распространенным, а правила, помогающие действовать в таких условиях, – довольно четко кодифицированными, требуя, в частности, чтобы платежи осуществлялись лишь посредством конкретного товара (скажем, золота), и устанавливая точные значения его пробы и весового стандарта. Тогда золото становится аналитически последним шагом в понимании денег, а использование золота для осуществления платежей – весьма несовершенным – последним, к какому можно прибегнуть, – способом посредничества при передаче стоимости.
В качестве альтернативы на вершине цепочки обещаний, пользующихся все более и более высоким общественным признанием, может стоять государство. Государственный кредит, а не золото, станет тогда последним средством платежа для частных участников сделок. Этот второй теоретический путь переворачивает аргументацию Маркса. В концепции Маркса настоящие деньги – это золото, а формы кредита – лишь заменители (или восполнители, как бы сказал Жак Деррида[1008] ), которые выступают дублерами золота и должны исчезнуть в момент окончательного расчета. Следуя второму теоретическому пути, мы будем рассматривать кредит как аналитически первую форму денег, а золото – только как посредника на крайний случай, насильственно вводимого в игру, когда обмены достигают кризисной точки (в отношениях двух агентов или системе в целом). Вопрос о том, какую роль – если она вообще сохраняется – золото играет в денежной системе, остается открытым для исследования применительно к конкретным ситуациям.
Каким бы из этих двух путей мы ни последовали, остается вопрос о том, какие динамические законы управляют стоимостью денег. Если золото является всеобщим эквивалентом, но стоимость денег может изменяться в довольно широких пределах при данной стоимости золота, то нам нужно знать, что ее определяет, где именно в этих пределах установится стоимость денег. Если золото возникает только как последнее пристанище в рамках системы обещаний оплатить стоимость, то нам особенно необходимо знать, какие процессы управляют движением самой стоимости денег.
Ответ на эти вопросы, в случае высокоразвитых систем капиталистического производства, лежит в области анализа воспроизводства и накопления самого капитала. Стоимость денег изменяется в меру повышения и снижения цен производимых товаров. Установление цен товаров, в свою очередь, – одно из главных стратегических решений, принимаемых капиталистическими фирмами.
Общая стоимость денег в капиталистической системе производства зависит, конечно, не от решений какой-либо одной капиталистической фирмы, но от средней всех тех решений, которые они принимают относительно цен. Это среднее решение о ценах зависит в основном от того, легко или сложно капиталу продавать производимые им товары. Естественной мерой такой сложности является время оборота товарного капитала, среднее время, которое готовый товар должен ждать покупателя. Если время оборота велико, то капиталы при продаже товаров сталкиваются с трудностями, и мы можем ожидать, что цены будут расти умеренно, а то и падать. Если же время оборота мало, то капитал не видит особых помех для увеличения цен и снижения тем самым стоимости денег.
С этой точки зрения проблема стоимости денег тесно связана с динамикой производства и накопления в капиталистической системе, а также с факторами, вызывающими бумы и кризисы. Стоимость денег определяется прежде всего специфической исторической траекторией, по которой идет накопление капитала; в периоды высокого спроса стоимость денег падает, поскольку капиталисты лихорадочно увеличивают цены, тогда как кризисы оказывают на стоимость денег повышательное действие. Если такие изменения в стоимости денег входят в противоречие с исчезающими остаточными связями между денежным товаром и денежной системой, данный тип объяснения необходимо модифицировать с учетом специфического воздействия, которое оказывают такие связи. В конце XX в. адаптация системы происходила путем дальнейшего ослабления связи между деньгами и исчезающим денежным товаром.
Рассмотрим, каким образом функционирует теория денег Маркса, объясняя важные денежные феномены. Мы можем начать с теории всеобщего эквивалента и рассмотреть денежные проблемы капитализма в XIX в. Здесь золото функционирует в качестве всеобщего эквивалента, и количество золота выражает абстрактное рабочее время. Маркс показывает (в третьей главе «Капитала» и в «К критике политической экономии»), что теория всеобщего эквивалента способна разрешить все основные проблемы, обсуждавшиеся в экономической теории в середине XIX в.
