держащий на руках крошечного младенца в кружевной крестильной рубашечке. Поза его была формальной, лицо – лишенным эмоций, но все же каждая черточка его внешности выражала агонию отеческой любви и неисчерпаемой печали.
Последующие снимки показали Беатрис, что ребенок оказался мальчиком. Они рассказывали о стадиях его взросления, показывая его одетым то в матросский костюмчик и с игрушечной яхтой, прижатой к груди, то верхом на холеном пони. Личико ребенка сияло от гордости за свое достижение. Ритчи стоял рядом со спокойным пони, держа в руке кожаные поводья, тоже очень гордый, но с печалью в глазах.
Беатрис прикоснулась к фотографии, размышляя о судьбе здорового на вид мальчика, унаследовавшего густые темные волосы матери и привлекательные черты лица отца. Где же он? Неужели мертв? Беатрис вдруг испытала настоятельную потребность встретиться с сыном Ритчи, если он жив, и подружиться с ним, хотя, конечно, ей никогда не заменить ему матери.
– Он мертв.
Слова прозвучали холодно и ровно, но в них слышался отголосок той же боли, что проявлялась на снимках.
Беатрис быстро развернулась и обнаружила, что Ритчи наблюдает за ней, сидя на постели с жестким, непроницаемым лицом.
Собственные слова казались Беатрис незначительными и излишними, но все же она произнесла чуть слышно:
– Мне очень жаль, Ритчи. Очень жаль. Что с ним случилось? Он кажется мне таким здоровым ребенком. – Она осторожно закрыла альбом и, подойдя к кровати, присела на краешек матраса, глядя Ритчи в лицо. Сорочка ее натянулась на бедрах.
Она понимала, что ему хочется отвести взгляд, скрыть выражение своих глаз, но, крепко сжав челюсти и призвав на помощь всю свою выдержку, он продолжал смотреть на нее.
– Он… он был убит. – Слезы сверкнули в его прекрасных синих глазах, и Беатрис заметила, что он сжимает зубы в попытке совладать с собой.
– Мне очень жаль, – снова пробормотала она, чувствуя себя крайне неуютно. – Не следовало мне копаться в твоих личных вещах. Прости, что причинила тебе боль, напомнив о нем.
Обнаженная грудь Ритчи взметнула вверх, когда он сделал глубокий вдох. Потом поджал губы. Но взгляда не отвел.
– Не нужно извиняться, Беа. Я рад, что ты о нем узнала. Его звали Джошуа, как моего отца, но я всегда называл его просто Джо.
Он нахмурился, часто и тяжело дыша, будто бы тонул, а потом вдруг потерял сознание, хоть и оставался при этом в вертикальном положении. Беатрис бросилась к Ритчи и обняла его за голые трясущиеся плечи.
Некоторое время невозможно было определить, плачет ли он или просто сотрясается от горя, такого мощного, что заставляет каждый мускул его тела дрожать и трепетать. Ритчи был не в состоянии произнести ни слова, поэтому Беатрис просто крепче прижалась к нему и стала раскачиваться вместе с ним.
Наконец Ритчи успокоился, и она отстранилась, давая ему личное пространство. Взгляды их снова встретились, и Ритчи взял ее руку и крепко сжал ее.
– Да, мой сын был очень милым пареньком. Храбрым, энергичным, добрым, с потрясающим для такого юного создания чувством юмора. – На губах его появилась печальная улыбка, но в глазах застыла боль. – Он являлся самым главным достижением в моей жизни. И Клара тоже это чувствовала, хотя перед смертью ей лишь один раз удалось взять сына на руки.
– О, Ритчи… как… как… боже, я не знаю, что и сказать.
– Тебе вовсе не обязательно что-либо говорить, моя сладкая девочка. Ты здесь, и только это имеет значение. – Пальцы его сжались еще сильнее, затем расслабились, когда он понял, что делает ей больно. Он пожал плечами. – Смерть Клары опустошила меня, но Джо был моим утешением. Он был частичкой ее, которая осталась со мной, чтобы я мог любить ее.
– Твой сын кажется превосходным маленьким мальчиком. Таким крепким… – Беатрис замолчала, не зная, задавать ли следующий вопрос, но понимая, что она должна знать. – Что же с ним случилось?
