Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания

ожидаемой полезности,

(2) предпочтения различных людей рассматриваются симметрично и

(3) принцип Парето удовлетворяется, то коллективный выбор должен быть утилитаристским.[371]

Хотя теория общественного выбора в значительной своей части состоит из формальных аргументов в пользу моральных принципов, мы сомневаемся, что в этом состоит ее главное достоинство. Логическая обоснованность аргументов указывает лишь на то, что нельзя одновременно принять все их исходные положения и отвергнуть какие-либо из их выводов. При наличии убежденности в правильности исходных положений такие аргументы способны заставить принять выводы, но равным образом справедливо и то, что при наличии убежденности в неправильности выводов есть основания сомневаться в исходных положениях. Котаро Судзумура[372] приводит следующее высказывание П. Самуэльсона:[373] «Классическое выражение „познай их по делам их“ применимо прежде всего к системе аксиом». Вообще говоря, наше доверие к аксиомам происходит как из представлений о том, насколько обоснованными они выглядят сами по себе, так и из наших представлений об обоснованности и моральной привлекательности теорем, к которым они ведут. Если окажется, что аксиомы ведут к морально дискомфортному с нашей точки зрения выводу, у нас возникнет стимул к более тщательному их рассмотрению и размышлению относительно обоснованности нашей негативной реакции.

Мы полагаем, что наибольшее достижение теоретиков общественного выбора при рассмотрении примеров моральных принципов состояло в раскрытии неоднозначности и противоречивости этих принципов, кажущихся внешне правдоподобными. Эти проявления неоднозначности и противоречивости были выявлены еще более убедительно на примерах, показывающих, что множества правдоподобных принципов могут быть логически непоследовательными. Наиболее известным из таких примеров является общая теорема невозможности Эрроу. Эрроу показал невозможность существования такого метода агрегирования индивидуальных показателей ранжирования общественных альтернатив, который отвечал бы определенным, на первый взгляд очевидным, критериям. Однако нелегко сказать с точностью, какие моральные уроки должны быть извлечены из этой знаменитой теоремы.

Многое зависит от того, как интерпретируются индивидуальные ранжирования. Один из возможных вариантов состоит в том, чтобы рассматривать их как показатели воздействия общественных альтернатив на индивидуальные уровни благосостояния. Тогда, как показал Эрроу, индивидуальные ординальные ранжирования не могут служить приемлемой основой для согласования противоречий между индивидуальными интересами или для принятия решений относительно распределения благосостояния. Однако, как отмечал Сен, такая невозможность не слишком удивительна, поскольку индивидуальные порядковые ранжирования дают немного информации об относительной значимости различных интересов. Если допустимы межличностные сравнения интенсивности предпочтений или если допустима информация, не относящаяся к предпочтениям (например, о сравнительных уровнях доходов или ресурсов), то вывод о невозможности в такой ситуации может потерять свое значение.[374]

Другой вариант интерпретации состоит в том, что индивидуальные ранжирования отражают индивидуальные суждения о том, что лучше для общества, и мы можем рассматривать их как моральные суждения индивидов о общественных альтернативах. В этом случае избежать проблемы Эрроу путем введения того или иного типа межличностного сравнения не так просто, как при агрегировании интересов, в частности, не ясно, следует ли интенсивность, с которой индивид придерживается своего взгляда, учитывать при оценке его «веса» для общественного суждения или принятия решения. Смысл теоремы Эрроу состоит в том, что нет приемлемой схемы агрегирования этих индивидуальных моральных суждений, которая могла бы дать согласованный набор суждений для сообщества в целом. Этот результат опять-таки неудивителен, если вспомнить, что одно из условий, сформулированных Эрроу, состоит в том, что схема агрегирования должна быть применима ко всем возможным структурам предпочтений. В таком случае теорема говорит о том, что никакая схема агрегирования не может дать согласованного набора моральных суждений о коллективных альтернативах, стоящих перед обществом независимо от того, каковы моральные суждения индивидов. Условия Эрроу не позволяют исключить какие-либо агрегаты моральных ранжирований как неуместные, и они также не позволяют ввести никаких поправок в индивидуальные моральные взгляды в ответ на их обсуждение.[375] Если на структуру предпочтений накладываются ограничения, подобные «однопиковости», то выводы теоремы невозможности теряют свое значение. Таким образом, теорема невозможности Эрроу вовсе не отменяет такие распространенные методы выработки моральных суждений об общественных проблемах, как определение относительной значимости конкурирующих интересов или рассмотрение убедительности моральных суждений и аргументов конкретных людей (чего Эрроу никогда и не предлагал).