Во-первых, доказывает Маркс, стоимость золота определяется условиями его производства, как и стоимость любого другого товара. При желании мы можем использовать другое, столь же корректное выражение: «цена производства». Целый класс денежных явлений – это всего лишь недавно появившиеся надежные заменители золота, надежные в том смысле, что существует общепризнанный общественный процесс, обеспечивающий обмен заменителей золота на золото по гарантированному курсу. Все такие случаи Маркс анализирует исходя из того, что стоимость золота выступает конечным регулятором стоимости его заменителей: банкнот, мелких серебряных или медных монет, и т. п. Количество этих заменителей не играет роли в определении их стоимости, пока обеспечена их конвертируемость в золото; их стоимость должна подниматься и падать вместе с золотом. Выпуск заменителей регулируется возможностью конвертации, поскольку чрезмерный выпуск вернется к эмитенту в виде возросшего спроса на выкуп заменителей золотом.
Монетарные теоретики XIX в. иногда смешивали проблему стоимости денег с вопросом о масштабе цен, т. е. названиями, принятыми для обозначения специфических количеств золота. Для Маркса последнее было в чистом виде делом общественного соглашения, регулируемого государством. «Фунт» или «франк» в любой момент времени – это определенное количество золота. Изменение масштаба цен из-за понижения содержания в денежной единице благородных металлов не окажет воздействия на стоимость золота или стоимость денег как таковых: его единственным реальным эффектом будет перераспределение стоимости от тех агентов, которые и дальше будут продолжать принимать обесценившиеся монеты по их прежней золотой стоимости.
Единственный элемент, нарушающий общую ясную картину – это несколько темное обсуждение проблемы обращения старых потертых монет, золотое содержание которых значительно ниже их номинальной стоимости. Здесь я нахожу изложение Маркса запутанным, потому что он не показывает, какие институциональные механизмы привязывают масштаб цен к определенному количеству золота. Несколько потертых монет общей номинальной стоимостью 10 долларов обмениваются со скидкой, пропорциональной потере их субстанции. Но что если, как это часто и происходило, монеты обращаются по номинальной стоимости: назовем ли мы это фактическим понижением золотого содержания? Или же этот вопрос указывает на существование некоего передаточного механизма между стоимостью денег и стоимостью золота? На мой взгляд, справедливо второе.
В действительности соотношение между стоимостями золота и валюты в системе институтов золотого стандарта регулируется двумя путями: чеканкой новой монеты стандартной цены (столько-то долларов из такого-то количества унций золота) и переплавкой золота в слитки на экспорт. Функционально чеканка золотой монеты эквивалентна импорту. Эти действия совершались только в том случае, если рыночные обменные курсы между национальной валютой и золотом были достаточно благоприятными для той или другой операции. И в этом заключается серьезная проблема для теории, которая утверждает, что валюта – не что иное, как представитель определенного количества золота. Всегда имелся некоторый диапазон, в границах которого стоимость «доллара» или «фунта» могла колебаться относительно стоимости золота. Какие законы управляли этими колебаниями? Теория всеобщего эквивалента, как ее представил Маркс, не отвечает явно на этот вопрос.
Вторая группа проблем, волновавших денежных теоретиков начала XIX в., касается законов, управлявших обесценением, как правило, во время войны, неконвертируемых бумажных денег, выпускаемых государством. Примерами могут служить обесценения «гринбека» в ходе гражданской войны в США и британского бумажного фунта, выпускавшегося во время наполеоновских войн. Рикардо и количественные теоретики после него использовали эти факты как сильный довод в пользу того, что стоимость денег зависит от их количества. Для этих авторов обесценение бумажных денег было лишь частным примером общего закона, согласно которому любая форма денег обесценивается, когда их количество становится слишком большим относительно нужд обращения.
Маркс очень четко и убедительно разъясняет этот вопрос. Бумажные деньги, выпущенные государством без возможности обмена на золото, доказывает он, поначалу обращаются вместо золота так, как будто такая
