сразу в другую реальность. А Париж? Париж не считается, для нее Париж был всего лишь перевалочной базой.
Троица стояла, о чем-то негромко совещаясь. Ян, закипая от ярости, наблюдал, как рука «очень импозантного месье» сместилась с Тининого локтя на обнаженное плечо, а она никак не отреагировала на этот наглый, собственнический жест. Кажется, она его даже не заметила.
Совещание закончилось, Серебряный и «очень импозантный месье», которого Ян уже ненавидел всем сердцем, направились к выходу, а Тина уселась за уединенный столик. Ян видел, как она небрежно отмахнулась от метрдотеля, как, не замечая, что делает, стала скручивать в жгут льняную салфетку.
Ему бы встать и уйти. Дома, в спокойной обстановке обдумать увиденное и только потом, на холодную голову, начать действовать, но он не смог. Эта женщина, маленькая лживая дрянь, похитила у него что-то очень важное. Там, в Париже, украла его душу. Удивительно, он пять лет жил без души и только сейчас обнаружил пропажу. Нет, ждать нельзя, надо срочно действовать, пока эта… пока Пташка опять не упорхнула…
Она ничего вокруг не замечала — методично завязывала злополучную салфетку в узел.
— Ну здравствуй, Пташка! — сказал Ян, усаживаясь напротив.
В туже секунду изувеченная салфетка выпала из тонких пальцев, скользнула по столу, упала на пол.
Кажется, Тина целую вечность смотрела на свои руки и только потом подняла глаза на Яна.
— Ты?! — Странный у нее был взгляд, как будто она увидела то, что не существует в природе. Увидела и не может поверить. Или не хочет…
— Я. — Он подобрал с пола салфетку, аккуратно положил в центр стола.
— Ты… Господи… — Тина прижала ладони к лицу, как испуганный ребенок. Ян поморщился — взрослая ведь женщина, а ведет себя так по-детски. И куда это подевался весь ее лоск?
— Хорошо выглядишь. — Как бы ни было ему больно, но он все еще оставался джентльменом.
— Ты жив?.. — Она убрала руки от лица, самыми кончиками пальцев коснулась его щеки. Пальцы были ледяными, но обожгли огнем. Ян потер щеку — как бы не осталось ожога. — А как же?..
— Ты имеешь в виду мою запланированную смерть? — он мрачно усмехнулся. — Извини, Пташка, ничего не вышло.
Она побледнела так сильно, что безо всякой белой пудры стала похожа на ту маленькую шальную девчонку, которую он подобрал на старом мосту давным-давно, в прошлой жизни. Та же белая кожа, тот же безумный блеск в глазах.
— Ян, ты мне нужен! — Она вцепилась в его запястье, сжала с такой силой, что стало больно, заглянула в глаза.
— Нужен? — он рассеянно кивнул. — И давно я тебе нужен?
— Уже полгода.
Если бы она соврала, сказала, что все эти пять лет не находила себе места, он бы поверил. Заставил бы себя поверить. Но она сказала — полгода, и хрупкая надежда рухнула, просыпалась на пол серебряными осколками. Пять лет эту маленькую стерву носило неизвестно где, а сейчас она заявляет, что он ей нужен.
— Знаешь, Пташка, ты мне тоже нужна. — Ян старался, чтобы голос звучал спокойно. — Я хочу развода.
— Развода?.. — эхом повторила она.
— А чему ты удивляешься? Ведь для нас с тобой — это чистая формальность. Честно говоря, я никогда не считал себя женатым человеком.
Он только сейчас заметил колечко с бриллиантом на ее безымянном пальце — свой свадебный подарок. Надо же, не сняла. Хотя, чего удивляться, это же не простая побрякушка, а бриллиант чистой воды. Яну еще не попадались женщины, способные отказаться от бриллиантов ради каких-то глупых принципов. И его жена… его почти бывшая жена — не исключение.
