Коронка в пиках до валета

переправились на другой берег. Там уже кончилась тундра и протянулись холмы, покрытые непроходимым лесом. Среди холмов виднелись сопки, некоторые вышиной до тысячи футов.

- Вишь, горы какие! – недовольно ворчал Тимошка. – Через них придется волоком байдары тащить до Кускоквимы.

– Эка невидаль! – сказал неунывающий Яшка, – и потащим! Я, кроме байдары, таких как ты – четверых стащу.

- Не бахвалься, парень, – ответил Тимошка, – и потащишь, коли нужно будет. Не я ж тебя, болвана, потащу.

– Поговори еще, – захохотал Яшка. – Знаешь, как здесь с вами, стариками, разговаривают! – Короткий разговор, – начнешь подыхать, сейчас тебе охапку дров и в лес!… Сиди и жди, пока тя волки не сожрут. Порядок известный! Эва, волчьих следов-то. Не тебя ли, старого, ждут? – зубоскалил Яшка.

Тимошка не удостоил его ответом.

Тайна лесной избы

- Вот тут сейчас изба быть должна, – сказал Тимошка, показывая рукой на берег. – Охотник тут сидит – Семен Кораблев. Да, вон она!… Ишь снегом-то ее как занесло – и не видать сразу! Крыша одна… что ж он не отгребается? Там ли он?

Пристали к берегу. Пошли к избе, – действительно, вся снегом занесена и дверей не найти. Собаки вдруг сгрудились, завыли.

- Ишь, собачьё запело! – сказал Яшка, – волков, видно, чуют.

Подошли к избе, к дверям. Оказалось – двери настежь. Вошли… и отшатнулись… Вместо постового охотника Семена Кораблева, лежали только обглоданные человеческие кости. В избе все было перевернуто вверх ногами.

- Мати пречистая богородица! – воскликнул Тимошка. – Никак Семена волки заели!

– Волки-то волки, а пулей кто ему лоб пробил? Тоже волки? – сказал Федосеев, всматриваясь в обглоданный человеческий череп.

- Кенайцы, сволочь, набаловали? – предположил Яшка.

– К чему бы энто? – задумался Тимошка. – Ведь, кажись, давно тут тихо было?

- Тихо-то тихо, да верно американы приказ дали, – сказал Яшка.

Тимошка наклонился и стал рассматривать кости.

- Ишь, свежие совсем! Розовые еще и замерзнуть не успели, – сказал он.

– На днях верно беднягу обработали. Должно, в бурю ту, что мы в палатке отсиживали. Вишь, снегом занесло избу, – предположил Федосеев. – Ну, значит и нам надо ухо держать востро.

В смущении стояли все над костями Кораблева.

– Ну, вот что, – прервал тяжелое молчание Тимошка, – мы с Яшкой тут вокруг по лесу побегаем, в вы кости схороните, да избушку почистите – ночевать в ней придется.

Елена прижалась к Илье и с ужасом смотрела на кости человека. Федосеев собирал их в охапку, словно дрова нес в печку.

Уильдер встал в позу Наполеона и что-то декламировал вполголоса: не то из 'Гамлета', не то из Байрона.