помощью языка и пальцев, доводили ее до исступления, и она с восторгом поглощала то, что он так щедро давал ей. Почувствовав, как лоно ее сжимается снова и снова от накатывающих на него волн страсти, Беатрис закричала. Ей казалось, что от захлестнувшей ее мощной волны оргазма, потрясшей все ее существо, волосы у нее на голове встали дыбом.
Как и следовало ожидать, Ритчи оказался неумолим. Не давая ей ни секунды передышки, он снова и снова виртуозно возносил ее на вершину блаженства. Лишь почувствовав, что она действительно находится на грани, он позволил ей перевести дух. Перестав лизать и сосать ее грудь, он запечатлел на ней нежный поцелуй, а пальцы его, по-прежнему находящиеся у нее между ног, расслабились, и он нежно накрыл ее лоно ладонью.
Все еще пребывая в состоянии шока, Беатрис сама чуть не рассмеялась. Разум ее заполнили абсурдные мысли, перемешивающиеся с запахом одеколона Ритчи.
«Как это мне удается быть ненасытной развратницей и девственницей в одно и то же время? – удивлялась она. – Интересно, если бы я была богатой-пребогатой женщиной, сколько денег заплатила бы я Ритчи, если бы он являлся одним из «джентльменов» Софии?»
– По крайней мере тридцать тысяч… – чуть слышно пробормотала она и рассмеялась. – Возможно, даже шестьдесят…
– Что ты там бормочешь, моя сирена? Что кажется тебе таким забавным? – Ритчи сел на кровати и, ухмыляясь, с любопытством воззрился на нее. Протянув руку, он нежно убрал несколько прядей ее рыжих волос, упавших на брови. Жест этот оказался таким изящным и естественным, что Беатрис едва не схватила его руку, чтобы поцеловать.
– Я вот о чем подумала – если бы ты был одним из жеребцов Софии, сколько бы я заплатила за твои услуги? – Беатрис также приняла сидячее положение, остро осознавая, что она обнажена, в то время как Ритчи одет. Это обстоятельство не пугало ее и не смущало – ничего подобного, ведь она была рядом с ним, – но контраст между кожей и тканью не заметить было невозможно. – Ты так много дал мне, что заслуживаешь поистине королевской оплаты.
Улыбка его стала шире.
– Буду иметь это в виду, Беа. Трудные времена никогда нельзя предвидеть заранее, и, если со мной такое случится, я буду знать, на каких ценных качествах сумею заработать.
– Да уж. – Отрезвляюще-холодная реальность мигом вывела Беатрис из радужного настроения. Тяжелые времена заставили ее саму реализовать некоторые свои качества. Как просто оказалось раствориться в тумане чувственности и наслаждений, забыть о том, что их с Ритчи связывают не романтические отношения, но деловая сделка, по которой она предоставляла ему свое тело внаем.
– Не делай такое лицо, – сказал Ритчи, будто бы с помощью своей невероятной интуиции сумев прочесть ее мрачные мысли. – Да, нас свели вместе необычные обстоятельства, но я не вижу причины, по которой мы не можем наслаждаться проведенным вместе временем, как это делают традиционные любовники. – Он крепко сжал обе ее руки. – Тогда нам обоим было бы гораздо приятнее.
– Да, разумеется. Но… ну… Пока все наши отношения односторонни. Я же не даю тебе того, за что ты заплатил, Ритчи.
Он покачал головой, и свет лампы, отражаясь от его кудрей, образовал над ним свечение наподобие нимба.
– Ах это, – протянул он. – Сексуальный акт. Сoup de gr?ce[11]. Сношение. – Поднеся ее руку к губам, он запечатлел на ней поцелуй. – Это не венец чувственных отношений, моя дорогая.
– Но все же очень важная ее часть. Большинство мужчин придают этому огромное значение, а ты не проявляешь ни малейшего интереса.
