«Это долго объяснять, – устало выдохнул смотритель. – А я плохо себя чувствую, да и жарко здесь».
«Тогда потом, – решило чудовище и уточнило: – Позже. Иди отдыхать. Будешь теперь говорить вашим то, что мы думаем тебе».
«Идти вперед, к двери», – почти без паузы прозвучал в голове уже другой голос, и Деггубэрт повиновался.
Когда он подходил к приотворенной двери, пауки у стены опустили наконец свои странные, отливавшие чем-то металлическим сети.
«Зачем они их держали?» – удивился воин, но додумать мысль до конца ему не дали: пинком впихнули в помещение.
Нильс стоял у стены, задрав голову, и внимательно смотрел на ближайший оконный проем. Когда дверь затворилась, командир, не оборачиваясь, спросил:
– Что им было нужно?
Деггубэрт начал рассказывать, и к ним со своих мест подтянулись знатоки Его Величества.
Уэйс-Дока – тот, который с родинкой над бровью – слушал Деггубэрта особенно внимательно, но задавал вопросы, на которые смотритель в силу незнания ответить не мог или затруднялся. Деггубэрт уже понял, зачем Нильс рассматривал окно, и, вспылив, прервал поток вопросов Уэйса.
– По-моему, действительно проще так! – и кивнул на окно.
– Ты на Уэйса не сердись, – миролюбиво, но строго заметил Нильс. – Это его вотчина: голова и все, что в ней происходит. Он много древних Книг об этом прочитал. А так… – он снова посмотрел на окно и печально покачал головой. – Бесполезно. Они нас крепко сторожат. Только себя погубим почем зря. Иначе как-то нужно: хитрее и ловчее. Так, чтобы восьмилапые нескоро догадались, что к чему. Чтобы мы уйти успели. И не только уйти. Верно, Ник Горбатый? – Нильс подмигнул другому знатоку, под рубашкой у которого действительно выделялся небольшой горб. Черноволосый, с короткой редкой шевелюрой мужчина подошел ближе. Нервно сомкнув пальцы и похрустев суставами, он почтительно склонил голову.
– Древние знали толк в таких делах. Умели хитростью и сообразительностью побеждать более сильных.
– Ник у нас изучает истории тех времен, когда люди еще умели летать, – пояснил Нильс. – Тоже многое знает, но многое ему и неведомо. Столько поколений сменилось с тех пор…
Ник махнул рукой, как бы желая сказать «Да уж, просто беда!», а Нильс повернулся к большей группе поселенцев, скрестил руки на груди и, улыбаясь, медленно окинул взглядом одного за другим. Потом тихо произнес:
– Кто знает, может, не над всеми ними властвуют многоногие…
Никто из поселенцев поначалу не обращал ни малейшего внимания на то, что Нильс откровенно разглядывает их. Но прошло несколько минут, и все-таки один, рыжебородый лысоватый крепыш со шрамом поперек щеки, поднял голову и ответно уставился на Нильса. Затем он встал со своего места и сделал два шага по направлению к знатокам. Так, взирая друг на друга, Нильс и крепыш стояли довольно долго, пока мужчина наконец не вымолвил:
– Если… встать… на плечи… один на второго, второй на третьего… можно дотянуться до окна… – слова после продолжительного молчания давались ему с трудом. Мужчина как бы выдавливал их из горла низким хриплым шепотом. Через прорехи и дыры в одежде виднелось мускулистое тело, поросшее коричневыми волосами. На оголенных предплечьях играли крепкие мышцы. Похоже, поселенец давно вынашивал замысел побега, но что-то подавляло его волю.
– Не советую этого делать, – ответил Нильс.
– Тебя сцапают пауки, и во что ты превратишься? В кучу костей и лужу крови…
– Я Кевин Сильный, – резко произнес мужчина. Его слова, может, и прозвучали бы хвастливо и задиристо, если бы не жалкий вид говорившего. Поселенец ткнул себя пальцем в грудь и повторил: – Я Кевин Сильный, я ловкий. У меня получится. Помогите мне, а то я уже не могу терпеть эти голоса.
