желтовато-бурая гора, а вот ниже начиналось такое буйство красок, что у Азалии перехватило дух.
По описаниям миссис Чан она узнала деревья плюмерии с их восковыми крупными цветами, а под ними сияли красотой ярко-розовые, пурпурные и золотые азалии.
Лишь только «Орисса» встала на якорь, за леди Осмунд и ее свитой с берега прибыл военный баркас.
Адъютант, ослепительно красивый в своем белом мундире, почтительно представился и с большой важностью проводил их на баркас.
Они направились к берегу под завистливыми взглядами высыпавших на палубы пассажиров.
— Генерал передает глубочайшие извинения, миледи, что не смог лично вас встретить, — почтительно произнес адъютант, — однако, как вы понимаете, после приезда он непрестанно занят.
— Могу себе представить, — милостиво ответила леди Осмунд. — Где же сэр Фредерик находится в данный момент?
— Полагаю, что он у губернатора, сэра Джона Поуп-Хеннеси, — ответил адъютант. — Они проводят серию встреч, и генерал занят с утра до позднего вечера.
— Я уверена, что моему супругу предстоит обсудить с сэром Джоном массу проблем, — изрекла леди Осмунд.
На набережной Азалия увидела живописную толпу китайцев в широких шляпах, а ниже, на волнах, расходившихся от баркаса, покачивались бесчисленные маленькие сампаны, служившие беднякам домами, в которых, как она знала, рождались, жили и умирали целые поколения.
Их ждал экипаж, запряженный парой лошадей. Азалия не могла отвести глаза от рикш. Она вслушивалась в странный, какой-то прыгающий говор, где слышались кантонский диалект и пиджин- инглиш, некий англо-китайский гибрид, с отсутствующей буквой «р». Мальчишки, зазывая клиентов к рикшам, кричали:
— Ликша! Ликша!
Когда они отъехали от причала, городские улицы оказались такими узкими и были так забиты людьми, что казалось немыслимым, как лошади еще могут пробивать себе дорогу.
В толпе мелькало множество солдат и моряков, встречались португальские священники в длинных черных сутанах и монахини. Девушка увидела паланкин с ярко-красными занавесями, покачивающийся на плечах четверки дюжих молодцов.
Еще она увидела нескольких богатых китайских чиновников, мандаринов, которых везли куда-то рикши. Она узнала их по жадеитовым пуговицам и роскошным халатам из блестящего атласа, расшитым золотой нитью.
В этой пестрой толпе шныряли оборванные детишки, глядевшие голодными глазами на уличных торговцев и на какого-то китайца, пристроившегося у обочины для «шик-ан-чана». Азалия знала, что это слово означает дневной прием пищи.
С крыш торговых домиков живописно свисали вниз головой рыбы с открытыми ртами и выпученными глазами. Красные рифовые окуни, пойманные где-нибудь возле Хайнаня, морские лещи с красным наростом между глаз, зубастые рыбы, похожие на ящериц, камбала и огромные гладкие щуки с острыми зубами- кинжалами.
Госпожа Чан рассказывала Азалии про них, а также про птиц Гонконга, многие из которых продавались на улицах в позолоченных клетках.
У мелких торговцев излюбленным товаром были желто-зеленые южнокитайские белоглазки.
— Веселая птичка, развеселит кого угодно, — сказала госпожа Чан.
— И что же, торговцы держат их в клетках, чтобы развлекать покупателей? — поинтересовалась Азалия.
— В хорошем настроении покупатели охотней берут товар, — ответила госпожа Чан.
Но больше всего Азалии хотелось посмотреть на китайскую лазоревую сороку. Госпожа Чан подробно описала ее и даже нарисовала ярко-синие крылья и хвост сороки, кораллово-красный клюв и лапы.
— У нас верят, что если увидишь синюю птицу, то это принесет счастье, — объяснила Азалия.
— У нас очень много лазоревых сорок — так что счастье вам обеспечено! — улыбнулась китаянка.
— Будем надеяться! — с тоской произнесла Азалия, в душе сильно сомневаясь в этом.
Девушка подозревала, что, оказавшись в новом доме генерала, она снова превратится в бесплатную прислугу и вновь ей придется терпеть бесконечные придирки тетки.
Людские толпы заполняли все улицы. Азалия и не предполагала, что так много народу может уместиться на таком маленьком пространстве.
Дома, казалось, как муравейники, были набиты жильцами.
Воздух наполняли крики и пронзительные голоса, ритмичный стук деревянной обуви и ароматы пряной пищи.
«Все так, как я и ожидала увидеть», — думала Азалия.
Улицы выглядели нарядными благодаря длинным и узким разноцветным вымпелам и флагам, свисающим с высоких домов.
В богатых кварталах балконы украшали вьющиеся растения. Они спускались к портикам, окружая колоннады, и создавали ощущение прохлады внутри дома, несмотря на жгучее солнце, сиявшее с почти пурпурного неба.
— Какая тут вонь! — вдруг прозвучал голос леди Осмунд, оторвав Азалию от созерцания улиц. Они проезжали мимо причудливого сооружения, похожего на большую коляску, где китаец готовил одновременно несколько блюд.
Никто ей не ответил, и через минуту полная решимости генеральша, способная видеть только недостатки, заявила:
— Кули выглядят смешно и нелепо в своих огромных шляпах, напоминающих перевернутый таз.
Азалию так и подмывало возразить ей, что именно кули и придают Востоку его неповторимый колорит. Но она знала, что тетка ответит лишь презрительным фырканьем, и поэтому удержалась и промолчала.
Дом под флагом, как называли резиденцию командующего военным гарнизоном Гонконга, показался ей похожим на все прочие британские резиденции. Множество их она видела в Индии. Казалось, их кроили по одному образцу.
Массивные и внушительные, они были воплощением английского духа, а внутренние помещения даже в мелочах напоминали Кимберли, Олдершот, Челтнем либо Борнмут.
Те же стулья из полированного красного дерева и приспущенные шторы из вощеного ситца на окнах, те же скверно выполненные олеографии королевы и принца-консорта, те же второсортные персидские ковры, а снаружи те же попытки воссоздать подобие английского сада.
На крошечных клумбах росли анютины глазки, ноготки, астры и незабудки. Их повсюду сажали генеральские жены в память об оставленном в Англии доме.
— Теперь, Азалия, — резким тоном приказала леди Осмунд, — присмотри за тем, как будут распаковывать вещи.
— Миледи, в доме есть прислуга из китайцев, — поспешно сказал адъютант. — Можно нанять и еще, если вы сочтете нужным.
— За ними будет следить моя племянница, — ответила леди Осмунд. — Это ее обязанность, ей ведь нужно чем-то заниматься.
По тону, каким тетка произнесла эту фразу, Азалии стало ясно, что она и впредь не намерена оставлять ее в покое, несмотря на то что в Доме под флагом было достаточно прислуги.
К счастью, как только леди Осмунд более-менее устроилась и отдохнула с дороги, она обнаружила, что ей требуется купить множество самых разных вещей. Сама она ходить за покупками не собиралась и отправила по магазинам Азалию.
Поскольку девушка не являлась важной персоной, в проводники ей дали немолодого китайца, которого, как и прочих, по традиции именовали «бой».
Азалия спросила, как его имя. «А Ок», — назвался он.
Конечно, барышни Осмунд выехали бы в город в экипаже и в сопровождении адъютанта. Впрочем, ее
