вопрос, который отчаянно старалась подавить. – Я знаю, что ты был женат, хотя и никогда не говорил мне об этом. Должно быть, ты тоже сильно любил… и не однажды.
На прекрасное подвижное лицо Ритчи будто упала завеса, сделав черты лица непроницаемыми. Беатрис поморщилась, осознав совершенную ею ошибку, хотя и понимала, что, как и он, она имеет право задать подобный вопрос. Или уплаченные Ритчи деньги, о которых она в последнее время и не вспоминала, лишили ее этого права?
Мускулы на его руке напряглись, сделались крепкими, точно древесина, но Беатрис не убрала своей ладони. Ах, если бы только он позволил ей облегчить его боль!
Воцарилось долгое мучительное молчание. Наконец Ритчи расслабился и произнес мягким голосом:
– Да, Беа, я любил. – Он судорожно вздохнул. – Я тоже любил одну добрую и славную девушку… которой, черт побери, совсем не был достоин.
– Но… – запротестовала было она, намереваясь сказать, что он сам очень добрый и славный и, вне всякого сомнения, заслуживает любви любой женщины. И ее собственной в том числе.
– Нет… помни, что сказал бы твой Томми. Не стоит цепляться за прошлое. Лучше наслаждаться настоящим. – Ритчи перекатился на нее, губами ища ее губы и жадно водя руками по ее телу. – Я снова хочу тебя, Беатрис, мой ангел, и это не терпит отлагательств. Как ты считаешь, сможешь ли ты ответить мне прямо сейчас?
Когда они лежали спокойно, тело Беатрис остывало и расслаблялось, но стоило только Ритчи начать ласкать ее между ног, как желание пробуждалось в ней с новой силой, пробуждалось в том самом месте, которое он сейчас столь настойчиво гладил.
– Вас хочет видеть один джентльмен, – несколько дней спустя объявил Саймон, новый лакей.
Сердце Беатрис екнуло. Неужели это пришел Ритчи? Должно быть, это именно он, вернувшийся раньше запланированного из своей поездки на север, куда на этот раз он отправился осматривать шахту. Какой же еще джентльмен станет наносить визит ей, скандально известной Сирене с Саут-Малберри-стрит, женщине с сомнительной репутацией, а теперь еще и любовнице богатого и не менее скандального человека?
Но почему в таком случае Саймон просто не сказал, что пришел мистер Ритчи? И почему на его серебряном подносе лежит визитная карточка?
По телу Беатрис прошла волна беспокойства. Она отбросила в сторону роман, который пыталась читать, немало не заботясь о том, чтобы не повредить переплет.
Книга плюхнулась на обтянутую тканью кушетку, и раздавшийся при этом звук показался Беатрис зловещим предзнаменованием. Она вдруг осознала, кем может быть ее таинственный посетитель – еще один человек, не привыкший слышать «нет» в ответ. Худшие ее опасения подтвердились, когда она взяла с подноса маленькую визитную карточку и прочла написанные на ней слова: «Юстас Ллойд, эсквайр».
Первым побуждением Беатрис было сказать Саймону, что для мистера Ллойда ее дома нет и никогда не будет. Но это было бы проявлением малодушия. К тому же Юстас всегда останется Юстасом и вполне может приходить к ней снова и снова, пока она не сдастся, согласившись все же принять его. Уж лучше пережить неприятный, но неизбежный разговор с ним сейчас и забыть об этом человеке раз и навсегда.
Даже если по окончании оговоренного месяца они с Ритчи и пойдут каждый своей дорогой, Беатрис никогда бы не приняла Юстаса Ллойда обратно, даже по прошествии тысячи лет.
– Саймон, проводите его, пожалуйста, – распорядилась Беатрис, сминая визитную карточку в кулаке.
Она поднялась, не зная, как лучше принять этого человека. Нервы ее были напряжены, и вовсе не от приятного предвкушения, как накануне встречи с Ритчи. Нет, то было ощущение, возникающее, если провести ногтями по поверхности бильярдного стола или классной доски, на которой ребенок учится писать буквы. Крошечные волоски у нее на шее встали дыбом, и она подошла к окну, обхватив себя одной рукой, чтобы восстановить спокойствие. Она была даже рада тому, что одета в корсет, помогающий держать спину прямой.
