исследователи [Starr, MacMillan, 1990; Woolcock, 2001; Baker, Nelson, 2005; Di Domenico, Haugh, Tracey, 2010].
В России это свойство тем более распространено, что здесь у малых предприятий и НКО (эти формы — наиболее вероятная организационная база социальных предприятий) значительно меньше располагаемых ресурсов и более слабая рыночная инфраструктура, чем у их западных коллег. Как следствие — в деятельности социальных предприятий в России больше нерыночных сегментов и больше использования «подручных средств» [Di Domenico, Haugh, Tracey, 2010], а объем услуг имеет сравнительно меньшие масштабы. В-пятых, поскольку социальная сфера (социальное обеспечение, услуги здравоохранения, образования, культуры и др.) в России традиционно является предметом преимущественно государственного регулирования и государственной собственности, влияние конкурентного рынка отходит на второй план. В этом случае услуги, предоставляемые клиентам, может оплачивать за клиента государство. Но даже там, где они оплачиваются самими клиентами, государство участвует в формировании цепочки стоимости, как хорошо иллюстрирует пример АНО «Пролог». Такое совмещение государства и рынка в литературе принято называть квазирынком [Шишкин, 2000; Андрущак, 2005; Корытцев, 2009]. Данный термин используется и в положительной коннотации — как дебюрократизация, повышение эффективности социальных услуг и их приближение к потребителю, и в отрицательной — как псевдорыночный механизм, имитирующий, но не обеспечивающий конкуренцию и результативность, и в нейтральной — для обозначения смешанной системы регулирования в социальной сфере [Le Grand, 1991; Laville, 2003; Pinker, 2006; Bode, 2007; Lewis, Smith, Harrison, 2009 и др.].
Характерным примером нерыночных взаимодействий служит опыт Конного центра. Деятельность этого социального предприятия без достройки недостающих организации экономических ресурсов за счет даровых источников вообще была бы невозможна. В ней отсутствует стандартный наем сотрудников, поскольку, по словам руководителя, организация не может им платить даже скромную зарплату. Между тем организация самоокупаема и достаточно устойчива. Что является источником даровых ресурсов? Особые социальные отношения людей, объединенных любовью к лошадям и убежденностью в важности социальных услуг, которые с помощью лошадей оказывает организация инвалидам и детям с особыми потребностями. Эти особые социальные отношения сложились во многом благодаря оказанию Натальей бесплатных социальных услуг нуждающимся в них людям и структурам, включая государственные.
По идее, эти социальные отношения должны объясняться явлением и категорией социального капитала, по крайней мере в интерпретации Бурдье, который акцентировал внимание на тонкости грани и взаимных переходах («конвертируемости») социального капитала и экономического капитала, социального капитала и культурного капитала [Бурдье, 2002]. В то же время и Бурдье, и ряд других теоретиков социального капитала (например: [Burt, 1997; 1992]) видят в основе социального капитала социальные «связи», понимаемые как связи с «сильными мира», с «полезными» людьми, занимающими сколько-нибудь заметное и важное положение в обществе. Такое одностороннее понимание социального капитала плохо объясняет роль социальной сети, сформированной вокруг Натальи и ее Конного центра. Особенность организации в том, что неформальная социальная сеть, из которой черпаются человеческие ресурсы, состоит из людей, не занимающих на социальной лестнице заметных позиций, это, например, — инвалиды, заинтересованные в услугах, студенты, увлеченные конным спортом и лошадьми, и проч. Именно они обеспечивают постоянный приток волонтеров в организацию и замещают наемных работников, на которых у организации нет средств. Таким образом, организация не только иллюстрирует значительное пересечение состава социальной ценностной сети с составом клиентов, волонтеров и работников [Mair, Schoen, 2005], но также скрепление отношений между ними и предприятием преимущественно неформальными обязательствами. На столь необычном и нерыночном «контракте» основано поддержание большинства жизненно важных функций социального предприятия. При этом собственно «рыночный» блок взаимодействий находится в основном в стороне от его деятельности (продажа жеребят, щенков, оказание платных услуг по прокату лошадей в летний сезон). В этом разведении функций обеспечения самоокупаемости и социального обеспечения Конный центр «Аврора» похож на чешское предприятие М. Черноцки Energeia, рассмотренное в главе 2, хотя встроенность в систему современных рыночных отношений у последнего неизмеримо выше, что, конечно, обусловлено большими масштабами и более богатой ресурсной базой Energeia. Немаловажный момент отличия в ресурсной базе — иной состав социального капитала лидеров организаций. Черноцки до создания социального предприятия был руководителем СМИ, знаком с многими представителями деловых кругов, большую часть времени работает в столице в условиях более развитой экономической среды, что повышает шансы рыночного посредничества в ресурсном обмене и возможности комбинации рыночных ресурсов. Многого из перечисленного лишен Конный центр «Аврора». В то же время связывать использование социальных ресурсов человека для достижения экономических результатов исключительно с неразвитыми экономическими условиями регионов и стран ошибочно. Слишком много исследований в индустриально развитых странах доказывают высокую значимость социального капитала предпринимателей для достижения экономического успеха [Coleman, 1990; Burt, 1992; Nahapiet, Ghoshal, 1998; Anderson, Jack, 2002; Westlund, Bolton, 2003 и др.]. Более того, наблюдения показывают, что в экономически депрессивных регионах и странах ресурсы человеческих отношений, таких как доверие и взаимопомощь, также оказываются подорваны [Woolcock, 1998].
