персонажей говорит: «Волчиное в тебе сердце, а может и никакого нету, камушек заместо нево заложенный» (II. С. 311). Это дегенерат с проповедью уничтожения человека. Его даже лошади боятся.
Этого человека Шолохов заставляет убить офицера. Вот Гаранжа – большевик, который проповедует в лечебнице большевистские идеи. «Желчный, язвительный сосед Григория был недоволен всем: ругал власть, войну, участь свою, больничный стол, повара, докторов – все, что попадало на острый его язык» (I. С. 369).
Классовая ненависть автору непонятна. По его мнению, большевик – это человек, который все ненавидит, у которого есть «злой упор». У него, например, Бунчук проповедует злобу.
Но это не классовая ненависть, которая нужна, – какая-то беспредметная злоба. Особенно интересна фигура Валета. Он проходит через оба тома, и кончается роман на Валете. Кто такой Валет? Почему ему уделяется так много внимания? Что он, по замыслу автора, выражает? Валет – это настоящий пролетарий. Еще до прибытия Штокмана он проповедует в станице, что будет еще 1905 год. Судя по всем его поступкам, автор хотел дать «настоящего» пролетария, который при каждом случае борется. Например, он борется с Моховым, который обидел какого-то бедняка. Правда, Шолохов правой рукой рисует пролетария, а левой – целым рядом тонких приемов – превращает портрет в пасквиль. Например, он описывает Валета так, чтобы вызвать физическое отвращение, тогда как по ходу романа этого вовсе не требуется, и дает довольно омерзительную фигуру.
У Валета «хориные с остринкой глаза», «ежиная мордочка», в общем, он «огрызок человеческий». Вот его портрет: «Валет трескуче закашлялся, харкнул залпом и нехотя встал. Большая не по росту шинель висела на нем, как кафтан на бахчевом чучеле. Висячие поля фуражки прикрывали острые хрящи немытых, с зеленью внутри ушей» (II. С. 341). Или «Ежиная мордочка его побелела от злости, остро и дичало зашныряли узко сведенные злые глазенки, даже дымчатая шерсть на ней как будто зашевелилась» (II. С. 344). Шолохов рисует портрет подлинного пролетария, с подлинной классовой установкой, но Шолохов рисует его так, чтобы вызвать у читателя физическое отвращение. Валет, «шкалик» и «огрызок человечий» – вот эпитеты, которыми награждает его автор устами своих персонажей.
У него даже не волосы, а шерсть, именно «Валет» – паршивая собака.
Как он описывает смерть Валета? Валет с Мишкой Кошевым бежали, в дороге их настигают казаки и стреляют. «Валет, путая ногами, пошел боком, как лошадь, испугавшаяся своей тени. И не упал, а как-то прилег, неловко, лицом в синий куст полынка». Жил, как злобный хорек, а умер, как лошадь, испугавшаяся своей тени…
Не только у Валета, но и у Штокмана «остренькие глаза» (I. С. 134) и тоже хориные глазки: «Штокман сверкнул хориными глазками…» (I. С. 137).
Сопоставьте глаза «светлые, как ручей» у Евгения Листницкого, «отчаянные», как у Чернецова, с «хориными»…
Валет в романе Шолохова является носителем классовой борьбы. Но прорвался нарыв, и вместе с нарывом вышел из казачьего тела занозоноситель «злобы и разврата» – Валет. Мишку Кошевого белые не расстреливают: «казачье» берет верх над классовой борьбой. «Мужика убили, а тебя пожалели», – говорит ему казак. «Парень ты молодой. Заблудился трошки, ну да это не беда. Вылечим». Подтелкова казнили за то, что он пошел против казаков, Мишку помиловали, потому что он казак.
Говоря о приемах творчества Шолохова, можно указать попутно на прием, при помощи которого он аннулирует впечатление от порки Мишки Кошевого.
Порют казака, который боролся у красных, порют белые. Это вызывает, во всяком случае, не смех, а Шолохов сделал так, что это вызывает смех. После того как Мишку выпороли, он встает и говорит: «Голова думала, аж… отвечает». И он сразу аннулирует впечатление от порки. Очень искусный и тонкий прием! Смех убивает негодование.
Вторая книга романа кончается очень многозначительным лирическим отступлением, которое можно перевести на простой язык.
