один доллар – это одна двадцатая унции золота, то стоимость денег равна одному часу в расчете на доллар.
Золото, однако, может и не обмениваться на другие товары пропорционально заключенному в них рабочему времени. В производстве золота органическое строение капитала может быть более или менее высоким по сравнению со средним уровнем, так что уравнивание норм прибыли в золотопромышлености с нормами прибыли в остальных секторах может потребовать, чтобы золото обменивалось на большую или меньшую величину, чем его трудовая стоимость. Производству золота могут сопутствовать другие факторы монополии или неэквивалентного обмена. При этих обстоятельствах стоимость золота не будет равна стоимости денег.
К сожалению, теория всеобщего эквивалента предполагает, что стоимость денег всегда определяется условиями производства денежного товара. В ходе развития марксистской теории проблема определения стоимости денег отдельно от стоимости денежного товара не привлекла большого внимания. Большинство марксистских теоретиков предполагают, что проблема стоимости денег была решена теорией всеобщего эквивалента и идеей масштаба цен. Они не видят существенного различия между стоимостью денег и стоимостью денежного товара.
В определенном отношении теория всеобщего эквивалента сводится к отождествлению стоимости денег в выше описанном функциональном смысле (как отношения рабочего времени к добавленной стоимости в системе товарного производства в целом) с относительной ценой товара – всеобщего эквивалента, определяемой его ценой производства относительно цен производства других товаров. Такое отождествление рассматривается Марксом как непротиворечивое; он практически не уделяет внимания рассмотрению возможных противоречий между этими двумя концепциями стоимости денег.
Стоимость денег играет центральную роль в описании Марксом отношений капиталистического производства. Один из примеров он начинает со слов: «Допустим, что обычный рабочий день продолжается 12 часов и что дневная стоимость рабочей силы равна 3 шилл., представляющим денежное выражение стоимости, которая воплощает в себе 6 рабочих часов». Или даже более явно: «Предположим, кроме того, что 6 часов среднего труда воплощаются также в количестве золота, равном 3 шиллингам».[1006] Чтобы утверждать это, Марксу необходимо понятие стоимости денег как отношения рабочего времени к добавленной стоимости, которое позволяет ему переводить рабочее время в денежные единицы. Когда он делает такие замечания, как второе, он идет дальше и отождествляет эту стоимость денег с рабочим временем, заключенном в определенном количестве золота. Одним из результатов принятия Марксом теории всеобщего эквивалента стало то, что стоимость денег не играет важной роли в его анализе динамики капиталистического производства. Будучи необходимым звеном при рассмотрении отношений капиталистического производства в денежной форме, сама по себе она рассматривалась как однозначно определяемая условиями производства в золотодобывающей отрасли. В результате стоимость денег никогда не оказывалась в центре Марксова критического анализа.
Мне хотелось бы предложить два возможных пути корректировки денежной теории Маркса. Они оба сохраняют то, что служит, как я полагаю, ядром этой теории – идею денег как формы стоимости.
Мы можем, с одной стороны, утверждать, что Марксу не удалось систематически проанализировать имеющееся в его системе противоречие. У Маркса стоимость денег определяется двумя способами. Первый рассматривает деньги как выражение абстрактного труда. Исходя из этого подхода стоимость денег – это количество абстрактного рабочего времени, представленного денежной единицей: столько-то часов труда за доллар, например. Как мы уже видели, мы можем измерить такую стоимость денег, разделив добавленную в системе в целом стоимость в денежных единицах на затраченное рабочее время. Но существует также второй способ определения стоимости денег как стоимости (или цены производства) денежного товара. Именно потому, что денежный товар сам есть стоимость, он может, как утверждает Маркс, выполнять функцию меры стоимости других товаров. Как примирить эти две концепции стоимости друг с другом? Какие общественные институты стоят между ними?