Дверь открылась, и Саймон объявил:
– Мистер Ллойд, мисс.
«Я знаю, – тоскливо подумала Беатрис, – к сожалению, знаю».
– Благодарю вас, Саймон, можете быть свободны.
– Нет, ты… принеси-ка мне бренди. И поживее.
Саймон удивленно поднял брови, но Беатрис кивнула.
– Чем могу быть полезна, Юстас? Кроме снабжения тебя горячительным в одиннадцать часов утра? – гораздо более едким тоном, чем намеревалась, произнесла она. Она готова была ударить себя за то, что позволила Юстасу так скоро вывести себя из равновесия.
Юстас посмотрел на Беатрис самодовольным взглядом, от которого у нее по спине побежали мурашки. Он явно знал что-то, о чем она сама осведомлена не была, и наслаждался этим превосходством. Скользкое и даже угрожающее выражение лица портило его внешность, которую можно было бы в противном случае счесть привлекательной.
Юстас намеренно заставлял Беатрис ждать – не более нескольких секунд, но ей они показались вечностью, – а она, прищурившись, всматривалась в черты его лица.
Строго говоря, темноволосый Юстас был красивее, чем Ритчи, и моложе. Но его красивая наружность казалась слишком мягкой, как бы неотполированной, лишенной характера и солидности, добавляемых несколькими глубокими морщинками. Также Беатрис отметила, что Юстас начал полнеть и модный костюм сидит на нем не так хорошо, как того бы хотелось.
Все эти наблюдения удовлетворили Беатрис и позволили мило ему улыбнуться.
– Юстас? – вопросительно произнесла она, продолжая взирать на него.
– Что ж, моя дорогая Беа, я приехал к тебе с предложением пересмотреть свой недавний ответ мне. – Он сел в кресло и, закинув ногу на ногу, сцепил их в лодыжках. – Мне кажется, мы с тобой сможем отлично поладить, невзирая на некоторое недоразумения. Если ты выберешь тихую жизнь вдали от светского общества, я соглашусь забыть о твоей запятнанной репутации.
Беатрис раскрыла рот от удивления, не в силах подсчитать даже, сколько оскорблений он ей причинил. Стараясь дышать равномерно, чтобы сохранить спокойствие, она опустилась в кресло напротив и воззрилась в улыбающееся лицо Юстаса. Пытаясь привести мысли в порядок, она открыла было рот, намереваясь дать ответ, но тут раздался стук в дверь и появился Саймон с бренди.
– Будут ли еще какие-нибудь распоряжения, мисс? – вежливо поинтересовался он, ставя графин и стакан на столик, расположенный у кресла Юстаса.
Саймон слегка прищурился, глядя на Ллойда, будто бы давая понять, что готов вышвырнуть его вон.
– Нет, Саймон, благодарю вас, это все. – Когда предупредительный молодой человек покинул гостиную, она повернулась к своему бывшему возлюбленному, все еще не зная, что ему сказать.
– Ну, что думаешь, Беа? Тебе ведь больше никто не сделает подобного предложения, как ты считаешь?
Беатрис вскочила и заходила по комнате.
– Юстас, – наконец произнесла она, поворачиваясь к нему лицом. – Я уверена или, по крайней мере, надеюсь, что ты не осознаешь, как сильно оскорбил меня своим предложением. Даже принимая во внимание мое стремление выйти замуж, я отвечу, что ты – наименее вероятная кандидатура мне в мужья, даже останься мы единственными людьми на земле. – Она помолчала немного, изо всех сил стараясь подавить рвущийся наружу стон и игнорируя гневное биение собственного сердца. – Я действительно надеялась, что мы могли бы расстаться на дружеской ноте и не вспоминать более о прошлом, но твое неприкрытое нахальство вынуждает меня поведать тебе несколько горьких истин.
Развернувшись на каблуках, она схватила с подноса стакан и плеснула в него немного бренди. Она и без того является в глазах Юстаса падшей женщиной, так что какая ей разница, если он сочтет ее еще и алкоголичкой?
– Если не забыл, – продолжила Беатрис, ощущая жар на языке, – то именно ты тот человек, кто