На ценностной сети стоит остановиться особо. Она является частным случаем социальной сети, в которой выделяются отношения признания и одобрения целей и результатов деятельности предприятия. Ценностная сеть легитимирует и поддерживает высокую репутацию Конного центра и его руководителя (Натальи) в глазах более широкой общественности: журналистов местных СМИ, читателей этих СМИ, представителей власти, жителей города. Из кого она состоит? Ценностная сеть социального предприятия во многом совпадает с людьми, включенными во взаимодействие с ним, будь то клиенты, партнеры или волонтеры. В то же время сюда могут входить также спортсмены-конники, специалисты-коневоды, любители животных, социальные работники и другие люди, имеющие в чем-то сходные интересы и(или) характер деятельности, но не включенные в прямое взаимодействие с предприятием, если они одобряют то, что делает Наталья в области заботы о лошадях и заботы о людях. Эта поддержка и моральное одобрение укрепляют в социальном предпринимателе и работниках организации уверенность в важности и общественной значимости выбранного дела. Уникальность Конного центра состоит в том, что разделяемые ценности, к которым относится любовь к лошадям и несколько идеалистичные представления о важности социальной миссии, реализуемой с их помощью, осуществляют те функции, которые в стандартных рыночных условиях выполняют сложные технологии, контракты и материальное стимулирование, т. е. скрепляют различные элементы организации в единое целое.
С ценностной сетью частично совпадает социальная сеть организации. О важности пересечения социальной, ценностной и клиентской сетей, а также человеческих ресурсов организации писали Дж. Мэйр и О. Шон в исследовании успеха трех известных примеров социального предпринимательства — банка Grameen, Секемской инициативы и Мондрагонских кооперативов [Mair, Schoen, 2005]. В то же время качественные характеристики и различия ценностной и социальной сетей в этой работе не конкретизированы. Можно предположить, что для ценностной сети основой общности являются разделяемые убеждения и идеалы, тогда как в социальную сеть организации входят не только «единомышленники», но также люди и организации, имеющие с социальным предприятием и его сотрудниками формальные отношения. При этом в обеих разновидностях сетей есть сегменты разной «плотности» взаимодействия, участники очных и заочных контактов. Так, элементами ценностной сети могут быть и люди, с которыми в той или иной степени себя идентифицирует социальный предприниматель, и те, кого он рассматривает как моральный авторитет. Другими словами, в широком круге ценностной сети могут быть люди, с которыми непосредственные контакты не поддерживаются: например, у которых Наталья когда-то училась, с кем она когда-то советовалась, которые когда-то помогали ей, но также, возможно, и не знакомые непосредственно, но повлиявшие на выбор социальной миссии организации. В то же время в социальную сеть организации входят все участники контактов с членами организации, осуществляющиеся в связи с разными сторонами ее деятельности, включая клиентов и «шапочных» знакомых, имеющих к ней отдаленное отношение. В литературе освещено немало исследований структуры и свойств социальных сетей.
Важной чертой социальных сетей, как видно из предыдущего, является их неоднородность. Если
