Тина вот не может дышать этим карамельным воздухом. Надо взять себя в руки. Это перст судьбы — ее муж не умер, чтобы спасти их умирающую дочку…
— Ян, ты мне нужен! — Она впилась ногтями в его руку, больно, до крови. Кровь была самым надежным подтверждением реальности происходящего, связующей ниточкой.
— Нужен? — он недовольно поморщился. — А давно я стал тебе нужен?
Он был нужен ей каждый день, каждую секунду, но смертельно нужен он ей стал, когда их дочь заболела лейкозом.
— Уже полгода.
— Знаешь, Пташка, ты мне тоже нужна. — Сердце радостно екнуло, воздух утратил карамельную вязкость. — Я хочу развода.
— Развода? — Господи, что он говорит?..
— А чему ты удивляешься? Ведь для нас с тобой это чистая формальность. Честно говоря, я никогда не считал себя женатым человеком.
Он не понимает. Он просто еще ничего не знает о дочке…
— Ян, ты мне нужен.
— А мне нужен развод.
— Нет! — Она затрясла головой. Надо сказать ему о Яночке, и тогда все сразу станет на свои места. — Ты же ничего не понимаешь! Ты не знаешь, я тебе сейчас все объясню…
— Я все знаю.
— Знаешь?! Откуда?
— Какая разница? — он пожал плечами.
— Тогда, если ты знаешь, ты должен понимать, как это важно! — Мир рушился, уже в который раз.
Только на сей раз рушил его Ян, мужчина, укравший ее сердце.
— Мне пора. — Он встал, положил на стол визитку. — Вот тут все мои контакты. И запомни, дорогая, если ты попытаешься урвать хоть часть моего имущества, я добьюсь, чтобы наш брак признали недействительным. Так что давай разойдемся полюбовно.
«Разойдемся полюбовно»… Как можно разойтись полюбовно?! Как можно быть таким жестоким по отношению к собственному ребенку?..
— Ты не можешь…
— Я могу! — сказал человек, которого она любила больше жизни. Сказал и ушел…
Кажется, целую вечность Тина просто тупо смотрела ему вслед, а потом взгляд упал на визитку. Ян оставил свои контакты. Пусть ему нужен развод, пусть он не желает иметь с ней ничего общего, но у них с Яночкой появился шанс — еще один донор или еще один «потенциальный отец». Она сделает все возможное и невозможное, она костьми ляжет, но спасет своего ребенка. Даже если придется прибегнуть к крайним мерам…
— …Ты разговаривала с ним? — на соседний стул тяжело опустился дядя Вася.
Тина сжала визитку в кулаке.
— Ты говорил, что мой муж умер. — Голос дрожал, и чтобы ее боль была не так заметна, она перешла на шепот. — Ты показал мне его могилу!
— Я обманул тебя, девочка, — он не стал отпираться.
— Зачем?!
— Ты должна была стать сильной.
— Думаешь, без него я стала сильнее?
— Я это знаю.
— Это бесчеловечно.
Дядя Вася кивнул, сказал после долгого молчания:
— Я нашел его через неделю после нашего возвращения в Москву в одном из ночных клубов. Он был жив-здоров и, насколько я мог судить, умирать в ближайшее время не собирался. Он обманул тебя, девочка.
— Ну и что?! Я должна была разобраться с ним сама!
— Ты бы его простила, и в доме твоего покойного отца появился бы второй Серафим. Я не мог допустить, чтобы ты страдала из-за этого подонка всю оставшуюся жизнь. Я обещал Якову Романовичу присматривать за тобой.
— А могила? — Тина подалась вперед. — Как же могила, надгробие?
— Под этим надгробием никого нет.
Она расплакалась. Понимала, что слезы — это проявление так горячо не любимой дядей Васей слабости, но ничего не могла с собой поделать. Слезы вымывали из души обиду и горечь, давали надежду.
— Моей дочке нужен донор, — сказала она наконец. — Ты знал, что ее биологический отец жив, и молчал.
— Я собирался тебе рассказать, — дядя Вася нахмурился. — Но для начала решил собрать информацию.
— Собрал?
— Да.
— Она мне нужна.
— Зачем?
— Дядя Вася, мне нужна вся информация, касающаяся Яна Немирова, — повторила Тина, чеканя каждое слово.
— Хорошо, — он кивнул, — завтра утром ты получишь досье.
Непогода усилилась, с неба сыпала снежная крупа пополам с дождем. Ян не стал вызывать такси, поднял воротник пальто, побрел по ночной Москве. Ненастье — это очень кстати. Ему нужно взбодриться, прийти в себя после случившегося в клубе, подумать, как лучше действовать в сложившейся ситуации.
Надо будет попросить Шурика, чтобы он навел о Тине справки. Он должен знать все: где живет, с кем живет, чем живет. К началу бракоразводного процесса он должен быть во всеоружии. Она больше никогда не заставит его чувствовать себя обманутым мальчишкой.
Ян свернул в тихий проулок, до дома оставалось каких-то сорок минут ходьбы, если идти дворами. Он хорошо знал Москву, знал много «тайных троп».
Тихое урчание мотора он услышал не сразу, а когда услышал, было уже поздно. Из машины — фары выключены, марку не определить — вышли двое. Если бы Ян побежал, то, возможно, в лабиринте дворов ему удалось бы скрыться, но он не побежал, потому что гордый и глупый. Он решил принять бой…
Дурак, не было никакого боя. Были две крадущиеся в темноте тени: одна слева, другая справа. Наверное, это из-за темноты Ян потерял контроль над расстоянием и ситуацией, упустил момент, когда одна из теней прыгнула. В шею ткнулось что-то колючее, стало невыносимо больно. Перед тем как отключиться, Ян еще успел подумать, что это колючее — электрошокер…
…Сознание вернулось так же внезапно, как и ушло. Ян открыл глаза, но не увидел ничего, кроме темноты. В уши вползло урчание мотора. Да что там уши, все его тело чувствовало это урчание. Лежать было неудобно, но сменить позу Ян не мог из-за… наручников. И заорать не мог из-за скотча.
Как же он так попался?! Как очутился в этом воняющем бензином багажнике, беспомощный, точно стреноженный жеребенок?
Нет, неправильный вопрос. Намного важнее «почему», а не «как». Почему его похитили? В том, что это похищение, у Яна не было никаких сомнений. Наручники, скотч и пыльный багажник — лучшее тому подтверждение. Его похитили и куда-то везут. Интересно, как долго он находился без сознания? Если судить по тому, что мышцы еще не затекли от лежания в не слишком удобной позе, то недолго. Значит, далеко его увезти вряд ли успели.
Мотор заглох, в наступившей тишине Ян отчетливо слышал, как бьется его собственное сердце, неровно и испуганно. Конечно, он боялся. Только дурак не испугался бы, оказавшись в багажнике чужой машины с кляпом во рту и связанными руками.
