Коронка в пиках до валета

- Ты, Федосеев, камнями кости завали, – говорил Тимошка, прилаживая лыжи, – а то наши же псы растаскают.

Яшка преобразился. На его веселую рожу словно кто-то надел маску. Он почуял близость опасности, и сразу сделался серьезен, – стоял уже на лыжах, пробовал, легко ли выходит из ножен его длинный нож. В ружье он насыпал свежий порох и нетерпеливо поглядывал на Тимошку, который все еще возился с лыжами.

- Ну, готов, что ли? Пойдем, а то темно будет. Следов не разберешь. Копаешься, дед!

Наконец оба с ружьями подмышкой легко скользнули на лыжах по снегу и исчезли в чаще леса.

Федосеев с помощью Ильи, Вадима и Уильдера похоронил кости Кораблева и насыпал кучу камней на свежей могиле. Потом развели огонь и стали варить сушеного лосося. Все сидели молча в этой избушке, закинутой в лесную чащу, и думали о той драме, которая разыгралась здесь несколько дней тому назад.

– Да! Вот наша жисть! – сказал Федосеев со вздохом, помешивая ложкой в чугунке, в котором варился суп.

…Где-то далеко в лесу завыл волк, ему ответил другой. Собаки всполошились и ответили волкам душераздирающим воем.

– Взять бы псов в избу? Не загрызли бы их волки? – сказал Илья.

- Ну, да, – ответил Федосеев, – нешто можно нечисть такую в избу пускать! Блох наведут. Никто их не загрызет. Мы-то на что? Посторожим их.

Совсем стемнело, когда Тимошка и Яшка вернулись в избу. У обоих были озабоченные лица.

- Кенайцы по лесу шляются, – сказал Тимошка.

– И два американа с ними, – прибавил Яшка, – по следам видать.

- Что им надо? – спросил Илья.

– А черт их знает! – мрачно ответил Тимошка. – Вот, поди, узнаем скоро, что им надо. По берегу следы-то бегут свежие: видать нас пронюхали. Следят, надо быть.

- Трубку вон евонную нашел, – сказал Яшка, доставая из-за пазухи изогнутую трубку. – Недалеко от избы лежала. Снегом занесло, да, видно, горяча была, так снег-то и стаял вокруг.

Все потянулись смотреть на трубку.

- Аглицкая, не наша, – сказал Тимошка.

– Ан врешь! – сказал Яшка, – мериканская, – аглицкие не такие!

- Америкен, – сказал Уильдер тоном, не допускающим возражения.

– Видишь? Во!… Моя правда! – ликовал Яшка. – Ишь, недокурена, – прибавил он, ковыряя в трубке пальцами.

Тимошка понюхал трубку.

– Табак важный, – сказал он, – не махорка!

- Вот этот, чья трубка, должно и есть тот, кто кенайцев навел, – сказал Федосеев.