Но письмо его полно неожиданно самой откровенной безысходности. А ведь он пережил столько чёрных времён! И устоял. Неужто же наши времена – самые конечные?… Что только о кресте и осталось напоминать друг другу…
…Нет, он не жаждет прочесть мою новую книгу.
Но ведь это же
“А я?! – воскликнет в этом месте наш Феликс. – Я жажду!”
И доктор Коля. И Серёжа Трофимов. И Володя. И Александр Яковлевич.
Дорогие мои, прекрасно странные друзья! Слава Богу, вы – есть, и вам не грозит участь динозавров.
И этот мой упрёк – не вам. Да и не упрёк вовсе, а так – риторический вопрос уважаемому критику и редактору Петру Яковлевичу.
…А ведь вначале показалось – странный. Захотел увидеть, руку горячо жал, говорил такие хорошие слова, даже плакать хотелось, не часто приходится слышать такие слова, смотрел такими человеческими глазами… (А я думала, у редакторов человеческих глаз не бывает).
Но я говорила ему: “Не возьмут её в детгизе”. – “Попробуем! – улыбался он замечательной своей улыбкой. – А не возьмут в детгизе – другое издательство поищем. Что- нибудь придумаем! Только не вздумайте нести за свой счёт! Этого ещё не хватало! Я уверен: ваша книга будет опубликована”.
Не берут и за свой счёт. Нет бумаги. И всё же издают – про интердевочек, про морги и кладбища. Издают и переиздают! А книга про детство никому не нужна.
“ЭЙ, ТАМ, НА ЛЕТАЮЩЕЙ СОСКЕ! ВЫ ЧТО-НИБУДЬ ПОНИМАЕТЕ В ЭТОЙ ЖИЗНИ? Я – НЕТ…”
МАЛЕНЬКИЙ МАНЕЖ ПОСРЕДИ ОГРОМНОГО МИРА
Она возится с флоксами. Разбирает их, как конструктор…
Она так возлюбила флоксы, что папа будет носить ей белые, розовые, лиловые охапки до самой зимы. Уже снег с дождём, открываем двери – а папа с флоксами!
…Когда увял и запылился первый букет, и его пришлось выбросить, – Ксюню утром потрясло его исчезновение. Она смотрела на пустую вазу ошеломлённо, непонимающе, почти со страхом, и мучительные вопросы застыли в её глазах: “Как? Как это могло случиться? Куда? Куда они исчезли? Где они теперь?…”
Весь день она не могла успокоиться и отвлечься от этих вопросов. Она повсюду искала и находила взглядом пустую вазу, которую я старалась задвинуть в дальний угол – но моя печальная девочка всё равно отыскивала её и безмолвно вопрошала:
“
Не в силах понять моих объяснений, она разрыдалась…
И тогда папа побежал к метро. Но… флоксов на цветочном базарчике в этот день не было.
И ещё несколько дней их не было нигде. “Всё, отцвели в этом году, Ксюнечка, флоксы…”
Но настал вечер, когда мы открыли двери и увидели: папа с флоксами! О, какую ликующую песнь в честь их возвращения исполнила Ксения!
Потом она сидела в манеже, погрузившись взглядом, обонянием, всей душой, всей нежностью – в забрызганную дождиком вселенную… Она нюхала, вдыхала, она вздыхала, она прижимала их к себе, она зарывалась в них сияющим, как солнышко, личиком… Беря при этом ноты такой высокой радости, что у мамы и папы перехватывало дыхание.
…А потом она отщипывала с веток лиловых и белых бабочек и отпускала их на свободу…
Манеж превратился в маленькое порхающее, пахучее царство. “Наша Ксюша – флоксоман!” – сказал Антон.
– Где был, сынок? – В кино. – И что смотрел? – Так, дрянь какая-то… Опять тётя зачем-то раздевалась. Раз шесть. И всё время они этой самой… любовью занимались. То в бассейне, то под душем, то на обочине. Скукота. – Зачем же ты ходишь на эту дрянь? – Разве ж я знал? Название вроде нормальное. А вообще сейчас всё такое. Без голых тёть не бывает. – Так вовсе не ходи. – Но всё же хочется иногда в кино. Думаешь: а вдруг в этот раз что-нибудь интересное покажут?
“Наконец-то свобода!” – сказал один знаменитый режиссёр по телевизору. И он же: “Дайте нам дорваться до женского тела!”
Дорвались… А дальше что?
БРАТ И СЕСТРА
– Мама, она посмотрела на меня
МАЛЕНЬКИЙ МАНЕЖ ПОСРЕДИ ОГРОМНОГО МИРА
…А потом в манеже рядом с Девочкой поселилась Дыня! Морщинистая и древняя, как черепаха. Такое существо. Полное волнующих запахов… К которому было очень приятно прижиматься щекой.
И полосатый гулкий арбуз в манеже жил. По нему здорово было колотить – как по барабану! И прохладные, зелёные и оранжевые, перцы, вместилище тайны. Эту тайну хотелось добыть зубами.
И Гитара в манеже жила. Долго жила, сколько хотелось хозяйке манежа…
Кто только в манеже не жил! Кто только не “работал” в нём! Вот сейчас, в настоящий момент, “на ковре” – катушка толстых оранжевых ниток! “Ты не боишься, что она всё опутает ими?” – спрашивает папа. “И на здоровье!” – смеётся мама. “Ну, ты отважная…”
Задумчивый Паучок Иксик плетёт свою таинственную паутину…
