во время рискованных экспедиций, включая переход через заснеженные перевалы афганских гор, не был намерен признавать себя побежденным маленькой темноглазой девочкой, неожиданно пробудившей его интерес.
— Проклятье! — пробормотал он. — Я доберусь до сути этой истории, раскрою ее тайну, чего бы мне это ни стоило.
А Гонконг все приближался, и у него имелись нешуточные подозрения, что леди Осмунд, прибыв на место, пресечет всякую возможность общения с племянницей.
В последний вечер перед прибытием в порт лорд Шелдон спустился на палубу третьего класса, чтобы попрощаться с миссис Фэйвл.
Жена сержанта была безмерно благодарна ему за помощь и внимание.
— Я надеюсь, что мне никогда больше не придется плавать на корабле, милорд, — сказала она, — а если моего благоверного снова направят в эти языческие края, я с ним не поеду, это точно!
— Миссис Фэйвл, что вы говорите! — воскликнул лорд Шелдон. — Вы знаете не хуже меня, что сержант не может без вас жить, да и дети будут скучать, не видя отца.
Миссис Фэйвл стала протестовать, хотя и без всякого энтузиазма, и лорд Шелдон не сомневался, что верная жена никогда не оставит мужа одного и поедет за ним хоть на край света.
Он дал ей денег на подарки детям, после чего поднялся по узкому трапу на вторую палубу.
Он уже поставил ногу на ступеньку, намереваясь сразу же отправиться в свою каюту, когда увидел в дальнем конце коридора знакомую фигурку, только что вышедшую из какой-то каюты и направлявшуюся в его сторону.
Подождав немного, он удостоверился, что это Азалия, и пошел ей навстречу.
Понурив голову, девушка шла, глубоко погрузившись в раздумья, так что не замечала его до тех пор, пока он не встал на ее пути.
Она тихонько ахнула от удивления.
— Я пытался увидеться с вами.
— Я… была… очень занята.
— Почему вы избегаете меня?
Она собиралась было сказать, что это не так, однако ложь замерла на ее устах, когда она взглянула в глаза лорда Шелдона.
— Нам нужно очень многое сказать друг другу, Азалия, — спокойно произнес он, а она даже не заметила, что он впервые назвал ее по имени.
— Я… должна… упаковывать вещи.
— Не сомневаюсь, что вы все уже сделали, — ответил лорд Шелдон, — впрочем, это неважно. Как я смогу вас увидеть, когда мы прибудем в Гонконг?
— Это невозможно! — воскликнула она. — Тетка не позволит, да… и вообще, я не хочу… видеться с вами.
— Это правда? — спросил он.
Несмотря на свои старания избегать его взгляда, Азалия тем не менее помимо воли взглянула ему в глаза.
И снова на нее нахлынула странная слабость, потому что он был рядом, потому что он был большой и сильный, и убежать она не могла.
Она с ужасом поймала себя на том, что ей вовсе и не хочется от него бежать.
Тогда она сурово сказала себе, что это безумие, что ей нужно быть одной. И все-таки не могла пошевелиться, и даже дышать ей было трудно.
Его глаза неотрывно смотрели на нее, и вновь она поняла, что он гипнотизирует ее, притягивает к себе. Лорд Шелдон стоял совершенно неподвижно.
И вдруг руки его сомкнулись на ее талии… и все куда-то поплыло, и она растаяла и растворилась в нем. Казалось, что все происходит против воли обоих, что они оба не в состоянии объяснить свои поступки, она прильнула к его груди, и губы их слились в поцелуе.
Он целовал ее так же нежно, как и тогда, в кабинете генерала, и все же теперь его губы стали более настойчивыми, нетерпеливыми, так что Азалии показалось, что он завладел ею целиком, она перестала быть сама собой, а сделалась лишь частью его.
Когда он поцеловал ее в первый раз, она почувствовала, как от ее сердца к груди, а оттуда к горлу устремилась теплая волна. А сейчас… Это был огонь, вспышка молнии, пожар, пылавший в ее груди и на губах.
Долго ли они стояли так, Азалия не помнила.
Весь мир вокруг словно бы растворился. Не слышно было даже стука корабельных машин — лишь музыка, льющаяся откуда-то из недр ее души и одновременно пронизывающая весь мир.
Больше не существовало ничего, больше ничего не осталось, только чудо, которое он пробудил в ней, экстаз, истинное блаженство.
Он обнял ее еще крепче, но тут послышался шум голосов, мужской смех, и из салона появилась шумная компания пассажиров.
Медленно и неохотно, словно ему было невыносимо отпускать ее, лорд Шелдон отошел от Азалии, да и то лишь тогда, когда проходящие поравнялись с ними.
Они отступили по разные стороны коридора, давая компании проход, а мужчины и дамы с любопытством поглядывали на лорда Шелдона и его юную спутницу.
Пока лорд Шелдон приветствовал знакомых, проходящих мимо, Азалия исчезла, воспользовавшись удобным моментом.
Лорд Шелдон лишь успел увидеть мелькнувший край ее платья, когда она взбегала вверх по ступенькам, ведущим на палубу первого класса. Он рванулся вслед за ней, но было ясно, что ее уже не догнать.
«Орисса» вошла в порт Виктория ранним утром, и глазам Азалии впервые предстал Гонконг.
Она уже много знала о нем от миссис Чан, а также из книги по истории Китая, обнаруженной ею в судовой библиотеке. Кроме того, ее дядя порой снисходил до нее и отвечал на ее вопросы.
Она знала, что Гонконг впервые был занят британскими войсками в 1841 году, а через два года передан китайским императором Британии в долгосрочное пользование.
Лорд Пальмерстон, в те годы секретарь по иностранным делам, считал занятие Гонконга «крайне преждевременным». И вообще он отзывался о Гонконге как о «бесплодной и почти безлюдной земле».
Королева Виктория, однако, сочла это за шутку. Она писала своему дяде, бельгийскому королю Леопольду:
В книге, которую читала Азалия, история Опиумной войны с Китаем, длившейся восемнадцать лет, излагалась со всеми подробностями, но довольно сухо и казалась девушке неинтересной. Там речь шла главным образом о трудностях, с которыми сталкивались британские колониальные власти.
Но ничто из прочитанного и слышанного не могло подготовить Азалию к красоте острова, который дядя-генерал презрительно называл «прыщом на заднице у Китая».
«Орисса» медленно подходила к якорной стоянке, и девушка поняла, почему город назвали Гонконгом, что в переводе означает «благоухающая гавань».
На искрящемся золотым сиянием море скопились бесчисленные китайские джонки, от довольно больших до совсем маленьких, их бурые паруса трепетали, словно крылья летучей мыши. Кроме них, тут были также одномачтовые суда доу, паромы, рыбацкие шхуны и торговые корабли со всего света.
Здания, построенные на набережной, слегка напоминали итальянские, что было присуще всем европейским поселениям Китая.
Цвета бледной охры, они казались нарисованными карандашом, как и возвышающаяся над ними