Исследование Марксом этого вопроса во второй главе «К критике политической экономии» подсказывает, что стоимость денег в конечном счете зависит от условий обмена между золотом и остальными товарами в месте добычи золота. Таким образом арбитраж,[1007] плавка и чеканка золотой монеты для экспорта были, по-видимому, теми механизмами, которые Маркс полагал ответственными за поддержание соотношения между стоимостью денежного товара и стоимостью денег. Важно понять, что такой арбитраж затратен и в любом производящем товары обществе работает лишь до определенного предела; стоимость денег всегда может колебаться в некоторых границах относительно стоимости денежного товара. Так что вопрос точного определения стоимости денег всегда остается открытым.
Мы могли бы пересмотреть теорию Маркса, сославшись на то, что в XX столетии связи между деньгами различных стран и между деньгами и золотом становятся все более слабыми, так что пределы, в которых стоимость денег может колебаться, прежде чем она будет «призвана к порядку» стоимостью золота, теперь весьма велики. Чтобы развить эту теоретическую идею, придется систематически рассмотреть те процессы, посредством которых стоимости валют регулировались при золотом стандарте, так чтобы то посредничество, которое у Маркса остается расплывчатым, стало бы ясным. Затем необходимо показать, какими конкретными способами эти связи реализуются до сих пор, пусть и в ослабленной форме, и как они проявляют себя в реальном движении системы: через давление на государственную политику, через рынок или как-то иначе.
Меня привлекает другой подход, гораздо более радикальный по отношению к теории Маркса. Если деньги мысленно представить как форму стоимости, то фундаментальной проблемой в теории денег оказывается трудность, с которой люди сталкиваются при действительной передаче и сохранении чего-то столь абстрактного, как стоимость сама по себе. То, в чем нуждаются агенты, когда стоимость утвердилась как социальное явление, – это сама стоимость, но как им ее получить? Простейший способ передавать стоимости – делать это посредством обещаний. Когда два агента договариваются о цене сделки, покупатель может обещать продавцу оплатить стоимость сделки. В результате образуется цепочка обещаний, которая будет работать вполне успешно, пока агенты будут договариваться (посредством обещаний) только о стоимости, которую они контролируют. Позднее обещание будет погашаться другой сделкой, в которой первоначальный покупатель выступает в роли продавца. Таким образом, может показаться, что самым для общества простым решением проблемы передачи стоимости будет установление и обращение стоимости посредством обещаний.
В этом методе, однако, присутствуют некоторые противоречия. Агенты, в силу избытка оптимизма, неприятных неожиданностей, их настигших, или (хотя я колеблюсь упоминать эту неприятную возможность) из-за сознательного коварного манипулирования системой к своей собственной выгоде, могут дать такие обещания оплатить стоимость, которые позднее они не смогут или не захотят выполнить. Первый путь к разрешению этого противоречия для обменивающихся сторон – воспользоваться обещанием третьей стороны передать стоимость. Для продавца такое посредничество предпочтительно, поскольку дает основание рассчитывать, что покупатель когда-то уже предоставил определенную стоимость этой третьей или иной стороне. Оно будет иметь дополнительные преимущества, если третья сторона имеет лучший «кредит», находясь в такой позиции, когда неудача в исполнении обязательств сопряжена с большими издержками, и держатель обязательства имеет б?льшие шансы для принуждения к их исполнению. В этом случае создается цепочка обещаний, пользующихся все более и более высоким общественным признанием, – отсюда может вырасти теория банковского дела. На каждом уровне сделок обещания третьей стороны по оплате стоимости обращаются как денежная стоимость. Эти третьи стороны, в свою очередь, сами нуждаются в третьих сторонах более высокого уровня для расчистки платежей между ними, и т. д.
Что находится в конце цепочки обещаний, имеющих все более и более высокое общественное признание? Одна из возможностей, отражающая провал логики системы, состоит в том, что агенты не могут найти приемлемого пути передачи стоимости через обещания, и дело сводится к передаче ее в форме конкретного товара. Это крайний вариант, если вся идея обменного процесса предполагала движение от конкретного товара к денежной стоимости, а в конечном счете конкретный товар был принят в качестве второго наилучшего решения. Конечно, этот тип провала на самом деле может быть очень
