У нее мелькнуло: «Сейчас я… Сейчас…» Не дожидаясь, она бросилась вниз, сжав кулаки.
Ей показалось, что она летела целую вечность, вероятно, было действительно высоко. При падении она не почувствовала ни удара, ни боли. Сначала ее обдало теплой кровью, и по лицу потекла кровь, так, словно она упала в ванну с кровью. Она лежала, раскинув руки, закрыв глаза. Слышала какие-то утробные звуки, стоны, икоту, плач вокруг и из-под себя: было много недобитых. Вся эта масса тел чуть заметно пошевеливалась, оседая, уплотнялась от движения заваленных живых.
Солдаты вошли на выступ и стали посвечивать вниз фонариками, постреливая из пистолетов в тех, кто казался им живым. Но недалеко от Дины кто-то по-прежнему сильно стонал.
Она услышала, как ходят рядом, уже по трупам. Это немцы спустились, нагибались, что-то снимали с убитых, время от времени стреляя в шевелящихся…
Один эсэсовец наткнулся на Дину, и она показалась ему подозрительной. Он посветил фонариком, приподнял ее и стал бить. Но она висела мешком и не подавала признаков жизни. Он ткнул ее сапогом в грудь, наступил на правую руку так, что она хрустнула, но не выстрелил и пошел дальше.
Через какое-то время она услышала голос наверху:
— Эй, давай прикидай!
Зазвякали лопаты, послышались глухие удары песка о тела, все ближе, и, наконец, груды песка стали падать на Дину.
Ее заваливало, но она не шевелилась, пока не засыпало рот. Она лежала лицом вверх, вдохнула в себя песок, подавилась и тут, почти ничего не соображая, забарахталась в диком ужасе, готовая уж лучше быть расстрелянной, чем заживо закопанной. Левой здоровой рукой она стала сгребать с себя песок, захлебывалась, вот-вот могла закашляться и из последних сил давила в себе этот кашель. Ей стало легче. Наконец она выбралась из-под земли.
Они там наверху кончили: видно, только слегка забросали и ушли. Глаза Дины были полны песку. Кромешная тьма, тяжелый дух…
Дина определила ближайшую песчаную стену, долго-долго осторожно подбиралась к ней, потом встала и принялась левой рукой делать ямки. Так, прижимаясь к этой стене, она делала ямки, поднималась пядь за пядью, каждую секунду рискуя сорваться.
Наверху оказался куст, она его нащупала, отчаянно уцепилась и перевалилась через край… Она поползла молча, стараясь не шуметь…»[29]
Глава 7
Принудительный труд «восточных рабочих» в Германии
Массовая депортация вызвала и обратную реакцию в Германии. Для реализации экспансионистской политики нацистам не хватало рабочих рук. После начала войны в 1939 году миллионы людей из оккупированных немцами стран стали привлекаться к принудительному труду в Германии, где они нужны были, прежде всего в сельском хозяйстве. Лучше оплачиваемая работа на военных заводах привела к бегству из деревень немецких крестьян. Чтобы получить новые рабочие руки, из оккупированной Польши начали угонять на работу в Германию здоровую часть населения (позже такую принудительную отправку в рейх поставили на широкую ногу). Кроме того, в противоречие международному праву стали привлекать к принудительному труду и заключенных. Набор поляков на работу в Германию предусматривал запрет на свободу перемещения и особый характер труда, не отличавшийся от крепостного. Немецкое государство должно было гарантировать поставку из Польши примерно миллиона поляков. Впоследствии нацисты этого добились.
Недостаточное количество немецких рабочих рук на местах могло остановить развитие индустрии страны. Следовало бы повысить зарплату или привлечь на работу еще больше женщин. Но в то время это было уже невозможно. В восточнонемецких аграрных районах в рабочей силе особенно нуждались, а в Польше крестьяне десятилетиями традиционно занимались сельским хозяйством. Так что появление в Германии польских рабочих не вызвало сенсацию. Тем не менее нехватка рабочих рук скоро проявилась и в военной промышленности, так что принудительный призыв польских мужчин на работу в рейх с начала 1940 года принял форму настоящей охоты на человека.
