— Мне сказали, что ты смел, так имей смелость называть все своими именами.
— Ты говоришь — смелость? Кому она нужна была, эта смелость?! Эта смелость нужна была моим учителям и наставникам, для того чтобы я, и такие, как я, убивали других.
— Кого? Врагов? — переспросил Алекс.
— Нет, других. Просто других людей, которые мыслят иначе, молятся другим богам, другие в быту, семье, в дружбе, в любви. Мы должны были ненавидеть других — они были для нас врагами.
— Ты говоришь, тебя предали. Кто? «Другие?»
— Нет, не «другие», они совсем не причем. Самые близкие предали меня — мать, отец, все. Первый раз, когда убили моих друзей, второй раз, когда с гордостью позволили применить меня, как снаряд, для убийства «других». Глупцы! Они гордились тем, что вырастили героя, — незнакомец зло рассмеялся, и от этого казался старше на целый десяток лет. — Вырастили героя! Эдакую волевую личность, честную до странности, когда она, эта личность, с легкостью, не дрогнув, предаст за идею свою семью, зачастую принимает подлость за героизм, а бесчеловечность за мужество.
— Ты не глуп. Ты все понимаешь…
— Я был законченным самоуверенным фанатиком, я воображал, что истина, которую преподносили мне учителя и наставники — безупречно правильна. Я был уверен, что мы и только мы — лучшие и живем правильно, остальные ничто, только ветошь, мешающая жить. К сожалению, это я понял только по пути сюда, в эти миры. О, как я был удивлен, как я был раздавлен и обманут, как я рыдал в отчаянии… как самый последний «другой»!
— Ты понял, что попал в миры возмездия за убийство? Ты не знал законов кармы? — удивился Алекс.
— Откуда? Учитель говорил, что, стоит убить «других», играя роль снаряда — несомненно попадешь в высшие миры. Сделаешь благое дело и заодно освободишься от ненужного тебе тела, и все. Ты свободен, ты выполнил все, что мог. О, как я хотел быть свободным от их абсолютной истины, от них самих.
— Чего же ты хочешь? — тихо спросил Алекс, скрестив руки на груди.
— Я всегда хотел спокойно жить на Земле и сейчас желаю того же.
— Жить, спокойно убивая? Не выйдет!
— Нет, не убивая, а так, как я успел пожить совсем недолго, когда убегал из родительского дома. Помню, когда я был маленьким, закончил первый год учебы в школе, пришел домой, а они убили моих друзей и устроили праздник.
— Кто убил твоих друзей?
— Да как ты не понимаешь, отец их убил! — глухо отозвался незнакомец.
— Твой отец убил твоих друзей? Он убил детей?!
— Нет! Он убил двух кроликов, но они были единственными моими друзьями. Годом раньше, перед самой школой, на мой день рождения приехало много родни. Неудивительно, я должен был пойти в школу — начать другую жизнь. Родители устроили большой праздник. А меня завалили подарками — новой одеждой, карандашами, тетрадями и книжками, в которых были нарисованы дети с оружием в руках — настоящие герои, патриоты своей страны. Подарки были красивые — дорогие и похожие один на другой. Лишь один подарок разительно отличался от других — это были два живых кролика. Их подарил мне дядька из дальней деревни. Он вручил мне клетку с кроликами и, не раздавая пышных поздравлений, сказал: «Возьми их, они будут тебе добрыми друзьями! Да, и не забудь кормить. Едят они траву, овощи и фрукты… вот и все». Помню, посмотрел я на кроликов совсем не заинтересовано и забыл о них, весь день играл с новыми игрушками, примерял красивую одежду и ел сладости с друзьями. Поздно вечером, лежа в постели, я слышал, как родители на кухне обсуждают прошедший праздник. Отец подсчитывал деньги, которые дарили гости, и был всем доволен. Я объелся сладкого и засыпал, разговор их мало интересовал меня и был лишь фоном для моих счастливым мыслей. Повышенный тон моего отца, заставил меня невольно прислушаться к разговору.
— Только этот, — говорил отец, — полоумный, твой братец, подарил каких-то двух заморышей… И чего с ними делать? Супа с ними не сваришь, тощие… Брось им пару капустных листьев, а то сдохнут до утра.
