темнота. Полная темнота.
— Что произошло? — говорю я.
Джеймс выглядит несколько робко:
— Произошел несчастный случай.
— Что за несчастный случай?
— Помнишь, как мы догоняли Кристин?
Я киваю.
— Ну, так вот. В погоне за ней нужно было перелезть через забор с колючей проволокой. Я навалился на забор, надеясь, что он сломается под моим весом. К несчастью, фермер намертво прибил его к растущему неподалеку засохшему дереву и, как только я повис на заборе, чтобы его повалить, дерево хрустнуло, сломалось и упало прямо тебе на голову. Это было довольно большое дерево, но, к счастью, легкое… Потому что сухое.
Он замолкает.
Воцаряется долгое молчание, во время которого я перевариваю информацию:
— Вы поймали ее? Кристин?
— Э, да. Мэтт схватил ее. Я остался с тобой. Думал, что убил тебя.
— Я старалась бежать от тебя на расстоянии трех метров, помня о своем подбитом глазе. Ты меня опять покалечил, — радостно говорю я.
Он усмехается, а я ловлю себя на мысли о том, что скажет обо всем этом Флер. Джеймс продолжает улыбаться. С такой улыбкой человека отправляют на казнь.
— Ну что ж, в следующий раз будешь удачливее.
Джеймс нерешительно смотрит на моих родителей. Я уже забыла об их присутствии. В их лицах я читаю беспокойство. Наверное, они приняли Джеймса за кого-то вроде маньяка.
— Мы просто шутим, когда вы приехали сюда? — спрашиваю их я.
— Прошлой ночью. Джеймс позвонил нам, и мы сразу примчались.
Мама прерывает отца:
— Мы приехали даже быстрее, чем ожидали. Я бегала по дому, бросая в чемодан все, что попадалось под руку. В спешке мы так и не смогли найти трусы твоего отца и корм для Моргана.
Я смотрю на своего папашу, встревоженного данной ситуацией.
— Мне надо было идти служить в десант, дорогая.
Джеймс пытается подавить улыбку. Отец понабрался всяких нелепых выражений от моего брата, и я даже не хочу знать, как эти фразы применимы к нашему разговору.
— Мы провели здесь целую ночь, но нам не разрешали повидать тебя. Мы очень долго ждали, пока наконец нам не сказали, что с тобой все в порядке.
— Где Морган? — спрашиваю я.
— Сидит в машине и, наверное, грызет что-нибудь. Он голодный.
Джеймс говорит:
— Думаю, надо позвать медсестру и сообщить ей, что ты очнулась.
Мама провожает Джеймса взглядом.
— Это и есть твой детектив? — преувеличенно-театральным тоном шепчет она, и брови ее при этом опускаются и поднимаются, как две обезумевшие гусеницы, а ноздри слегка расширяются. Она чует драму за пятьдесят шагов. Или за двадцать, если ветер дует не в ту сторону.
— Он не мой детектив.
— Я раньше думала, что ты ему не нравишься.
— Ну, в последнее время мы стали ближе друг к другу.
— Похоже. Он позвонил нам прошлой ночью и был очень взволнован. Бедняжка, Джеймс действительно беспокоился и не находил себе места.
Ладно, пусть будет так. Как интересно, я лежу почти голая в больничной кровати, и мы разговариваем о бедняжке Джеймсе. Бедняга Джеймс, он снова нанес травму невинному репортеру.
— Ну, он, наверное, беспокоился о том, что убил или покалечил меня, — с волнением выдавливаю я. — Беспокоился о том, не привлекут ли его к суду перед медовым месяцем. Он женится через неделю.
— Я знаю, — отвечает она таинственным голосом, не обратив внимания на мой тон. — Воображаю Майлза — милая крошка общается с таким вот субъектом. Вот это да. Мир так тесен, не правда ли?
Я хмурюсь:
— Что ты имеешь в виду? С каким субъектом?
— Ну, они с ним такие разные, дорогая. Но при этом по-своему привлекательны, не правда ли? Он был прекрасен, просто прекрасен. Ночью довез нас до отеля, а затем подбросил до больницы, и все это время звонил его телефон. Как у него хватило времени на то, чтобы позаботиться о нас, я просто не понимаю.
— Наверное, он просто не хотел, чтобы вы предъявили ему иск, — говорю я, обняв подушку руками и уткнувшись в нее лицом.
— Ты так его описывала, что я думала, будто он настоящий монстр. За тем, что ты писала о нем на протяжении последней недели, следила вся деревня.
Я поспешно прерываю ее:
— Кто-нибудь еще знает о том, что я здесь? Лиззи? Бен? Мне не хотелось бы их беспокоить, но они же должны знать, что случилось.
— Ночью я позвонила Лиззи, но, к сожалению, не знала, как связаться с Беном, и потому попросила ее сообщить ему. Я сейчас позвоню Лиззи и скажу ей, что ты пришла в себя.
Возвращается Джеймс, у него в руках поднос с тремя чашками.
— Медсестра послала за доктором, он осмотрит тебя. Чашечку кофе? Соррел? Патрик?
Соррел и Патрик? Соррел и Патрик? Я уже много лет не слышала, чтобы моих родителей так называли. В нашем маленьком кругу они известны как мистер и миссис Си, а своих друзей они называют «дорогой» и «дорогая». Я почти забыла, как их зовут на самом деле.
— Спасибо, Джеймс. Очень мило с твоей стороны.
Мама садится на стул и достает пачку сигарет.
— А мне ты принес кофе? — жалостливо спрашиваю я у Джеймса.
Он вздыхает:
— Нет. Через минуту придет врач. Не думаю, что тебе стоит пить кофе.
О, нет. Бедная я. Кошусь на пачку маминых сигарет. Никакого кофе, кофеин тебе вреден, конечно же, в отличие от табачного дыма.
— Ничего, если я покурю здесь, дорогая? — спрашивает мама, славно читая мои мысли.
Джеймс пожимает плечами и смотрит в потолок.
— Противопожарных датчиков не видно.
Что произошло с педантичным и саркастичным детективом? Не говоря уже о его законопослушности.
— Нет, черт возьми, здесь ты курить не будешь! — кричу я.
— Не сердись так, дорогая. Честно говоря, нас, бедных курильщиков, становится все меньше и меньше. Нас вытесняют на самую окраину общества. Нас никто и нигде не любит. — Она закуривает и хлопает по стулу, стоящему рядом с ней. — Джеймс, присядь и расскажи нам о том, как тебе удалось встретить на своем пути девочку Майлзов. Я была поражена, когда Холли сказала, что ты ее жених. Вы виделись с Майлзами? Майлз-отец — отвратительный старый пердун, правда?
О, прекрасно. Это просто прекрасно. Не говорите при мне об этом. Я только что пришла в сознание, это главное. Но случившееся как будто вас не касается. Ладно, буду просто лежать и ждать, пока вы закончите свою болтовню.
Находясь в подобном дружеском окружении, я жду доктора Кирпатрика. Он приходит через четверть часа. Слегка прокуренная палата, мрачная пациентка, очаровательный офицер полиции (который, нужно отметить, настолько очарователен, что моя мама, должно быть, подумала, что я пишу о нем сказки) и двое смеющихся родителей. Когда он входит в палату, я немного оживляюсь, поскольку а) пришел великолепный
