выступать перед сборищем по-каннибальски довольных свиней.
Президент Североамериканских соединенных штатов Дарби Морган был избран от Демократической Партии САСШ подавляющим большинство голосов в пятьдесят девять процентов избирателей. В Североамериканских соединенных штатах сорок процентов избирателей будут голосовать за республиканского кандидата даже если от этой партии свою кандидатуру выставить сам Сатана — и столько же избирателей решат поддержать Сатану, если он выставит свою кандидатуру от Демократической партии САСШ, Решают же, кто станет очередным главой государства оставшиеся двадцать процентов избирателей, в них входят те немногие, кто определяет политические симпатии не по партийной принадлежности, и люди, которые ходят на выборы время от времени, когда все окончательно достало. На выборах восьмого года — за кандидата Моргана проголосовало девятнадцать неопределившихся из двадцати — а это был очень серьезный перевес.
Дарби Морган был полной противоположностью всем надоевшему Джону Томасу Меллону. Меллон был крайним республиканцем — Морган крайним демократом. Меллон открыто поддерживал смертную казнь, при нем во власть выдвинулся психопат Боншо, бывший прокурор Калифорнии, который требовал массовых казней — Морган был адвокатом в прошлом и категорическим противником смертной казни. Меллон поддерживал военные усилия САСШ, он устроил стране совершенно ненужную ей войну в Бразилии и разжег по-настоящему серьезный пожар в Мексике — Морган пришел к власти на обещаниях вывести войска. Меллон, приняв экономику с профицитным госбюджетом, за десять лет довел ее до грани банкротства — Морган и его люди пока держали ситуацию, правда им пришлось пойти на раскручивание инфляционного механизма, чтобы обесценить долг правительства и домохозяйств и оживить экономику. Дарби Морган был не самым привлекательным из президентов — этакий толстяк с простецким крестьянским лицом и голубыми глазами, поблескивающими из-под очков в тонкой оправе. Он не умел говорить, как великие президенты прошлого, он не умел очаровывать избирателей. Избиратели проголосовали за него во многом потому, что Меллон своей разрушительной политикой успел изрядно поднадоесть одним и довел до белого каления других. Но как бы то ни было — бывший адвокат и профессор права въехал в особняк на Пенсильвания Авеню 1600 и от него сейчас зависела внешняя и внутренняя политика единственной демократической сверхдержавы мира.
Сейчас президент, опасно качаясь на стуле — давняя и вредная привычка еще с университета — смотрел на экран, почти ничего не понимая из происходящего.
Впрочем — остальные понимали не больше.
На экране — одетые в черные штурмовые комбинезоны с оружием бойцы бежали к раскручивающим лопасти вертолетам.
— Кто это? Боевые пловцы? — спросил министр финансов.
— Не совсем. Это новая, экспериментальная часть. Согласно вашим указаниям был налажен контакт с русскими, мы отправили нескольких парней к ним, а они нескольких своих — к нам. Это североамериканцы, настоящие североамериканцы, лучшие из лучших, выпускники морских кадетских корпусов — но они прошли подготовку в России. Они умеют говорить по-русски, пользоваться русским оружием и десантироваться с русских вертолетов. Никого другого мы не могли направить на это задание.
— Эта программа до сих пор действует? — спросил президент.
— Да, сэр.
— Джентльмены, они взлетают.
— Проверка каналов.
Было видно, как головной вертолет отрывается от земли — и тут изображение с камеры, установленной на палубе авианосца — сменилось мешаниной изображений, мозаикой. Все они были непонятными, дергающимися и страшными — из-за красного света, который служил фоном.
Зазвонил телефон, министр обороны снял трубку.
— Все окей, Чарли, есть контакт — и, обернувшись к остальным, объяснил — это изображение с нашлемных камер, оно передается на спутник и сюда, к нам. Теперь — мы сможем видеть, что происходит в реальном режиме времени.