Свыше миллиона поляков были направлены на принудительную работу в Германию. Рабочие руки из Польши компенсировали все более расширявшуюся депортацию евреев, цыган и других «неарийских» рас, преследовавшую расистскую целевую установку исключения и возможного уничтожения «чужих народов». Польские граждане теперь не депортировались далее на восток, а направлялись на запад, в «Великую Германию».
Для гестапо, которое должно было контролировать все эти потоки, сложившаяся ситуация представляла сложную проблему. Террор и недостойные человека принудительные работы не способствовали производительности труда, и с польскими рабочими нужно было как-то справляться. В РСХА с этой целью создали отделение IV Д 2, которое должно было заниматься поляками и другими иностранными рабочими. В марте 1940 года вся Польша была подвергнута репрессивному контролю. Вместе с тем РСХА применило особое положение в своей политике по отношению к иностранцам в Германии. Нацистские идеологи вынуждены были пойти на уступку в своей расовой политике, допустив поляков в военную экономику и разрешив иностранным рабочим проживать в рейхе. В то же время для них вводились всяческие ограничения. Польские рабочие согласно специальному указу должны были носить на одежде знак «П», характеризовавший их принадлежность к «неарийцам». Их хуже снабжали продовольствием, и работали они за жалкую зарплату, не то что немцы из западных стран. Иностранные рабочие, кроме того, вынуждены были терпеть произвол начальников, оставаясь совершенно беззащитными. Они не имели никакого права на свободу перемещения, сексуальный или даже социальный контакт с немцами. Это преследовалось законом. Осенью 1939 года Гитлер заявил, что половое сношение между поляками и немецкими женщинами будет караться смертной казнью. В декабре 1941 года было издано положение «О судебном преследовании поляков и евреев в оккупированных восточных областях». Для Польши учреждалось особое уголовное право с целью добиться абсолютного послушания рабочих. Те, кто допускал, например, германофобские разговоры, рисковал попасть в гестапо, где к нему применили бы самые радикальные меры: либо отправили в концлагерь, либо применили особые физические методы устрашения.
После успешного похода во Францию летом 1940 года большое число французских пленных также было направлено на сельскохозяйственные работы и в индустрию, устраняя тем самым недостаток рабочей силы.
Нападение Германии на Советский Союз привело к тому, что миллионы немецких солдат стали нуждаться в огромном количестве продовольствия и вооружения.
Советские военнопленные сначала не использовались в качестве рабочей силы для германского рейха. С ними обращались жестоко. Примерно 50 % пленных нацисты просто уморили голодом. В 1941 году это делалось систематически. Однако позднее, после военного поражения под Москвой в начале декабря, частные и государственные учреждения нацистов стали требовать использования на работе в Германии советских гражданских лиц и пленных. Солдат у вермахта не хватало, мобилизация в Германии продолжалась, и на военных заводах обнаружилась нехватка рабочих рук. Производство вооружения постоянно увеличивалось, места угнанных на фронт мужчин теперь занимали немецкие женщины, но и их оказалось недостаточно. Поэтому к 1942 году из оккупированных вермахтом областей Советского Союза в принудительном порядке в Германию было угнано 2,5 миллиона гражданских лиц, которых обозначали термином «восточные рабочие».
В положении «Закона об иностранных рабочих» была определена «расовая» иерархия. На ее вершине стояли лица «германского происхождения» (рабочие и служащие «северной расы», как, например, голландцы и датчане). Польские и советские «восточные рабочие» оказались в низу шкалы. Польские рабочие подчинялись дискриминационным указам РСХА, кроме того, на их одежде должна была нашита
