах кровь, а волосы встают дыбом. Сердце пускается в галоп, а в ушах набатом стучит кровь. Он ласкает слух лишь Трехглавого, вкусившего крови ворка, да еще блистательного Ratriz.
'А если я все-таки ошибся? Прочь сомненья! Прочь! Ziriz не лжет!
Насколько проще, когда сражаешься сам! Тогда предсмертный крик врага
- твоя жизнь. И сомненья не терзают душу'.
Несмотря на молодость, Люсьен, похоже чрезмерным человеколюбием не страдал и сомнений не ведал. Скрупулезно исполняя приказ Леона, не колеблясь, велел перебить из арбалетов, не ожидавших нападения, но все же попытавшихся сопротивляться солдат Френка. Заволновавшееся было войско, успокоили, разъяснив, что поймали предателей. В живых осталось пятеро. Двое, издавая предсмертные стоны, догоняя собратьев по несчастью - готовились отправиться в мир теней. Сам Двуручный, изрыгая проклятья, лежал на земле, вцепившись руками в торчащий в правом бедре арбалетный болт. Сквозь пальцы сочилась темная кровь.
- Будьте вы прокляты! Что б вас удушили собственными кишками.
Чтоб ваших детей сожрали ваши жены… Кто? Кто меня предал? Ты, Славис?
Последние слова адресовались юноше, упавшему во время бойни ниц и сидевшему теперь, обхватив голову руками. Приподнявшись, он смотрел вокруг широко раскрытыми от ужаса глазами. Едва поросшая рыжим пушком верхняя губа беспомощно подрагивала, по грязным щекам текли слезы, зубы выбивали дробь, а пальцы что-то судорожно искали в пыли.
- Не…е, не я, господин! Клянусь матушкой, не я! Да что же это такое? Где мой амулетик?
- Курчавый, ты?
Вторым уцелевшим был абсолютно лысый пожилой воин, с одним ухом и выбитыми зубами. Презрительно плюнув в сторону Двуручного, он пробормотал:
- Да лучше бы я! Пропади ты пропадом, мудапеца! Из-за тебя, идиота, и я здесь сдохну.
Увидев подошедшего Леона, встал на колени:
- Ваша светлость, все расскажу… Пощадите! И расскажу и проведу…
Френк заревел:
- Я приду за тобой с того света! - Быстро выхватил откуда-то из складок одежды кинжал и вонзил себе в сердце.
- Ну ты, что знаешь? Ну-ка, встань, - приказал Леон Славису.
- Не-е, я господин ничего не знаю. - Со счастливой улыбкой, сжимая в руке заветную фигурку на бечевке, поднялся на ноги паренек.
- Дурак! - прошептал Кучерявый.
- Ну что ж, тебе видней, - равнодушно пожал плечами Барель. -
Повесить!
- Как повесить? - изумился юноша. - За что?
- Как шпиона, за шею.
- Но я, господин, правда, ничего… пристал по дороге… хлебушек дома кончился… голодно… Создатель видит…
Леон кивнул в сторону Кучерявого.
- Отведите к моему шатру. Да глядите хорошенько, чтобы не сбежал. Больно прыткий. Отвечаете головой!
Потом подошел вплотную к Славису и заглянул в глаза - юноша не лгал, да и ziriz молчал.
- Я тебе верю, ступай. И никогда больше не бери в руки меч. Ты не родился воином.
- Куды мне идти, Ваша милость? Тепереча… я везде чужой. Все равно зарежут. А меча в руки более не возьму. Клянусь!
Барель задумался. Ему вдруг стало жаль простодушного олуха.
- Хорошо… ступай в Дак. Отыщи там отца Дафния. Скажешь - прислал Странник. Он найдет для тебя место. Вот, возьми на дорогу.
На ладони Леона сверкнул золотой империал.
- Проведите за посты…
- Господин! Да что же это… меня отпускаете… золото даете… век не забуду вашей доброты… господин.
Но Леон уже шел к шатру.
Рубикон встречал своих детей печалью и забытым золотистым сиянием. Совсем недавно такой свет всему миру дарил O'ziriz. Теперь он остался лишь здесь, в колыбели расы. И будет сиять до тех пор, пока не рухнут стены Rubicona. Так повелели эльфийские боги, замуровав в них Великие артефакты. Звездные ворота… Откроются ли в