Заключительным аккордом «Тихого Дона» является христиански всепрощающее по идее автора – глубокое «лирическое отступление», написанное в иконописных тонах. Аксессуары тоже потрепанные: неизвестный старик, часовня под могилой большевика Валета, – «скорбный лик божьей матери», вязь славянского письма:
Казаки, зарывшие Валета, не притоптывают могилу: «Затрубят ангелы на страшный суд – все он проворней на ноги встанет».
В елейной инокописи Шолохова чувствуется Иудушка Головлев, в уста выдуманного на этот случай старика автор вкладывает свои мысли, а сам подводит итог великой борьбе, а по Шолохову, – «године смуты и разврата».
По Шолохову, от большевика «Валета» осталась часовня «горюнить глаза прохожих и проезжих извечно унылым видом, будить в сердцах невнятную тоску». А по-нашему – советы, заводы, коллективы остались, а не часовня.
Но Валет со своей классовой ненавистью чужд не только казачеству, а и всей жизни. «И еще в мае бились возле часовни стрепета, выбили в голубом полынке точек, примяли возле зеленый разлив зреющего пырея, бились за самку, за право на жизнь, на любовь, на размножение. А спустя немного, тут же возле часовни, над кочкой, под лохматым покровом старюки-полыни, положила самка стрепета девять дымчато- синих крапленых яиц и села на них, грея их теплом своего тела, защищая глянцево-оперенным крылом». Классовой правде Валета автор противопоставляет не только казачью правду, но и правду природы, из которой выросла казачья правда, – вспомним думы Бунчука о том, что «с земляками требовался иной полузабытый черноземный язык»… (I. С. 164).
Итак, с точки зрения выдуманного Шолоховым старичка, единственное, что остается сделать казакам, – простить друг друга и простить Валета, носителя «смуты и разврата». А жизнь идет своим чередом, и биологическая правда торжествует.
Каков общий смысл романа Шолохова? Все те моменты, о которых мы говорили, и установка, которая имеется в романе Шолохова «Тихий Дон» в своей исторической и программно-политической части – ведь он программно-политические вопросы трогает, поскольку он говорит о казачестве как об особой национальности, – нам враждебна. В период обостренной борьбы это является тем знаменем, под которым кулачество пытается объединить и повести за собой основные массы казаков – бедняков и середняков. Все эти моменты – идеализация старины, быта, песен, весь этот груз прошлого, все это сводится к тому, что мертвый хватает живого, а в переводе на язык политики – кулак хватает остальную часть казачества. С этой точки зрения, я думаю, роман Шолохова высокий по своей художественности (само собой разумеется, если бы он был низкопробен, то он не заслужил бы такой колоссальной популярности – и Шолохов не был бы провозглашен пролетарским писателем), по своей идее выражает то, чем оперировала самая махровая донская контрреволюция. Роман Шолохова читается не только в станицах, он переводится на иностранные языки, пользуется популярностью за границей. Я думаю, что обязанность пролетарских писателей разоблачать политическую установку автора и предостеречь читателя, который может заблудиться и подпасть под влияние Шолохова. Я еще раз напоминаю то, что говорит студент Боярышкин: сила художественного произведения так велика, что можно порой и веру потерять. От этого и надо предостеречь. Я не говорю уже о том, что надо казаку дать понять, куда ведет это роман. Надо всем читателям вскрыть подлинные политические идеи «Тихого Дона» Шолохова, его историческую установку и ценность той реакционной романтики, которая мертва, от которой надо отталкиваться и которую он культивирует, поэтизирует и преподносит, как нечто ценное. Неужели этот груз мы понесем с собой в социализм? Конечно нет! Это нам не нужно!6
Прения по докладу Н. Янчевского
Н. Сидоренко7
За что пропагандирует «Тихий Дон»?
Я, товарищи, начну почти так же, как начал и тов. Янчевский – ни один класс без борьбы не приходит к господствующему положению в общественной жизни. Янчевский обратил внимание слушателей на то, что ни один класс не уступает своего господствующего места без борьбы. Сделаем иное ударение, так как при разборе художественных литературных произведений нашего времени важно установить, какими путями и средствами класс, приходящий к господству и вынужденный преодолеть не только политическое