Эти отцовские слова начисто отмели все мои счастливые мысли и заставили тревожно прислушаться.
— Завтра, — продолжал отец, — выпусти их во двор, пусть собаки потешатся — совсем, бездельники, нюх потеряли. Пусть потренируются перед сезоном охоты.
С этой минуты я не мог спать, я лежал и ждал, пока все успокоиться. И, когда это произошло, я тихо перенес клетку с кроликами к себе в комнату, и с тех пор я с ними не расставался. Я кормил и поил их с рук, разговаривал и играл с ними. Однажды я выпустил их из клетки, но они не разбежались по сторонам, а — что удивительно — везде следовали за мной: по дому, во дворе и на улице. Спокойно пощипывали траву на лужайке, пока я играл с мальчишками. Из школы я бегом возвращался домой, чтобы встретиться с моими друзьями. Так случилось, что эти два кролика стали моими настоящими друзьями, они умели слушать, быть ласковыми и верными, я отвечал им тем же. Вот, наконец, прозвенел последний звонок. Я окончил первый класс на «отлично» и спешил домой лишь с одной мечтой о том, что на каникулах смогу много гулять со своими кроликами. За зиму кролики выросли, стали очень большими и пушистыми. Лишь переступив порог дома, я почувствовал неладное. Зайдя в свою комнату, я не обнаружил кроликов.
— Мама, где кролики? — едва сдерживая тревогу, спросил я.
— Какие кролики… Такой сегодня праздник, такой праздник, мой сын закончил первый класс, садись за стол, все уже ждут тебя! — не умолкая, повторяла мать.
— Где кролики? — настаивал я.
— Марш за стол! — над самым моим ухом прогремел голос отца, не допускающий никаких возражений. — Или ты забыл, как следует уважать отца и мать?
Я понуро побрел к столу, сердце мое бешено стучало… Стол был полон — пирожки, сладкие булочки, фрукты, конфеты и прекрасное жаркое украшали его.
— Чего грустишь, сынок? — спросила мать. — Полон дом твоих друзей, они пришли поздравить тебя с окончанием первого класса. Поешь! Все очень вкусное.
И она положила мне в тарелку большой кусок мяса — целую большую лапку, которая показалась мне подозрительно знакомой.
— Что это? — спросил я.
— Мясо, ешь, — бегло ответила мать, помогая маленьким гостям подкладывать еду в тарелки.
— Вижу, что мясо. Из кого это мясо? — не унимался я. И, что бы как-то успокоить свое сердце, спросил: — Это же курятина, да?
— Какая курятина? Мы давно такой вкуснятины не ели! Это крольчатина! — Ответил соседский мальчик, с которым мы часто и весело играли.
— Нет, нет, не может быть! — взвизгнул я. — И откуда тебе знать об этом?!
— Твоя мама сказала: «Ешьте жаркое из крольчатины, такое вы нигде не попробуете». И правда, очень вкусно, попробуй, пальчики оближешь.
Помню, я как ошпаренный выскочил из-за стола и побежал в свою комнату — кроликов там не было, не было там и клетки. Я почувствовал, что задыхаюсь и не в силах двигаться, так бывает во сне, когда грозный враг настигает тебя, а ты не можешь сдвинуться с места. Ты понимаешь, что ужасный конец неминуем, паника, ужас и отчаяние ядовитой смесью заполняют твою душу и — о счастье! — ты просыпаешься, но твое сердце еще долго не может успокоиться. Как я хотел проснуться! Но это был не сон… Переступая непослушными ногами, я вернулся в гостиную.
— Где мои кролики? — спросил я, не узнав своего голоса.
— Вот, — ответила мать, указывая на жаркое. — Сынок, к чему такие волнения — это всего лишь животные, они предназначены для этого. И потом, они быстро стареют и становятся ни к чему не пригодны…
Но я не слышал ее доводов, схватил джинсовую крутку и побежал к выходу.
— Куда ты, сынок? Нехорошо так… полный дом гостей, — сетовала мать. — Постой, успокойся!
— Пусть бежит, покапризничает и придёт, а мы продолжим. Ешьте, дети! — сквозь зубы процедил отец.