Чуть не толкнув Нильса, он направился к тому окну, на которое только что смотрел командир отряда. Нильс посторонился и пропустил Кевина, покачал головой за его спиной и проворчал:
– Ну что ж… будь по-твоему. Чтобы другие убедились, – и скомандовал Деггубэрту и тем знатокам, которые выглядели покрепче. – Встаньте друг на друга и держитесь крепко. Кевин пусть залезет на плечи последнему. Он хочет попробовать сбежать через окно.
Так они и сделали.
Кевин действительно довольно ловко вскарабкался на плечи знатока, стоявшего выше всех, и уцепился за окно. Некоторое время он осторожно выглядывал наружу. А потом решился: скользнул коленями на узкую полоску подоконника и начал подтягивать ноги, чтобы перенести их вовне…
Мужчина, на плечи которого встал Кевин, не успел отклониться, и поток крови хлынул прямо на него. Пирамида пошатнулась и рассыпалась. Некоторые из знатоков, залитые кровью, вскрикнули от ужаса. На Деггубэрта также попали капли алой влаги. А затем снаружи в окно влетели растерзанные остатки того, что еще не так давно было Кевином Сильным. Обе руки и ноги, вырванные с мясом, и туловище, разорванное пополам, с еще подрагивающими внутренностями, упали людям под ноги. Последней влетела голова с высунувшимся и прикушенным до посинения языком. Ударившись об пол, она подскочила и снова упала, закрутившись по сухой траве. На соломе возникло неровное продолговатое пятно красного цвета.
– Чует мое сердце, – в полной тишине, медленно, тщательно проговаривая каждое слово, произнес Нильс, – что кара за это последует еще более жестокая.
Наказание последовало не сразу. Весь следующий день люди провели в полусонном состоянии. Вечером распахнулась дверь; тварь, что приносила еду и воду, поставила корыто на пол и, шумно царапая когтями пол, развернулась к простым поселенцам. Знатоки, Нильс и Деггубэрт замерли, еле дыша: слишком очевидной казалась им скорая расправа. Однако чудовище всего лишь смотрело на поселенцев, пока двое из них – мужчина и женщина – не поднялись с места. Они подступили к твари почти вплотную, словно перед ними стоял не громадный паук, а обычный добродушный осел.
Некоторое время Стражник и стоявшие перед чудовищем поселенцы не двигались. Затем тварь отступила назад, пропуская в дверь еще одного паука.
Вошедший имел более толстые лапы с короткими, но столь же острыми когтями. Его относительно небольшое светло-желтое брюхо сверху украшало ярко-зеленое пятно в форме креста. Большая голова с щелеобразной пастью и отвратительными жвалами, похожими на широкие раздвоенные ложки, невольно внушала трепет.
«Толмач, сюда, – услышал Деггубэрт повелевающий голос, обращенный к нему. Он отделился от знатоков и приблизился к пауку с крестом на спине. Тварь продолжила: – Будешь трясти воздух своим и этим, понимаешь?» – ужасное создание на миг повернуло голову к двоим поселенцам, подошедшим к Стражнику.
«Понимаю», – подумал смотритель.
«Тряси воздух: повторяй мои слова, – велела тварь. Деггубэрт набрал воздуха в грудь. – Бежать нельзя, невозможно, не получится».
– Восьмилапый говорит, – громко повторил вслух смотритель, повернувшись к Нильсу и знатокам, – что бежать отсюда не позволено, и не выйдет, как ни старайся.
Он заметил, что тварь подалась вперед, словно бы улавливая колебания воздуха. Ему показалось, что чудовище довольно кивнуло. Затем паук направил в его голову новую мысль:
«Кто попробует бежать – будет уничтожен».
– Если кто-то попытается сбежать, его убьют, – повторил вслух Деггубэрт. Он сделал паузу и добавил немного тише: – Твари подлые.
Громадный паук-крестоносец на ругательство не отреагировал. Теперь он следил за тем, как осознают услышанное знатоки с Нильсом во главе. Большей частью воины стояли, опустив взгляд, и лишь выступившие на лбу капельки пота говорили о том, как они волнуются. Впрочем, не все: Нильс стоял бесстрастно, сложив руки на груди, и смотрел отнюдь не на чудовище. Видимо, удовлетворившись
