Сгинь, мартышка! Пойдешь вслед за своим седобрадым любимцем!
— Я понял, удаляюсь, — и я действительно удалился вслед за своим седобрадым любимцем-поваром на корабль.
Фантастов нам доставили через десять минут в объемистом контейнере. Они и в самом деле тихо сидели в кружок и яростно заносили в толстые тетрадки свои, вероятно, мудрые мысли. Один из них, самый неприметный и несуетливый, впрочем, не писал. Он сидел в уголке, заслонив лицо руками, и наблюдал за происходящим через щелочки между пальцами. Я помахал ему, но он не ответил, а лишь плотнее закрыл лицо ладонями.
Мы взлетели с негостеприимной планеты ортодоксов и взяли курс на Плантагенету. Фантасты не ворчали, не буянили. Действительно, чтобы угодить этим неприхотливым существам, достаточно было регулярно подбрасывать им свежие тетрадки и блокнотики. Перед сном я решил проведать этих во всех отношениях занятных звериков. Оказалось, что фантасты вовсе не собирались спать: они дрались из-за последнего нетронутого блокнота. Наскоро покидав им в клетку необходимый канцбум, я со спокойной совестью отправился почивать.
Разбудил меня отчаянный крик Голубого. Механик издавал пронзительные вопли, и именно по ним я и смог определить, что голос идет от фантастятника. В дверях оного и помещался товарищ механик. Он и кричал. Очень громко.
— Сматри-ити-и! — голосил он. — Это же кашма-а-ар!
Я посмотрел. Действительно, это было не очень ласкающее глаз зрелище. Фантасты здорово изменились. Один из них принял облик могучего варвара с бицепсами размером с голову Можейки. Другой был наглухо запакован в броню и держал наперевес здоровенную цидулю калибра так 72-го. Еще парочка приняли совершенно неописуемый облик — скажу лишь, что длина щупалец одного была прямо пропорциональна количеству бугристых голов другого. Лишь один редкий зверь никак не изменился — он остался все тем же закрывающим лицо непонятным субъектом вполне гуманоидной наружности.
— Механик! — возопил я. — Закрывай входы и выходы! Они начнут прорываться!
— Несусь! — и Голубой действительно, как ракета, пронесся по коридору, барабаня по всем кнопкам, какие попадались по дороге, и исчез за поворотом, провожаемый змеиным шипом закрывающихся дверей.
— Эй! — сказал я очень тоскливым голосом. — А я?
— Ррррраррр! — и гигант своим двуручным мечом принялся рубить колпак, закрывающий их клетку. Оба непонятных щупальцастых многоголовых хтона принялись помогать, кто во что горазд. Россыпь лучей обрушил из своего оружия и броненосец. Было ясно, что долго несчастной клетке не продержаться. Она долго и не продержалась, и вскоре фантасты стали понемногу окружать меня, целясь, скалясь и маша щупальцами.
— Профессоров трогать нельзя, — отважно пропищал я. — Профессоры охраняются законом об авторском праве. Особенно такие, как я. Ай! Уберите их! Они же скользкие.
— Гараррар! — сообщил свою точку зрения варвар и оттолкнул собрата, желающего, видимо, съесть меня живьем. — Хаббахабба!
— Выкуп! — громыхнул броненосец. — Выкуп сперва возьмем! Садись, пиши письмо.
— Куда? Кому? — я уже сидел по-турецки, приготовив ручку и блокнотик. — Диктуйте.
Фантасты задумались. Тело того, чьи головы были бугристыми, пошло неприятными волнами.
— Пиши: «Я, профессор — как тебя? — Зелезнев, обращаюсь к тем, кто меня любит и помнит. Если вы все еще меня любите и, соответственно, помните, пожалуйста, заплатите…» — фантаст с гаубицей взял у меня ручку и сам вписал сумму, от которой я чуть не треснул пополам, — «…и меня живым и, возможно, невредимым, выпустят на волю». Написал? Теперь координаты. И давай сюда.
