сможет этому противиться? Все же ему придется это сделать, какой бы ненавистной ни являлась мысль об этом. – А вот ты вполне можешь провести ночь здесь, – более мягким тоном добавил он. – Я пошлю Полли записку, чтобы она приехала сюда и помогла тебе утром одеться. Уверен, что ты отлично здесь выспишься. Постель очень удобная.
На губах Ритчи играла улыбка, а в глазах стояла тоска, граничащая с меланхолией.
«Что же это, Ритчи? – мысленно вопрошала Беатрис. – Что так сильно ранило тебя, что ты не в силах вынести больше ни капли? И почему не можешь… не можешь довериться мне?»
Но вслух она не сказала ни слова.
– Нет, все в порядке. Я привыкла к завтракам, приготовленным моей кухаркой, какими бы посредственными они ни были. И мне будет лучше в собственной постели. – Выскользнув вслед за Ритчи из-под одеяла, этого кокона их интимности, она также принялась собирать одежду.
Но сердце ее беззвучно оплакивало утрату. Как обычно, она слишком на многое надеялась.
Глава 25. Горькая истина
Как же трудно Беатрис было не желать большего в последующие дни! Особенно принимая во внимание тот факт, что она не виделась с Ритчи так часто, как ей бы того хотелось. Но от этого их любовные свидания были для нее еще более ценными.
Ритчи пристрастился к ней, как к наркотику, как к опию или иному одурманивающему веществу. Чем больше он ее касался, тем больше она жаждала его касаний. Чем дальше познавали они тела друг друга, тем больше Беатрис жаждала проникнуть и в его разум. Все время, что они не были вместе, она посвящала тому, чтобы по крупицам собрать сведения о нем.
Ужиная в «Белангерсе» или других подобных неизвестных широкой публике заведениях, Беатрис и Ритчи говорили о политике и экономике, обсуждали книги, в чем-то соглашаясь, а в чем-то расходясь во взглядах. Посещая частные выставки, они узнали о том, что обоим нравятся полотна лорда Лейтона и мистера Альма-Тадема. Лежа в постели и отдыхая от жарких занятий любовью, они вели разговоры о деревне, о верховой езде и прогулках пешком. Ритчи пообещал купить Беатрис велосипед, когда она выказала интерес к этому средству передвижения.
Как бы то ни было, во многих аспектах он все же избегал ее. И Беатрис чувствовала, что за маской уверенного в себе любовника с безукоризненными манерами Ритчи скрывает тягостную, почти агонизирующую печаль. Время от времени он приоткрывал завесу тайны, обычно в ответ на рассказы Беатрис о ее собственном безрадостном прошлом: о смерти родителей и потере имения Вестерлинн, где они счастливо жили всей семьей.
К концу одного вечера любовных утех, когда игры с шелковым шарфом были сыграны, игривые шлепки по ягодицам получены, звуки удовольствия затихли и они вдоволь насладились телами друг друга, Беатрис задремала, а Ритчи «стоял на страже», как он сам это называл. Он просто не позволял себе заснуть после занятия любовью, но, казалось, был вполне доволен ролью наблюдателя. Он любовался тем, как спит, посапывая, Беатрис.
Покачиваясь на волнах сна и готовясь вот-вот окончательно скользнуть в его объятия, Беатрис услышала доносящиеся до нее словно из глубокой пропасти слова Ритчи, хотя он и сидел на расстоянии вытянутой руки от нее, подложив под спину подушку.
– Почему ты не вышла замуж, Беатрис? Неужели ты никогда никого не любила? – От таких слов глаза ее тут же распахнулись и сон как рукой сняло. – Несомненно, такая изысканная леди, как ты, должна была получить предложения? – Она повернулась к нему, но лицо его превратилось в непроницаемую маску, какой она никогда не видела у него прежде.
Зачем Ритчи задает такие вопросы? Он, вероятно, и без того знает о ней все, что только возможно. За дни и недели, прошедшие с начала их связи, Беатрис стала чрезвычайно подозрительной касательно того, сколь многие факты ее жизни являются для Ритчи открытой книгой. Несомненно, он получал информацию от ее горничной Полли посредством Джейми Браунлоу, а возможно, даже Чарли время от времени невольно сообщал какие-то сведения. Эта троица явно что-то замышляет, что-то, с чем ей, однако, приходилось мириться, особенно учитывая ее собственное сибаритское поведение с Ритчи.
