полагать, что группа совершила, по меньшей мере, две безрезультатные атаки на Альварадо.
Государь отложил папку в сторону. Допил свой чай, хотел попросить еще — но передумал. Одиночество — это роскошь, не стоит ею пренебрегать.
Во всем этом — есть два настораживающих момента.
Первый — человек просто не может выжить при таком количестве покушений, если ему кто-то серьезно не помогает. Причем этот кто-то — должен находиться на другой стороне и занимать довольно высокое положение — чтобы знать о происходящем и своевременно сообщать о готовящихся ударах.
Откуда может быть этот человек? Комитет по разведке Конгресса? Сенат? По совершенно дикому положению законодательства они имеют право потребовать от североамериканских разведслужб предоставления всей информации, причем не только о завершившихся операциях, но и об активных, а так же о планирующихся. По мнению Государя это была глупость, граничащая с изменой. Или это какие-то разведывательные структуры? Госдепартамент? Нет, вряд ли, их если и информируют, то уже постфактум. На чем взяли этого человека? Деньги? Сын-наркоман? Сам употребляет наркотики — а может быть даже и такое, несмотря на регулярные проверки на полиграфе, на наркоманию то не проверяют. Как бы то ни было — у Альварадо должен быть такой человек в Вашингтоне и возможно не один.
Второй момент — само противостояние Альварадо и Вашингтона. Как мог многолетний представитель Северной Америки в криминальном мире Америки южной — выйти из-под контроля и стать злейшим врагом? Почему вообще североамериканцы придают такое большое значение этому человеку и тому, что он делает? Ведь его идеи о сецессии южных штатов — да, они опасны, но опасны идеи, а не сам человек. После того, как они вброшены в употребление — человек, их вбросивший уже не имеет значения, идеи начинают жить своей собственной жизнью. Почему североамериканцы не думают о том, что после смерти Альварадо выпавшее из рук знамя не подхватит другой.
Деньги? Может быть. Но, в конце концов, в этой части света деньги — это кокаин, а кокаин — это деньги и со смертью Альварадо кокаин не умрет, он будет продолжать жить, течь на север и калечить там людей.
Вмешивается флот. Этими двумя словами можно определить Его политику в области безопасности и реагирования на внешние угрозы. Армия предназначена для защиты родной земли, флот для того — чтобы отстаивать интересы Российской Империи у далеких берегов. Если какая-то операция требует больше, чем просто вмешательство флота — значит, этой операции не бывать, России она не нужна. Но здесь… здесь надо действовать очень осторожно, чтобы не дать себя затащить в эту кровавую кашу и одновременно — добиться того, чтобы история пошла по нарисованному тобой пути. Когда в болото падает большой камень — все жабы бросаются в разные стороны.
Как все-таки неприятно. Как неприятно рисковать даже десятком русских людей в той кровавой каше, которую заварили другие, ведь по справедливости — им и хлебать. Но — если ты не воюешь на чужой земле, будь готов воевать на своей — и то, что они запланировали сделать — нужно сделать. Своей помощью — он оказывает большую услугу североамериканцам. Любая операция, даже самая тайная требует выделения значительных материальных ресурсов, это все проходит по документам — а после некоторых последних событий североамериканские военные боятся ставить подпись под документами — больше даже, чем самого лютого врага. Здесь же — все обеспечение предоставляет Российская Империя и чтобы не случилось — для североамериканцев все будет шито-крыто, а Ему тут — и вовсе не перед кем отчитываться. Кроме как перед собственной совестью и перед Богом.
Николай взглянул на часы — он носил самые дешевые Павел Буре, подаренные ему офицерским собранием. Через три с небольшим минуты — спутник войдет в зону проведения операции. А это значит, что ему нужно быть не здесь.
Государь поднялся, взял в одну руку чашку — может быть, уже заварили свежего, в другую папку — ее надо вернуть секретчику, требования едины для всех. Пора.
Его Величество, Николай Третий Романов прошел по бетонному, освещенному мертвенно-бледным светом светодиодных ламп коридору, машинально отвечая на приветствия идущих навстречу людей. Свернул в отнорок, который вел к главному залу боевого управления, дежурившие у массивных дверей морские пехотинцы отдали честь и открыли перед Государем дверь, весившую несколько тонн. Государь шагнул внутрь, думая о том, что все таки нужно — заставить историю двигаться по нарисованному в России пути. Нужно, наконец раз и навсегда разобраться с Главным Противником — эти два слова русские офицеры писали с большой буквы, чтобы не забывать что они означают.
— Господа офицеры! — скомандовал дежурный.
— Вольно.
— Вольно! — продублировал дежурный.
Государь отдал папку с жизнеописанием человека, которого они должны были убить, подскочившему секретчику, подошел ближе к экрану. Это был совершенно необычный экран — не вертикальный, а горизонтальный. Огромный стол размером десять на шесть метров, на котором специальная система создавала миражи. Объемные карты местности, причем это были не просто карты местности как на карте — система умела визуализировать спутниковые снимки, автоматически выбирала самые последние из базы данных, умела имитировать движение и действия любой техники, что нашей, что техники противника. Офицеры, стоящие у этого стола, могли как бы смотреть на землю примерно с пятнадцати-двадцати километровой высоты, визуально видя все происходящие события в трехмерном ракурсе. Поскольку система была отработана еще не до конца — на стене, там же где он и должен был быть — висел электронный планшет, но сейчас он мало кого интересовал.
Сейчас — система имитировала северо-западную часть Южной Америки вместе с солидным куском центральной части Тихого океана. Было видно все — и горы, и омывающий землю океан, и еле движущийся (эффект масштаба) авианосец с группой сопровождения и преследующие его британский и японский корабли, выполняющие разведывательную миссию. И даже черные мошки вертолетов, летящие к побережью.
— Засекли? — спросил Государь.
— Никак нет, Ваше Величество. Мы контролируем обстановку в данном районе. Если бы британцы или японцы что-то заподозрили, последовал бы внеочередной сеанс связи или хотя бы радиовсплеск. Ничего подобного нет.
— Там на палубе вечеринка, Ваше Величество — сказал еще один офицер — британцы и японцы тоже расслабились.
— Вечеринка?
— Так точно.
Спрашивать, почему британцы и японцы увязались за авианосной группой, Государь не стал — это и ежу понятно. Главный противник, мы постоянно следим за ними, а они — за нами. К тому же — авианосная группа смещается в сторону австралийского континента.
— С Австралии пока не было гостей?
— Нет, Ваше Величество, мы пока вне зоны досягаемости их базовой авиации.
— Внимание, господа, до спутника пять-четыре-три-два-один — есть изображение! Картинка пошла!
Изображение на огромном столе начало чуть меняться, подстраиваясь под переданную спутником реальность.
— Русский…
Дон Мануэль Альварадо поставил наполненный местным пивом, сделанным не из солода, а из какой-то дряни, бокал на стол.
— Ты выбрал серьезную цель, англичанин. Как бы она не оказалась тебе не по зубам…
— С ним есть проблемы?
— С el Ruso? Мы его, кстати, так и зовем — Эль Русо, русский. Конечно. Тот не мачо, от кого нет проблем…
Дон Мануэль употребил типично латиноамериканское «мачо» вместо того, чтобы обозначить врага простым словом «мужчина». Из его уст — это было знаком уважения.