Броненосец выхватил у меня блокнотик, вырвал исписанный лист, поднял с пола пустую бутылку (позор пьянице Полозкову, подумалось профессору), поместил в нее послание и протянул приятелю- варвару. Тот, размахнувшись, швырнул ее в иллюминатор. Бутылка прошла навылет и удалилась в космические глубины. Варвар же молниеносно заткнул образовавшуюся дыру своей кожаной перчаткой.
— Все, — сказал броненосец. — теперь ждем.
И мы стали ждать. Время от времени в запертую дверь стучали и робким голосом Голубого спрашивали:
— Вы скоро? Отпустили бы профессора, а?
На что варвар отвечал ужасным рыком, и вопросы до поры до времени прекращались.
Так как я являлся лицо цивилизованным и не чуждым культуре отдыха, я привык спать днем. Поэтому ничего удивительного в том, что через пару часов я презренно задрых, не было. Может, только для варвара, на которого, собственно, мне повезло завалиться. Мягко, мелькнуло у меня в голове, а потом все пропало.
Когда же все появилось, то есть я пробудился, никаких фантастов рядом не было. То есть абсолютно. Даже куда-то пропал тот, прячущий лицо. Я поднялся с пола. О недавнем пребывании незваных гостей напоминала только перчатка, все еще запечатывающая дыру в иллюминаторе.
Я подошел к двери и отжал блокиратор. На меня грузно свалился храпящий механик Голубой. Оказывается, он тоже любитель покемарить в рабочее время! Я его сразу зауважал, но по морде все равно съездил — а как еще прикажете будить изнуренного ожиданием старого испытанного товарища?
Товарищ мгновенно вцепился мне в глотку, но потом увидел, кто его, собственно, отхлестал по щетинистым мордасам, и кинулся лобызаться. Насилу мне удалось разжать его мертвую хватку и задать единственный вопрос, который мешал мне жить последние несколько минут:
— Где они?
— А где они? — Голубой заглянул мне через плечо. — У! Девались куда-то!
— Это я вижу. А куда девались?
— Сейчас, — бормотал механик, — сейчас я вам все расскажу. Я не говорил, что мне вручали премию как Лучшему Юному Сыщику?
— Да ты старше меня! — оскорбился я. — Не стыдно, а? Не стыдно? Небось, результаты конкурса подделал. Да и подтяжки там всякие, крема омолаживающие…
— Крема! — фыркнул Голубой. — Это было сто лет назад.
— Так бы и говорил! Лжец! А еще говорил, что меня любишь!
— Я за вас в огонь и воду, гражданин профессор! Пока вы платите, повторюсь — вы платите, то…
Я поморщился.
— Какой же ты, оказывается, меркантильный маргадон! Лучше скажи, куда гады делись?
— Скажу, — кивнул Голубой. — туда.
И он показал на доселе незамеченную мной кладовку. Дверь в нее вообще отсутствовала, поэтому я внимания на нее и не обращал. Я так и сказал механику, но он, похоже, не поверил.
— Это с вами от испуга случилось, — сказал он тоном знатока.
— Сейчас с тобой тоже что-то случится! — рявкнул я. — Ищи!
— Слушуюс! — и механик уже вовсю рылся в кладовке. — Ага! Нашел! Один тут! Только он рожу кроет. Чо рожу кроешь? А?
— Отстань от него, где остальные фантасты?
— А остальных-то, это, наверное, нету, — замялся механик. — Да вы сами посмотрите!
Я залез в кладовку. Действительно, она была пуста. В углу на корточках сидел гуманоидный, рядом с ним — еще один. Он был мне знаком. Старый добрый Голубой. Он разглядывал какие-то яркие пестрые картинки.
— Смотрите, товарищ проф! — он подал мне одну из них. — Что это?
— Это? — я стал вертеть ее в руках. — Похоже на обертку от шоколадки. Только рисунок знакомый. Постой-ка, до слез знакомый образ! Варвар!
— А здесь никого не узнаете? — механик протянул мне остальные обертки.
— Как же! Вот броненосец.
— Броненосец — это такой зверек, — счел нужным сообщить механик.