– Ох, я проявляю интерес. Поверь мне, это так. Но стоит принимать во внимание некоторые соображения. – Он пристально воззрился на нее полуночно-синими глазами.
Беатрис сжала зубы. Ее привычка с раннего детства ездить верхом могла бы теперь сослужить ей добрую службу, облегчив первый акт физической близости, но все же… проникновение его члена наверняка станет для нее большим шоком, поэтому лучше признаться во всем прямо перед тем, как он войдет в нее.
– Что же это за соображения? Посвяти меня, – уклончиво ответила она.
– Это тот факт, что ты являешься девственницей, моя дражайшая Беатрис. Ты никогда прежде не была близка с мужчиной.
Глава 16. Те самые соображения
Итак, вот оно. Но какая же девушка признается мужчине, что собственная невинность ничего для нее не значит? Что она с готовностью подарит ее ему?
– А даже если и так, то что?
На лице Ритчи отражались сотни самых разных эмоций: удивление, легкое раздражение и еще множество оттенков чувств, которые невозможно было сразу истолковать.
– Что ж, потеря девственности считается самым важным событием в жизни женщины и обычно сберегается до замужества. – На краткую долю секунды он отвел глаза, будто пытаясь отгородиться от нее. – А так как наше соглашение не предполагает заключения законного брака, то лишение тебя девственности ставится под вопрос.
«Ох, только не разводи дебаты», – хотелось закричать Беатрис.
Еще она сожалела, что нельзя легко дотянуться до халата. Ей совсем не хотелось вступать в дискуссию касательно ее девственности, когда сама она полностью обнажена, а Ритчи, напротив, облачен в доспехи, пошитые лучшими портными с Севил-роу.
Но что ей оставалось делать?
– Решение мне принимать, Ритчи, – произнесла она, в упор глядя на него. – И я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал ты. Разве это обстоятельство тебя не радует?
– Радует, Беатрис, очень радует. – Он покрепче обнял ее, будто понимая, что она может попытаться высвободиться. – Но я не могу не беспокоиться о тебе. Не уверен, что тебе следует дарить такую драгоценность мужчине, подобному мне. Увидев твои фотографии, я решил, что ты обладаешь определенным опытом, ведь эти снимки – апогей чувственной красоты. Они выражают забвение, пресыщение, опытность в плотских наслаждениях.
– Внешность бывает обманчивой. – И особенно это относится к Юстасу, который притворялся искренним поклонником и очень достойным человеком.
– Не совсем, – запротестовал Ритчи, поглаживая ее костяшки пальцев кончиками своих больших пальцев, будто стараясь успокоить. – Ты и в самом деле необычайно чувственная и податливая женщина, Беатрис, прирожденная распутница… Но ты до сих пор невинна и не можешь игнорировать это обстоятельство.
– Что ж, для меня это не более чем досадное недоразумение, от которого я хочу избавиться, – ответила Беатрис, говоря чистую правду. – Моя репутация погублена и не подлежит восстановлению, никто все равно не поверит, что я невинна, хотя так оно и есть. В таком случае зачем же мне сохранять то, что не имеет для меня никакого значения? – Ритчи пронзал ее пристальным взором, почти излучающим свет, но в то же время и являющимся очень мрачным. – Я-то полагала, что ты с радостью окажешь мне эту услугу, Ритчи. Я в самом деле так считала.
«Особенно теперь, когда я сижу перед тобой обнаженная и ты можешь лицезреть все мои прелести», – мысленно добавила она.
– Я окажу тебе эту услугу, дорогая моя. Но прежде мне нужно убедиться, что ты не хочешь сберечь свою девственность для мужа, который имеет на это право.
– Чепуха! Ни один мужчина ни на что не имеет права. Женщина сама должна распоряжаться своим телом.
– Ах, какие радикальные взгляды, Беа. Ты прямо настоящая суфражистка. Рассмеешься ли ты мне в