Еще большее влияние на проблемы общественной нравственности, чем теорема невозможности Эрроу, оказал знаменитый парадокс Сена о «паретианском либерале». Сен показал, что предположительно слабое необходимое условие о соблюдении свободы личности, – состоящее в том, что каждый из двух индивидов имеет твердое решение относительно собственной единственной пары альтернатив, которые различаются только в некоторых чисто личных аспектах, – несовместимо с достижением оптимальности по Парето, если люди придерживаются определенных правдоподобных ранжирований касательно общественных альтернатив.[376] В приводимом Сеном примере за каждым из двух людей признается право читать или не читать любую произвольно заданную книгу, при этом эти двое имеют противоречивые предпочтения в отношении того, как должен поступить другой с книгой эротического содержания. Распутник скорее всего предпочтет, чтобы оба – и он, и его коллега-ханжа – прочли «Любовника леди Чаттерлей». Если же, однако, книга доступна только одному, то распутник пожелает, чтобы читателем стал его чопорный друг, так как это «смягчит» его. Последний же предпочтет в качестве лучшего варианта, чтобы никто не читал книгу, но в крайнем случае станет читать ее сам, лишь бы уберечь своего друга от дальнейшего развращения. Ясно, что здесь при решении, основанном на принципе Парето, читать книгу будет ханжа, а при решении, основанном на соблюдении прав, – распутник.

Аллан Гиббард отметил, что если усилить условие Сена о минимальном соблюдении свободы до предоставления возможности двум людям принимать решения по всем парам альтернатив, различающихся только по чисто личностным аспектам, то тогда определенные комбинации предпочтений исключат возможность любого общественного выбора независимо от соображений оптимальности по Парето. В примере Гиббарда[377] действуют нонконформист и миссис Гранди.[378]

Нонконформист хочет, чтобы его спальня была выкрашена в цвет, отличающийся от спальни миссис Гранди, а она, напротив, чтобы цвета совпадали. Если каждый вправе принимать решение по общественным альтернативам, отличающимся только цветом стен соответствующей спальни, то любой возможный результат обернется вето, наложенным одним из участников.

Интерпретируя значение вывода Сена и расширительного ответа на него, следует отметить, что и пример, и теорема ориентированы только на один тип свободы, а именно свободу личности в отношении «частных» вопросов.[379] Одна из существенных черт, ведущих к парадоксу, состоит в следующем факте: предполагается, что люди обладают предпочтениями, распространяющимися на результаты, которые должным образом – в соответствии с принципом свободы – принадлежат к чьей-то другой защищенной сфере. Действительно, как показал Джулиан Блау,[380] парадокс Сена не возникает в ситуации с двумя участниками, если по крайней мере один из них не имеет предпочтений в формальном смысле «вмешивающихся не в свои дела». С точки зрения принципа Парето при его применении в данном контексте эти предпочтения рассматриваются как равные (паритетные) с личностно ориентированными предпочтениями.

В ряде ответов на этот парадокс была предпринята попытка устранить его путем модификации прав и свобод личности таким образом, чтобы защитить принцип Парето перед лицом такого рода предпочтений, затрагивающих чужие дела. Например, Блау[381] предложил принять, что либертарианские права действуют в отношении конкретного лица только тогда, когда