Министр обороны настоял на нашлемных камерах не случайно. Его атаковали со всех сторон, требовали сокращения бюджета — и вот такая демонстрация возможностей североамериканской военной машины, первым лицам и в реальном режиме времени — должна была впечатлить президента и вспомниться ему, когда будет очередная битва за бюджет. Министр обороны, один из немногих в истории этой страны — был профессиональным военным. И он стал министром, потому что знал — как именно заставлять гражданских раскошелиться.
В одном из неприметных кабинетов, расположенных на минус восьмом уровне — тридцать метров под землей, над ним — скальная толща утеса, монолит — за непритязательным, деревянным, обшарпанным столом сидел человек. Перед ним была папка с красной обложкой и зловещим грифом «Особая папка. Допуск не ниже V», сбоку от него стояла большая, чуть ли не на поллитра чашка крепкого, дегтярной черноты грузинского чая, который этот человек время от времени прихлебывал и довольно щурился. У двери без таблички застыли в карауле двое бойцов Лейб-гвардии Императорского казачьего конвоя, охраняя Государя не от врагов, а прежде всего от посетителей, ибо Государь изволил потребовать полчаса тишины и одиночества. Государь Николай Третий, сидя в кабинете с голыми бетонными стенами — медленно листал папку и думал.
Мануэль Гарсиа Альварадо. Крестный отец Центральной Америки. Главный враг САСШ и России на этом направлении. Как же так получилось, что он стал тем, кем он стал?
В отличие от других боссов наркомафии, к этому моменту покоящихся в земле — Мануэль Гарсиа Альварадо происходил не из нищей крестьянской семьи, занимавшейся возделыванием марихуаны на тайных горных делянках. Наоборот — его семью, особенно с отцовской линии — можно было отнести к мексиканской олигархии. Один из его дедов, Норберто Альварадо — поднялся во времена сухого закона в Штатах, гоняя корабли с выпивкой через Мексиканский залив и содержа заведения для развлечения иностранцев (выпивка и девочки) по всей южной границе штата, где случалось, что граница между странами проходила через большой город, деля его на две части. Еще один дед Мануэля Альварадо — был министром в правительстве Карретаса и был убит в результате покушения левацкими боевиками, теми самыми, на которых делает ставку внук. Наконец — один из прадедов Альварадо со стороны матери — был архиепископом Мехико и примасом Мексики. Это был большой и дружный олигархический клан, владевший очень многим.
Сам Мануэль Гарсиа Альварадо родился вовсе не в Мексике — он родился в Корал-Гейблс, в очень дурном районе юга САСШ рядом с Майами, одном из общеамериканских гнезд преступности. Там находили свой приют убийцы, проститутки, карточные игроки, нелегальные торговцы спиртным — и все, кто был связан с североамериканским дном. Там, вопреки общепринятому мнению были и дорогие дома и в одном из них увидел свет тот, кому предстояло стать врагом Североамериканских соединенных штатов номер один. Парадокс — но этот враг родился на земле САСШ и мог быть (а возможно и был!) североамериканским гражданином.
Его отец, Гарсиа Альварадо бежал из страны вместе с десятками других бизнесменов, когда генерал Мачадо вместе с группой решительно настроенных офицеров сверг демократическую власть в Мексике и установил военную диктатуру. Он не был левым, как о нем потом говорили, скорее он решил перераспределить богатства страны… несколько иным образом, и, конечно же, в свою пользу. Сначала — САСШ признали диктатуру Мачадо — но признавали ее только до тех пор, пока в стране не оказались ущемлены права североамериканских монополий. Мачадо моментально стал коммунистом, ставленником левых, желающим провести в стране конфискации собственности и установить левую диктатуру. Свергли его высадившиеся в стране североамериканские морские пехотинцы — это обошлось всего в несколько сотен убитых, а генерала даже не судили, позволили уехать из страны на Кубу. Там он жил в относительном богатстве, там и скончался.
Самое интересное, что Гарсиа Альварадо в период ссылки в Майами контактировал с двумя людьми, которые и сыграют потом столь значительную роль в судьбе их семьи. Первым был Буэнвенидес, бывший и
