сказал муж
Эпизод 19
Плачущее сердце
Их дом был построен, как и рассчитывалось скоро, Строили они не замок, ибо замок все равно был рядом и при случае мог взять под свою защиту всех жителей построенной по эскизу Шера усадьбы из камней скал, той приграничной территории, которую защищал замок Боненгалей. Усадьба была невообразимо хороша. Выглядела она как полукруглый двухэтажный лунный месяц. Перед нею был большой пруд, а сразу за ним полукругом был высажен сад. Вся усадьба располагалась овально. А сбоку располагались хозяйственные постройки. Мина была очень счастлива. Эрта сказала, что она не видела такой красоты даже в будущем и все прекрасно вписывается в обстановку этого мира. Шера она назвала гением и потрепала по мягким темным волосам. При этом глаза ее погрустнели, и она поспешила их покинуть.
— Шер, — позвала Мина, — тебе обязательно прикидываться именно этим человеком?
Воспоминания о котором доставляют Эрте боль.
— Это не боль, — ответил Шер, — это сожаление от того, что у нее до Ульриха были другие мужчины. А этого клона она считает братом того человека. И он еще не умер. Война еще пока не началась. И я надеюсь, что мы сумеем ее предотвратить теперь, когда научились друг друга понимать.
У Эрты родился малыш, которого они назвали Марк, в честь дедушки. Он был так прекрасен, что Кристина постоянно смеялась, тиская его своими нежными руками, а Марк не смог сдержать слез радости. Он так мечтал об этом. Но его сын всегда противился его желаниям, пока не появилась эта женщина, перед желанием которой Ульрих не мог устоять.
— Он будет сильным, очень сильным, — сказала Эрта, заканчивая кормить ребенка и укачивая его, — и очень опасным, поскольку ген модбезопасности ему не вводился. Поэтому все мы должны воспитывать его так, чтобы у него в голове была своя модбезопасность, свой мощный нерушимый моральный стержень.
— Мы справимся, — сказал Ульрих, обнимая жену, — он первый из клана спасателей человечества. Через годик начнем делать остальных — вслух размечтался он
— Ты хочешь сделать из профессионального Убийцы крольчиху — гневно возмутилась Эрта, но потом стихла — ты прав, ради спасения мира, мне придется рожать до самой смерти.
Ульрих встал на колени возле люльки, обнимая жену:
— Ну не до самой смерти….. их же еще надо воспитать… с моральным стержнем, — улыбнулся он, — но ты ничего не бойся. Я всегда буду тебе помогать, я всегда буду рядом. Мы справимся
— Конечно, — улыбнулась Эрта, зажигаясь от страсти мужа, — сейчас он заснет, и пойдем, попробуем сделать еще одного спасателя?
— Ульрих крепко поцеловал жену в губы, а когда ребенок заснул, отнес ее в спальню.
Семейство Боненгалей поздравили уже почти все родственники и знакомые, даже из самых далеких земель. Кроме Мины и Шера, которые жили — рукой подать.
— Я боюсь, — объясняла Шеру Мина, — я боюсь начать завидовать им. У нас с тобой ведь никогда не будет детей. Я боюсь расплакаться от зависти прямо там.
— Может быть, попробовать усыновить сирот? — предложил Шер
— Нельзя взять себе детей из церковного сиротского приюта. Они же верующие. Увидят хоть раз в твоем поведении что-то не то и побегут докладывать Инквизиции, что ты дьявол.
— Знаешь, Мина, в конце концов, я могу забрать тебя куда угодно. В какую угодно страну. И начать все сначала. Давай рискнем. Давай я возьму хотя бы двух сирот, брата и сестру, я видел их в городе, они очень хотят жить в доме, в семье. В Рождество они таааак смотрели на дома, в которых семьи справляли Рождество, а потом вернулись в свой помойный закуток на заводе и плакали, обнявши друг друга.
— Хорошо, Шер, рискни. Приводи их сюда. Когда сможешь. В человеческой форме. И возьми денег, возможно, придется выкупить их договор на работу с хозяином завода. И я надеюсь — она строго повысила голос, — что ты не переплатишь этому живодеру.
Потом они пошли поздравлять Эрту. И Мина все-таки заплакала
— Я правда рада за вас братиком, Эрта! Ты веришь мне? — рыдала она, — но…. Маленький милый Марк, он такой хорошенький, что мне до боли хочется такого же от Шера.
Эрта обняла ее и сказала:
— Прости, Мина, за мое эгоистичное желание видеть тебя здесь. Конечно же, я верю, что ты рада за нас, я же эмпат. Я поступила очень эгоистично. Прости меня.
— Да ничего, — отмахнулась Мина, — наверное, я просто старею, — раньше я бы никогда не позволила себе расплакаться при людях.
— Знаешь, — сказала Эрта, — со мной было то же самое, когда я встретила Ульриха. До этого я не плакала никогда. У меня не было достаточных нужных эмоций. Может и у тебя так.
— Достаточные эмоции это хорошо или плохо — спросила Мина.
— Сверхэмоциональность — это эмпатия. Но, чтобы она не причиняла боли, нужна сверхрациональность. Они стабилизируют друг друга. — объяснила Эрта, — иначе эмпат погибает или сходит с ума. В основном от чужой боли.
— Значит эмпатия это не очень хорошо, — решила Мина, — и зря я к ней стремилась.
— Неотлаженная и не проверенная медиками и учеными — абсолютно точно нехорошо, — подтвердила Эрта. — Но есть один вид эмпатии, который есть у многих-многих людей даже здесь. Это любовь. И пока ты любишь — частично ты можешь чувствовать чувства своего любимого человека и передавать ему свои чувства. А больно бывает от нее потому, что люди еще немодифицированы и надо помнить о рациональности. В тебе, Мина, ее много, тебе не должно быть больно от любви.
— Я сейчас скажу тебе ужасную вещь, Мина… — прошептала Эрта, — но может быть вам завести ребенка от Эрика? — он же до сих пор не против переспать с тобой. Спроси Шера.
— Шер предложил сирот. Это вроде бы как его предложение и похоже, что как будто это дети от него — попробуем сначала так, — сквозь слезы улыбнулась Мина
Потом они попрощались, и слуги проводили Мину домой.
Несколько дней Мина хозяйничала в дома одна. А потом, к ночи, появился Шер и привел двух грязных волчат. На вид 3 и 5 лет. Они были темненькие. Это очень обрадовало Мину. Похожие на Шера.
— Привет, — ласково сказала она, — я очень люблю детей. Вы знаете дом Гретель? Это мой дом. Но сама я не могу иметь детей. А мне очень хочется. Если у вас есть родители, мы отведем вас к ним, если нет, то я очень прошу вас остаться со мной и моим мужем.
— В доме Гретель умерла наша мама, — сказала трехлетняя девочка, с застывшими, как у умалишенной глазами, — там ее забили до смерти.
— И она не успела нам сказать кто наш отец — зло выдохнул 5-летний мальчик, буравя Мину глазами, полными ненависти.
— Ну вот, — выдохнула Мина со слезами, выступающими на глазах, — теперь мне с ними никак не подружиться. Их мать убила Берта. Она давно уволена, но ведь им не объяснишь, что я, нынешняя владелица Дома Гретель, не виновата в смерти их матери.
— Объяснишь, сказал Шер, он превратился в багровое веретено, и открыл своей тело.
— Заходите, — сказала он, — страшнее того, что вы уже пережили, на свете не бывает.
— Но ведь ты можешь нас сожрать, — зло крикнул мальчишка, еще не отошедший от того что человек превратился в чудище.