– Ну, однажды я была помолвлена, но молодой человек погиб, катаясь на лодке, – призналась Беатрис, хотя она была абсолютно уверена, что ему и без того все про Томми известно. – Я очень его любила.
Беатрис не могла не гадать о том, что если Ритчи знает о Томми, то насколько хорошо он осведомлен о ее отношениях с Юстасом?
Сообщили ли ему что-нибудь Полли или Чарли? Но даже своему брату и горничной она не рассказывала всей истории и просила их не распространяться при посторонних. Она предпочитала, чтобы люди считали, будто она сознательно решилась на шаг с фотографиями, а не что ее обвели вокруг пальца, как дурочку.
Но Беатрис отдавала себе отчет в том, что Чарли не умеет хранить секреты и не стал бы этого делать, даже если бы от этого зависела его жизнь. Полли была очень предана ей, но она всем сердцем ненавидела Юстаса и могла раскрыть Ритчи его имя в надежде, что тот покарает мерзавца.
А еще не стоило забывать о Софии. Беатрис никогда не раскрывала подруге личности загадочного фотографа, но ни для кого не являлось секретом, что Юстас непродолжительное время ухаживал за ней. Любой человек, умеющий размышлять логически, мог бы сделать из этого верные выводы.
Да, более чем вероятно, что Ритчи именно в Юстасе видел человека, погубившего ее репутацию, но, как бы это ни было невероятно, он никогда не пытался дознаться у нее о происхождении эротических карточек. Может быть, он просто выжидает подходящий момент, хладнокровно планируя наказать Юстаса по заслугам? Этого Беатрис очень боялась. Она искренне желала бы, чтобы Ритчи вообще никогда не затрагивал этого вопроса, но, зная о его волевом характере, опасалась какого-нибудь решительного шага с его стороны. Юстас опоил и обманул ее, практически сразу положив конец их отношениям. Он оказался подлецом, но все же Беатрис не могла от души пожелать ему зла. Особенно из-за того, что манипуляции Юстаса косвенно привели к появлению в ее жизни Эдмунда Эллсворта Ритчи.
Однако она сомневалась, что Ритчи станет смотреть на ситуацию ее глазами.
– Прошу прощения, может быть, ты предпочла бы о нем не говорить? Иногда лучше не бередить печальные воспоминания.
Удивленная его словами, Беатрис нахмурилась, но тут поняла, что молчит уже некоторое время, думая о Юстасе, а также о том, что Ритчи известно и неизвестно о нем.
– Нет-нет, тебе не о чем беспокоиться. Теперь мне не больно говорить о Томми. Я действительно любила его и очень тосковала по нему еще долгое время после того, как его не стало, но он точно не хотел бы, чтобы я погрузилась в меланхолию, бесконечно оплакивая его. Он был очень добрым и хорошим, поистине великодушным человеком.
– Он был достоин тебя. – Слова Ритчи были произнесены старательно нейтральным тоном, а его прекрасное лицо при этом не выражало никаких эмоций.
– А вот я не уверена, что была достойна его. – Беатрис ощутила укол вины. Если бы она раньше дала согласие на брак, а не предпочла выждать некоторое время, они с Томми поженились бы и ему, возможно, и в голову бы не пришло в тот злополучный день отправиться кататься на лодке. – Я вела себя легкомысленно, как глупенькая девчонка, просила подождать с женитьбой. Жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, если бы мы поспешили к алтарю.
Беатрис содрогнулась. Они оба молчали, осознавая значимость момента, и не хотели разрушить его грубой неуместной репликой. Испытываемое ею чувство вины усилилось.
«Если бы Томми был жив, – подумала она, – я никогда бы не встретила тебя, Ритчи. Ну, по крайней мере, мы не стали бы так близки, как сейчас».
Взгляд темно-синих глаз Ритчи стал пронзительнее, будто бы он, верный себе, снова прочел ее мысли, но ничего не сказал вслух.
– А что насчет тебя? – порывисто воскликнула Беатрис, накрывая его руку своей и все же задавая
