мысли. Гиарское изобретение, конечно же. В нее могут играть только прирожденные лидеры гиарского народа. Я – один из лучших игроков в «Куомачи». Только гиарец в состоянии понять совершенство и тонкость правил. Хочешь сыграть, бармен?
Девушка хохочет, как будто Осори сказал что-то смешное.
– Мы говорили об игре.
– О какой?
– Черт подери, Урусов, не торопи! Господи, пить-то как хочется…
Лоли наклонилась и вытащила из коробки бутылку минеральной воды. Я глотнул – и в животе разорвалась горячая бомба.
Гиарец вертит в руках бокал.
– В «Куомачи» играют втроем. Главная цель – победить соперников либо поодиночке, либо вынудив одного из игроков присоединиться в качестве союзника. По доброй воле альянс не заключается. Ну что, готов рискнуть?
– Я же ничего не теряю?
Осори задумывается.
– Нет, так неинтересно. Мы всегда играем на ставку.
Я поднялся и чуть не упал. Урусов и Лоли с тревогой смотрели на меня.
– Мы играли в безумно сложную гиарскую игру. Она там вроде аттестата. Играли полным комплектом фигур и карт – это высший пилотаж. У них единицы так играют. Реуш предложил сделать ставки.
– И?
– Что «и»? Я поставил себя. Если проиграю, то буду до конца жизни варить мелкому засранцу кофе- тритипак. Девчонка поставила родовое имение. А Осори – свой флот. Он был уверен в победе.
– Ты хочешь сказать…
– Похоже, я его обыграл…
– Невероятно! – орет гиарец, разбивая стеклянный стол. – Этого быть не может! Невозможно!
Фигуры летают по комнате, карты ворохом рассыпаются по баснословно дорогому ковру. Синеволосая девушка, визжа, прячется за диваном.
– Я требую пересмотра игры! Переигровка! Ты заставил ее! Ты вынудил… Ты унизил… ты унизил меня, Реуша Осори!!!
– Честь имею, господин Осори, – холодно говорю я. – Имейте честь и вы.
– Постой. – Юный стратег берет себя в руки. – Подожди. Отука! – кричит он в интерком. – Отука, вызовите сюда Увекару. Надо составить один… документ. – Последнее слово он выплевывает с ненавистью и ожесточением.
Лоли, Урусов и я сели в зале за столиком. Вездесущий японец принес нам чай и бутерброды.
– Я все понимаю, но что же произошло?
– Единственная версия – странное воздействие кофе-тритипака, – сказал Урусов, отхлебывая напиток. – Между прочим, прекрасный чай. Лучше, чем борщ.
– Что в нем может быть странного?
– Хадсон, ты откуда кофе-машину заказывал?
– С Аршана. А что? – недоумеваю я.
Лоли вздохнула:
– Кейт, пока тебя не было, мы с Игорем навели справки в управлении…
– Каком управлении? Не понимаю.
– Хадсон, скоро ты познакомишься с ним, так сказать, изнутри. Сам понимаешь, теперь ты по уши завяз в большой политике, – капитан вздохнул. – Бар останется за тобой, но управлять им будет Лоли. Решение уже принято.
Я оторопел.
– Лоли?
Девушка чуть-чуть покраснела и торопливо заговорила:
– Так вот, Кейт, у аршанцев другая температурная шкала. И кофе-тритипак, приготовленный в их машине, должен быть «воасту хума».
– Что дословно означает «холодное блюдо», – встрял Урусов. – Идиома, понимаешь? В словарь пришлось лезть. В общем, кофе надо было охладить. А затем – согреть заново.
– В терранских машинах этот процесс автоматизирован, – добавила Лоли. – А в аршанских, тем более старых моделей, – нет.
– Но… – проблеял я, – но мы же первую чашку с тобой выпили – и все было нормально…
– Так она же остыла.
– Черт. Черт, точно, Фуджисаки нас позвал на кухню.
– И еще ты использовал вингайтскую воду вместо артезианской. И сахар.
Сахар. Реуш Осори перед каждой чашкой требует положить сахар. И каждый раз все больше и больше.
– Видимо, сыграло роль такое необычное сочетание. Теперь химики и физиологи будут разбираться, почему гиарец начудил, а у тебя проснулось незаурядное стратегическое мышление. – Урусов потер лоб. – Никогда бы не подумал, что конфликт между Террой и Гиаром решит чашечка кофе.
– Черт. Черт. Что же мне делать?
– Иди переоденься и побрейся, – Лоли нежно похлопала меня по плечу. – Скоро репортеры появятся. Негоже командующему Третьим Дальним Флотом ходить в заляпанном фартуке и со щетиной.
Я встал. Кейт Хадсон, спаситель родины.
Прибил бы папашу за имя!
Светлана Тулина
Королева
Тонкие пальцы стремительно метались над прозрачной столешницей, разноцветные льдинки входили в пазы с легким перестуком. Витраж рос на глазах. Иногда на него с потолка падала капля.
И застывала.
– Он ушел?
– Да, моя Королева… – Керелинг почтительно склонил голову. – Но он вернется. Так было, так будет…
Пальцы заметались быстрее, дробное стаккато льдинок лишь подчеркнуло ледяную неподвижность прекрасного лица. Молодая – слишком молодая! – Королева чуть склонила голову, и Керелингу на миг показалось, что лед ее прозрачных глаз дал трещину, – но нет, белое лицо оставалось бесстрастным.
– Он не вернется.
Керелинг позволил себе легкую усмешку – Королева была юна и многого не понимала.
– Он возвращался уже дважды. Они всегда возвращаются. Стоит лишь подождать…
– Не в этот раз. Я сама выжгла ростки шипоцвета в его крови. Он больше не выживет здесь. Он даже дороги найти не сможет…
– Жаль, – Керелинг пожал плечами. Значит, не показалось и на белых пальцах действительно темнеют следы ожогов. – Он был неплохим в своем роде. Мог бы еще долго…
