— Да ни за какие деньги!
— Папа! Давай дадим ему в морду! — предложил младший, Никита.
— Молчи уж! — невольно улыбнулась Люся.
Вдруг Володю осенило. Он даже хлопнул себя по лбу ладонью.
— Слушать меня! Все в машину!
Он схватил в охапку детей и усадил их на заднее сиденье. Потом вернулся, поднял Люсю на руки.
— Ты же пустую ее сдвинуть не можешь...
— Люсик! У тебя родители—ученые, — справляясь с дыханием, ответил Володя. —Ты со Стругацкими дружишь. Чем больше масса, тем больше трение. Берись за шею. Ты, да два кабанчика наших, да этот друг... — кивнул он на водителя. — Сейчас все будет.
Он усадил ее рядом с детьми.
— Давай!
Машина, словно воющая баба, надрывалась, визжала, проглатывая комья грязи и обдавая Володю с ног до головы ржавой жижей.
На заднем стекле, словно на старой фотографии, красовались два детских испуганных лица Аркадия и Никиты.
Увидев, что колесо вот-вот зацепится за замерзшую кочку, Володя быстро скинул с себя ленфильмовское пальтишко и сунул его под колесо. Оставшись в протертом свитере, он еще раз подлез под кузов. Для большего упора встал на колени, оказавшись по пояс в грязи.
— Ну! Давай! Еще! Дава-а-ай!!!
...И, словно делая толчок штанги, буквально приподнял машину. Двигатель издал пронзительный визг, из-под колеса полетело пережеванное пальтишко... «Волга», как обезумевшая лошадь, вырвалась из ямы и резко затормозила на островке сухой земли.
Дети скакали на заднем сиденье, размахивая руками. По губам можно угадать отдельные фразы:
— Папа сильный!
— Папа молодец! Ура!
Люся радостно кричала:
— Володя! Иди к нам! Возвращайся!
Володя стоял по колено в луже, радостно глядя на «Волгу», от которой шел пар, как от загнанной лошади.
«Ну вот и все!»
Машина долго и протяжно засигналила.
«Какой длинный сигнал! Это звонит будильник — его Таня поставила перед тем, как идти в душ».
Володя увидел здесь же, на пустыре возле станции Отдых, Таню, Пашу, склонившегося над ним Толика и Севу. Таня плакала. Ему стало безумно их жаль.
«Это было! Я просто вспомнил. Жалость. Мы говорили потом о жалости. Я сказал Люсе, что сдвинул машину потому, что стало жалко ее и детей. И Люся тоже заплакала—как сейчас Таня».
Жалость стала невыносимой, до боли в груди и шее. Страшно светило солнце, и гремел в ушах будильник. Володя невероятным усилием поднял веки. Он сидел на полу весь мокрый, в разорванной рубашке.
Он улыбнулся Тане и спросил:
— Я что, плохо себя вел?
Нефедов, сидевший спиной к Володе, повернулся и отсутствующим взглядом посмотрел на него. Затем разочарованно отвернулся и повернулся вновь. Он едва коснулся Володиного плеча и прошептал:
— Володя, лежи, не разговаривай, тебе надо полежать спокойно.
Татьяна сквозь слезы улыбнулась:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально...
* * *
Не выключая двигатель, Михалыч выскочил из машины, вбежал в холл гостиницы. Навстречу ему уже спешил Кибиров.
— Ты и вы все — за мной! — Михалыч влетел на второй этаж. За спиной дежурной по этажу он сорвал шторы с окна, скомкал их и сунул Кибирову: — Завернем тело.
Сотрудники едва поспевали за Михалычем. 207, 209, 211 — мелькали номера на дверях. Здесь. Михалыч остановился, выдохнул и резко открыл дверь. Посредине комнаты на малиновом ковре сидел Высоцкий. Вокруг него стояли Леонидов, Нефедов, Кулагин и Ивлева. Почувствовав на себе взгляд, Высоцкий поднял глаза на Михалыча. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
— У вас дверь открыта, — то ли сказал, то ли подумал Михалыч. Он вышел и сам закрыл дверь.
Семь человек, каждый на голову выше Михалыча, выжидательно смотрели на него. Михалыч через силу улыбнулся:
— Ну что... похоронная команда, отбой!
Ребята растерялись. Они ждали чего-то другого.
— Он живой! Разблокировать гостиницу! Телефоны включить! Бегом отсюда!
Оперативники затопали по коридору к лифту. Михалыч закурил и направился вслед за ними. Ему хотелось вернуться в люкс к Высоцкому он даже остановился, но передумал. И так достаточно глупостей успел сегодня сделать.
* * *
— Ну и напугал ты нас! — нарушил молчание Сева.
— Простите, ребята... жара...
Володя попытался встать.
— Нет, сиди, тебе нельзя сейчас...
— Да все нормально! Толя. Я... я в порядке.
Отстранив обескураженных друзей, Володя спокойно поднялся и отправился в ванную.
— Что со светом? — донеслось из ванной.
Леонидов угрюмо пробурчал:
— Ладно. Пойду тоже обольюсь... Вы тут присмотрите за ним...
* * *
В полной темноте Володя достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Закурил. Посмотрел на себя в зеркало.
Живой.
* * *
Павел вошел в свой номер. Открыл дверь в ванную, включил свет, опустил голову в раковину и запустил холодную воду. Вдруг очень громко заработал телевизор. Паша вздрогнул, ударился о кран и с мокрой головой выскочил в комнату. В кресле, спиной к окну, сидел крепкий лысоватый мужчина в старомодном костюме и галстуке. По телевизору показывали концерт узбекского фольклорного коллектива. На столе лежала коробка «ZЕВО-ZEВО» с Володиным «лекарством».
— Вытирайтесь. Я подожду, — не отрываясь от телевизора, спокойно распорядился незнакомец.
— А вы, простите, кто? Н-ну хорошо...
Паша вернулся в ванную, нервно вытер голову полотенцем, посмотрел на себя в зеркало, слегка пригладил взъерошенные волосы и вернулся в комнату...
— Я что-то не пойму... Вы как сюда?.. То есть вам чего?.. — забормотал он.
Михалыч пропустил вопросы мимо ушей. Не спеша заговорил:
— Думаю, ваш товарищ работать сейчас не может, а без него и вы все здесь не нужны. Поэтому собирайтесь. Через час поезжайте на Карла Маркса, четырнадцать. Это кассы. Там будет бронь на фамилию Леонидов. Завтра есть рейс Бухара-Москва в девять утра. За билетами съездите сейчас. Ну вот... А