— Ян, ты мне нужен… — Ее голос упал до шепота, а на бледных щеках зажегся лихорадочный румянец.
— А мне нужен развод.
— Нет, — она затрясла головой, из идеальной прически выбилась прядь, — ты же ничего не понимаешь! Ты не знаешь, я тебе сейчас все объясню…
«Я тебе сейчас все объясню». Как пошло! Словно в плохом анекдоте.
— Не надо мне ничего объяснять, Пташка. Я все знаю.
— Знаешь? Откуда?
Ян пожал плечами.
— Какая сейчас разница?
— Тогда, если ты знаешь, ты должен понимать, как это важно, что это вопрос жизни и смерти…
— Мне пора, — он не стал ее слушать, достал из портмоне визитку, положил на стол рядом с завязанной узлом салфеткой. — Вот здесь все мои координаты. И запомни, дорогая, если ты не согласишься на развод, если попытаешься урвать себе хоть малую часть моего имущества, — он недобро усмехнулся, — я добьюсь, чтобы наш брак признали недействительным. Так что давай лучше разойдемся полюбовно.
— Ты не можешь… — она покачала головой.
— Я могу! — отрезал он и направился к выходу.
Черт! Да что же за день сегодня такой сволочной?! Сначала Алина с Шуриком, теперь вот эта… почти бывшая жена.
В дверях Ян едва не столкнулся с «очень импозантным месье». Мужик полоснул его острым, как бритва, взглядом, и в этом взгляде Яну почудилось узнавание. Ерунда, просто померещилось, видно, виски в этом гребаном клубе паленый…
Идея открыть в Москве ночной клуб принадлежала Серебряному. Серебряный вполне мог справиться своими силами и средствами, но он привлек к проекту Тину. Она прекрасно понимала, для чего все это было затеяно. Во-первых, чтобы выманить ее из Лондона, во-вторых, чтобы отвлечь. Отвлечь… Господи, да все клубы мира не смогут ее отвлечь!
О том, что она беременна, Тина узнала через неделю после того, как дядя Вася показал ей могилу Яна. Смотрела на две полоски на тесте и заливалась горючими слезами.
Ребенок… прощальный подарок от Яна. Его больше нет, но у нее будет его ребенок. Через девять, нет, теперь уже через восемь месяцев. И одиночество ей больше не грозит.
Известие о ее беременности было воспринято по-разному. Дядя Вася молча покивал, не поймешь, то ли одобрительно, то ли осуждающе. Серебряный всполошился и чуток испугался, словно это ему самому предстояло в скором времени разрешиться от бремени, пообещал подыскать Тине и ее малышу самую лучшую клинику в мире. При слове «малыш» он так застенчиво улыбался, что Тина в ту же секунду без малейших колебаний зачислила его в стан своих друзей.
С недругами тоже все сразу прояснилось. От Амалии и Серафима пришла открытка с надписью: «Чтоб ты сдохла вместе со своим ублюдком!» И как только узнали? Открытка Тину не напугала, скорее рассмешила. Зато дядя Вася, изучив ее содержание, рассвирепел не на шутку. Тина не знала, да и, честно говоря, не хотела знать, какими рычагами он воспользовался, но уже через неделю ни Амалии, ни Серафима в Москве не было.
Но особенно бурно на известие о том, что Тина скоро станет мамой, отреагировали дамы. Железная леди Анна Леопольдовна бесконечно долгие пять минут молчала, что-то сосредоточенно обдумывая, а потом сказала:
— Клементина, вы теперь должны беречься, как никогда. Никаких конных прогулок, сквозняков и часовых разговоров по сотовому — это вредит ребенку. А мне надо подумать над обустройством детской комнаты, подобрать мебель, посоветоваться с дизайнером. Возможно, даже есть смысл вызвать экстрасенса.
— Экстрасенса?! — Тина не верила своим ушам.
— Да, слыхали о геопатогенных зонах? Это научно доказанный факт. Упаси нас бог поставить