Несколько мгновений Ритчи не произносил ни слова.
– В его свидетельстве о смерти значится удушье от дыма, но… – Он замолчал и на мгновение все же отвел взгляд, потом снова спокойно воззрился в глаза Беатрис. – Но это было убийство. Убийство, которое никогда не преследовалось законом. Его задушили во сне.
Липкий ужас заполнил душу Беатрис. Ритчи мог и не продолжать, так как осознание произошедшего пришло само собой, ошеломляющее и не поддающееся уразумению, но безукоризненно логичное.
Сын Эдмунда Эллсворта Ритчи от первого брака был задушен его второй женой, сумасшедшей.
– О Ритчи… – Это все, что она могла сказать. Подняв их сплетенные ладони, она прижала их к губам.
– Я виню себя, – бесцветным голосом произнес он. Беатрис почувствовала, как странно холодна кожа его руки там, где касаются ее губы. – Мне не следовало жениться на Маргарите, но я был одинок, и бизнес ее отца потерпел крушение, и она… она нуждалась в защите. Наш брак казался наиболее разумным решением обеих проблем. Перед смертью Клара заставила меня пообещать, что я не останусь в одиночестве, а найду себе новую возлюбленную.
– Ты любил ее? Маргариту? – Беатрис считала очень важным узнать это.
– Да. Да, любил. Я считал ее мечтательный образ очень интригующим. К тому же она могла поддерживать остроумную беседу. А еще Маргарита очень красива, и, должен признаться, это также повлияло на мое решение. – Он пожал плечами, и на мгновение на лице его появилось виноватое выражение. – Она была очень мила с Джо, и я думал… Я надеялся, что они станут друзьями.
– Была ли она… казалась ли… э-э-э… Была ли она в своем уме? – С губ Беатрис сорвался нервический смешок. Ее слова казались ей совершенно абсурдными. – Мне очень жаль… Я знаю, что была… это бесспорно.
Ритчи наградил ее печальной улыбкой. Покорной улыбкой.
– Она действительно была очень нервной, но я полагал, что семейная жизнь в комфорте и безопасности окажет на нее благотворное воздействие. – Он снова пожал плечами и вздохнул. – Думаю, это навсегда отучило меня считать себя знатоком человеческих душ и заболеваний, связанных с нервами.
Ритчи надолго замолчал. Беатрис ждала.
– Проблемы начались практически с первого дня нашей совместной жизни, – продолжил он чуть слышно. – Пока мы были помолвлены, Маргарита очень много флиртовала и иногда вела себя довольно смело. Я испытывал огромное искушение ускорить ход событий, но сдерживался. – Он криво усмехнулся. – Думаю, сейчас тебе сложно в это поверить.
– Нет, я верю тебе. Ты всегда был со мной добр и терпелив. – Она говорила чистую правду. Для мужчины, щедро заплатившего за ее благосклонность, он вел себя на удивление нетребовательно после их первой встречи, давая Беатрис время.
Ритчи поцеловал ее пальцы, как она сама делала раньше, затем лицо его снова сделалось торжественным, и он продолжил свой рассказ:
– Маргарита отказывалась от близости со мной и вела себя очень тревожно. Я не давил на нее, так как понимал, что не все женщины немедленно привыкают к этой стороне брака, хотя Клара с самого начала горела желанием познать радости супружеской жизни. Я не торопился, так как не хотел принуждать Маргариту силой, а намеревался подождать, пока она возжелает меня.
Однажды ночью она сама позвала меня, обняла, подняла ночную рубашку и стала тереться о меня всем телом… – Губы его искривились. – Она была так прекрасна… и я… я с радостью повиновался. Дальше разразилась настоящая катастрофа. Когда я уже был не в силах остановиться, она стала извиваться, кричать и бороться со мной. Я хотел отступить, но всеми моими поступками руководило вожделение, побуждающее довести начатое до конца. После я обнял Маргариту и успокоил как мог. Я пообещал ей, что не побеспокою ее до тех пор, пока она сама не захочет близости со мной… – Ритчи в очередной раз вздохнул и закрыл глаза. – Я верил, что у нас все в порядке… я правда так думал. Считал, что могу сделать свою жену счастливой как в постели, так и вне ее.
