Власта увез в Дактонию Леон Барель.
- Так это не очень далеко. Поговаривают, что последний бунт возглавлял сам Филипп.
- Ну, и что ты на это скажешь? Подумай хорошенько! Правду все равно узнаем. Тогда пеняй на себя.
- Я, маркграф Филипп Лотширский.
- Доказать чем сможешь?
- У стражника в суме моя печать и отцовский кинжал с гербом.
Из сумы вытряхнули помимо кинжала и печати с расправившим крылья орланом на фоне гор, донесение де Фовера Фергюсту о бое и пленении
Филиппа.
Бандиты с уважением слушали, как их вожак читает. Их больше удивляла грамотность Ворона, а не то, что в их руки угодил наследник не существующего ныне Лотширского маркграфства.
- Ну и что из того? У кого нам теперь требовать выкуп? У его светлости графа Сакского в Дактониии или у герцога Фергюста в
Торинии? Кому он больше нужен? Как думаешь, Ворон?
- Я могу заплатить сам! Более того, пойдете за мной - озолочу!
- Во какой прыткий, - криво усмехнулся вожак, - пока заберем с собой, а там видно будет… Посмотрим, кто больше даст…
Плечо Леона сжали чьи-то цепкие пальцы да так сильно, что он, просыпаясь, невольно застонал.
- Тише, купченок! - зашипели прямо в ухо. - А то остальных бездельников разбудишь.
Леон узнал голос Герлина.
- Что, уже утро? Темно ведь!
- Говорю, вставай и одевайся! - продолжил яростный шепот. - Нас ждут большие дела. И берету одень, ту что поглубже. Ветер, купченок, ох как свеж.
'С чего бы такая забота? - думал, неловко натягивая штаны, еще толком не проснувшийся юноша. - Да и с каких это пор меня приобщают к 'большим' делам?'
Делая вид, что поправляет летний полусапожек, незаметно сунул за голенище уже спасший однажды ему жизнь, кинжал.
На дворе их поджидали Ловсек, и еще двое охранников из тех, не похожих на простолюдинов.
- Иди за нами, да помалкивай! - в полголоса приказал старшина.
Леон шел последним, поеживаясь, не то от ночной сырости и прохлады, не то от нахлынувшего возбуждения. В голове скакали разные мысли, словно зеленые крылатые кузнечики на лугу. 'Грабить собрались, что ли? Смотри, как вооружились! Нет, вряд ли! Хотят кого-то убить? Давняя месть? Потому и стремились в такую даль? Но меня-то взяли зачем? В подобных делах лишние свидетели ни к чему! Но ведь тащили из самого Тора… Значит нужен? Может, узнали, что я сын
Бареля? Ну и что из того? Зачем так сложно?'
Благополучно миновав кривые темные улочки, вышли к пристани.
Сразу пахнуло морем. Стал слышен шум прибоя.
'Неужто хотят застать врасплох та-мильских купцов, и захватить судно? Да за такие дела по голове не погладят. Поймают, повесят всех! Вот влип, так влип! Дурень, хотел же сбежать! Лучше б остался с Тави. Теперь поздно. Или нет? Может все же попробовать?'
Юноша, поглядывая по сторонам, пытался выискать темный угол, куда можно было бы незаметно шмыгнуть.
Ловсек, словно прочитав его мысли, немного замедлил ход и пропустил Леона вперед. Теперь он шел последним.
'Вот гад! Ведь почуял, а! Надо же! Не иначе, колдун!'
Дувший с моря ветерок немного холодил горевшее лицо, развевал, выбившиеся из-под береты, волосы. Из-за бегущих по небу облаков то и дело выглядывал то хвост Небесного Дракона, то полумесяц ущербной
Геи. Похоже, они друг другу вовсе не мешали. Может, сговорились там, наверху?
Подошли к причалу. В одной из шлюпок лежали весла.
'Все таки в гости к та-милам', - пришел к неутешительному выводу
Леон.
Отчалили. Волны мягко поднимали и опускали лодку. На носу, всматриваясь в мерцавший в темноте на острове Скорби маяк, сидел
Ловсек. Охранники довольно неумело гребли, не попадали в такт. Леон с Герлином пристроились на корме и помалкивали.
Вода отражала уходящую в даль, светящуюся лунную дорожку. Она то появлялась, то исчезала - хрупкая и призрачная, но от этого не менее загадочно-прекрасная.
- Волосы Геи, - неожиданно прошептал Гермин.
Леон удивленно взглянул на старшину. Гребли прямо на маяк. Берег давно затерялся в сумраке, зато мерцающий огонек становился все ближе и ярче.
Наконец из воды черными громадами выступили, уходящие отвесно вверх, скалы. Пристать здесь где- либо было невозможно.
Плыли по кругу. Первым заметил огонь факелов Ловсек и предостерегающе поднял руку.
Небольшую бухточку перекрывала натянутая над водой тяжелая железная цепь, но для невысокой шлюпки она помехой не стала.
Понадобилось совсем немного времени, чтобы причалить к берегу и привязать лодку рядом с небольшим суденышком.
На каменных ступенях, ведущих к воротам замка, опершись спиной на ступеньку, сидя, сладко спал стражник. Фонарь стоял рядом и, упади он на бок, вполне мог разбить его головой. На поручнях лестницы горели вставленные в бронзовые держатели факелы. Возле приоткрытой массивной двери стоял еще один солдат. Этот не спал. Но как показалось Леону, был слеп - даже не шелохнулся, не повел бровью.
Стоял как статуя, пристально вглядываясь в сумрак.
'Околдован!' - подумал Леон.
Он еле сдержался, чтобы не притронуться к превратившемуся в куклу человеку.
Первым шел Ловсек. За ним осторожно ступали Герлин и Леон, замыкали процессию два 'гребца'.
В коридорах, тускло освещенных масляными фонарями, им попались еще трое мирно почивавших стражников.
'Ну что за сонное царство? - думал юноша. - Наверняка усыплены.
Ох, не кончится все это добром!'
Леон жутко боялся. Того и гляди зубы со страха начнут выбивать дробь. А сердце казалось, вот-вот было готово выскочить из груди.
Кроме того, все сильнее хотелось писать.
А когда впереди внезапно возникло привидение, он не выдержав - вскрикнул. За что получил ощутимый тумак в бок от рассвирепевшего
Герлина. 'Привидение' оказалось такой же 'незрячей' женщиной средних лет. Держа в одной руке связку ключей, а в другой - не зажженный фонарь, она двигалась впереди отряда. Поднялись на второй этаж.
Кругом - сонное царство.
Наконец подошли к нужной двери. Женщина отворила ее ключом из связки. Громко клацнувший в полной тиши запор оглушил Леона.
Казалось, он разбудит весь замок. Но ничего не произошло. Провожатая вдавила в стену плиту, и, толкнув дверь, отошла в сторону.
