— Возможно, — сказал Полозков.
— Слава богу, — вздохнул я.
— Но это вряд ли.
— Ка-ак?
— Профессор, вы как дитя. Это же вы ушли от корабля вдвоем с Аллисой, а не я. Откуда же мне, блин рваный, знать, где ваш ребенок?
— Так это, — я немного подумал и решил идти напролом, — вы же капитан! Вы все знать должны.
— Вот спасибо! Значит, куда лететь и каким маршрутом — это вам решать, вы же руководитель экспедиции. А вот как дочь терять — где Полозков, он в ответе за все и за свет!
— А также за газ и воду, ваше капитанство! — прибавил Можейка, появляясь из кустов. — Я к тому, что у нас газ закончился. Не на чем жарить.
— И что?
— И воды не вскипятить.
— Воды?!!
— Ну да. Простирнуть там кое-что. Прихватки. Халатик. Кастрюльки помыть. А что?
— У нас тут, — вскипал я, — теряются члены команды, а ты со своим халатиком!
— В грязном готовить нельзя. Инструкции у нас строгие. А ну как проверяющие нагрянут: а в чем это ты, друг кок, готовишь? В грязи? Антисанитария! И меня к ногтю!
— Я сейчас тебя, друг кок, сам! К ногтю!
Капитан еле успел ухватить меня за хлястик.
— Э-э-эй, дядька, — сказал он добродушно. — Негоже пинать кулинаров.
— И плевать в них незачем, — заявил оскорбленный кок, отряхивая рукав. — Оставлю без сладкого!
— Где моя дочь?! — возопил я. — Побежали искать!
— Да здесь она где-нибудь, что ей сделается, — ворчал Можейка, когда мы уже пробирались через джунгли. — Прячется. Или уснула под каким-нибудь грибом.
— Грибом? — я еще энергичнее запрорывался сквозь зелень. — Не надо грибов!
— Почему? Они вкусные, — пожал плечами кок.
— Не сомневаюсь, что те грибы, которые может найти Аллиса, не только невкусные, но и малополезные!
— Да, я читал об одном таком случае, — вставил капитан, одним ударом сабли (а Полозков, как известно, шагу не ступит без своей сабли, а также пистолета и компаса) перерубая здоровенную водяную змею в пять метров длиной. — Одна девочка тоже повадилась есть грибы, и все время менялась в росте — то уменьшалась, то увеличивалась.
— Ну да, ну да, — сказал я. — Помню. А потом, когда она стала разговаривать с улыбкой без кота, мы сдали ее на время в чудный домик с решетками на окнах и обитыми поролоном стенами. Вернули нам ее спустя два месяца и попросили больше к грибам не подпускать.
— Ах, вы так ставите вопрос? — капитан помрачнел. — Тогда, действительно, нам нужно найти ее как можно быстрее.
— Ищем, ищем, — пыхтел кок. — Где-то тут была…
— Откуда вы знаете?
— А вот, — лаконично показал нам аллисину туфлю Можейка. — Я нашел. Значит, верной дорогой идем, товарищи. Только я жениться на ней не буду, можно?
— Это ты к чему сейчас сказал?
— Ну, правило такое есть. Ежели нашли туфлю — ищите женщину. Нашли женщину — женитесь.
— Во, — я показал коку отменный шиш. — С маслицем. И укропчиком сверху посыпать.
Внезапно спутанные листья раздвинулись, и мы выбрались из джунглей на открытое место. На открытом месте был недвусмысленный вход в пещеру.
— Та-ак, — протянул я. — Кто пойдет?
— Я не пойду, — быстро сказал кок. — Ежели я пойду, кто ж будет потом кутью готовить?
— Какую еще нах кутью? — не очень цивилизованно высказался я.
— Обычную. С изюмом. Мало ли, кто или что в этой пещере притаилось и, дожевывая вашу дочку, поджидает новую жертву. Предлагаю на роль новой жертвы вас, дражайший проф.
— А почему сразу меня?
— Потому что это ваша дочь. А не наша.
— Вы неправы, кок, — изрек капитан. — Это наша общая дочь, а значит, наше общее дело. К тому же я тоже умею готовить кутью. Идите с Зелезневым, и да поможет вам Бог. Я расскажу на Земле о ваших подвигах. Ваши имена высекут на камне, и они станут синонимами выражения беспредельного мужества…
— И беспредельного идиотизма, — поддакнул кок.
— Короче, Полозков, вы пойдете со мной, — заключил я. — Если Можейка хочет — пусть катится.
— Зелезнев, — сказал капитан. — А почему ты вбил себе в голову, что я пойду с тобой? С какой, извини, радости?
— Вот ведь, — воздел руки к небу я. — На всех языках вселенной как птица поешь, а по-русски не понимаешь. Обычно со мной идут не для радости, а для совести. Ты, вероятно, забыл о бомбе на «Беллерофонте»?
— Не забыл. Но ведь нет человека — нет и проблемы!
— Ошибаешься, дорогой человек-ракета. Аллиса неоднократно говорила, что бомбу надо проверять ежедневно, иначе она рванет в любую минуту. Вот, скажем, не найдем мы дочку мою разлюбезную, не нажмет она в назначенный час нужную кнопочку — и твой звездолет вольется в дружную семью космического мусора.
— Так а я о чем? Иди ищи!
— А если меня съедят? Кто прикроет мою спину от жала иль когтей?
— А мою?
— Можейка! — сказали мы хором.
— Так что же, всем идти? — уныло спросил кок. — Товарищи, пользы от меня маловато будет. Я же стрелять не умею.
— Тьфу, вот ведь слово какое гадкое сейчас сказал — «стрелять»! Мы же не убийцы! Ты будешь идти первым с фонариком, который у тебя конечно, есть, и будешь освещать нам путь. И громким криком известишь нас об угрозе.
— Ага. Значит, я еще и первый пойду? Мне все меньше и меньше нравится наше грядущее поисковое мероприятие, — пропыхтел краснолицый пекарь.
— А кому оно нравится, мне, что ли? Или вон профессору? Есть такая профессия — дочерей из плена спасать!
— Ишь как загорелся, — проворчал я. — Что-то быстро ты окраску сменил.
— Я просто подумал, сказал капитан, когда мы двинулись за осторожно шагающим коком вглубь пещеры, — что ты можешь посулить нам вознаграждение как спасителям Аллисы.
— Посулить-то я могу, — кивнул я. — Но дам ли? Основной вопрос моей философии: дать или не дать?
— Поганая какая у тебя философия, — послышалось впереди, где кок уже был не виден, только пляшущий свет фонарика указывал его местонахождение.
— Моя зато, — сказал я гордо. — У тебя и такой-то нету. Ищи давай, скоровар.
Можейка что-то неразборчиво пробормотал, но лучик его фонарика резвее побежал в темную даль. Мы с механиком припустили за ним, оставив Полозкова прикрывать тыл.
Долго ли, коротко ли длился наш путь по таинственным темным коридорам, только я уже в восьмой раз больно стукнулся головой о свод пещеры, когда впереди раздался ликующий глас кока:
— Вижу! Вижу свет!
— Я тоже вижу! — отозвался и капитан. — Проф, поднажми! Вон он, огонечек!
