Мне в глаза бросилось по расположению долов на барабане то, что револьвер был пятизарядным, для большей компактности, а по запору барабана понял, что сделан он, как и мой 'сорок четвертый', из конструкции 'Смит-Вессона'.
– Вот, посмотри. – протянул гному револьвер продавец. – Сделан как раз на Северных приисках, домом Балтена. Скоба большая, аккурат под наши пальцы. Рукоятка человеческая, но я ее сменить могу, чтобы под твою ладонь была…
Орри невольно посмотрел на свои широченные ладони с толстыми как сардельки пальцами. Затем глянул на руки продавца и удовлетворенно кивнул каким-то своим мыслям. Продавец продолжал:
– Пять патронов в барабане, ствол шесть с половиной сантиметров. Точности особой нет, вспышка большая, зато вблизи не хуже твоей колотушки будет. А при твоих габаритах под курткой незаметно получится.
Орри с сопением крутил револьвер в руках, даже примерил его у себя на боку, и действительно – не слишком уж маленькое оружие на его кряжистой фигуре почти потерялось. А я думал, что и не компактно вовсе, а оно кому как.
– Сколько хочешь за него? – в конце-концом спросил Орри.
– Сто двадцать золотом. Просто серая сталь… – начал объяснять продавец, откуда такая высокая цена.
– Я вижу, тоже гном все же. – буркнул наш шкипер. – Сталь серая, дорогущая, дерево ценное, обработка ручная. Дорогое оружие. Возьму его, пожалуй.
На свет из-под полы реглана появился увесистый кошелек, из которого одна за другой на деревянный прилавок с глухим стуком посыпались желтые кругляши гномьих марок. Орри тихо (для гнома) считал вслух, и когда последний кругляш упал на исцарапанную деревянную поверхность, он сказал: 'Сорок восемь', а затем придвинул кучку золота продавцу. Тот так же молча пересчитал монеты, ссыпая их в заскорузлую и пропитанную оружейным маслом ладонь, кивнул и полез под прилавок за коробкой и кобурой, полагавшейся в подарок.
Пока Орри разбирался с покупкой и пихал патроны в барабан, я подошел к вызывающе стоящему на прилавке 'дегтярю'. Черный длинный пулемет уставился в окно раструбом пламегасителя, уверенно опираясь на растопыренную сошку. Венчал его сверху диск на сорок семь патронов, еще три таких же диска лежали в специальной кожаной сумке с отделениями.
– Уважаемый, почем 'дегтяря' торгуете? – спросил я.
– Тысяча ровно. – ответил рыжий.
Я только крякнул. Я то знаю, почем отпускаются пулеметы для армий в Новых княжествах. И это современные, а 'дегтярь' то, как ни крути, отстал от того же ПК на поколение. Это с одной стороны. А с другой очень было бы неплохо прикупить такой для гномов, если придется нам баржу покинуть, но идти дальше всем вместе. С меткостью у гномов посредственно, как я говорил, зато силы на троих. И тащить не такой уж тяжелый, всего то одиннадцать с небольшим килограмм если с патронами, пулемет, тому же Балину что мне с тросточкой гулять. Камышовой. Зато при необходимости из 'дегтяря' такую плотность огня можно организовать, что дракона за Можай загонишь. Пулемет – он и в Дурном болоте пулемет. Я из него успешно поработаю метров за восемьсот, ну и гномы метров за пятьсот отстреляться качественно сумеют.
Но тысяча… это очень много. Столько у меня просто нет. Есть, правда… я задумался. Есть 'максим'новенький на барже. 'Дегтярь' ему там не конкурент ни по какой статье, ручник против станкача не боец. Но это если мы и дальше пойдем на барже. Но вот куда? У нас вроде как портал впереди, и дальше неизвестно куда. А баржа вообще не наша, можно и нарваться на приключения на такой. Загребут как грабителей, и никакая тверская контрразведка не поможет. Баржу надо бросать и валить с нее.
– Уважаемый… а как ты насчет обмена? – осторожно поинтересовался я.
– Что на что? – задал логичный вопрос продавец.
– 'Максимку' на 'дегтяря'. Почти нового. На трех ногах. И шесть коробов лентами к нему, но это уже на обмен. Снаряженные на ленты на ящики с пачками. Как, а? Зачтешь 'максима' за полторы, подкинешь на разницу чего-то там, договоримся…
– С ума сойти изволите? – хмыкнул продавец. – У меня 'максим' на колесном станке и со щитом тысячу четыреста стоил и продавался с трудом, а ты мне за полторы на треноге впариваешь. Не, за восемьсот возьму, если новый и все с ним нормально, а больше не дам. Ручник продать легко, а кто станкачи покупает?
– Да любое подворье или хутор. – пожал я плечами.
– Подворья? У Смотрящих теперь с пулеметами проблемы нет, Нижний Новгород им подкинул. – чуть не сплюнул рыжий. – Половину торговли сгубили. Если только кто на баржу поставить захочет. Трудно продать будет, с ручниками проще, многие их так таскают. Восемьсот.
Ну, это он хватил. Я и сам понимаю, что ломанул цену нереальную, но и он со своими восемью сотнями пусть в цирке выступает, публику смешит.
– Ну, не хочешь, как хочешь. – пожал я плечами, после чего обернулся к Орри и спросил: – Готов? Можем идти?
– Ага. – сказал гном, заканчивая подгонять скрытую кобуру. – Щас пойдем.
– Баш на баш сменяю. – сказал продавец. – Патроны в лентах на четыре диска и остальное в пачках, а пулемет на пулемет.
Вот это уже ближе к теме. Почти, но выступать уже не буду. И так нормально.
– Согласен. – сказал я. – Ты завтра во сколько откроешься?
– С десяти утра мы открыты.
– Ага. Ну, я где-то к полудню подвезу. Не вздумай 'дегтяря' до нас продать.
– Задаток давай и не продам. – пожал плечами гном. – Сто рублей. Завтра верну до грошика или зачту в товар со скидкой если захочешь.
– Ты сдурел? – аж подскочил Орри. – С каких это пор гном с гнома задатки брать стал?
– С таких, как в Гуляй Поле торговать взялся. – невозмутимо ответил тот. – Мало ли, что тут с вами случиться может? Вы же в 'Ржавый шлем', так? А там всякое случалось. Задаток давайте, а завтра все верну. Чужого мне не надо.
Я полез было за кошельком, но Орри отпихнул меня в сторону и сказал:
– Я сам. Пущай потом ему стыдно будет за эдакое.
– Стыдно, у кого видно – ответил вполне людской поговоркой рыжий гном и принял от Орри монеты по счету. Затем ссыпал их в коробочку, закрыл ее и налепил сверху бумажку с надписью на двергском: 'Задаток за пулемет'. Культура!
– Ладно, пошли. – буркнул Орри и потянул меня из магазина.
И вправду, всерьез обиделся на 'соотечественника'. Наверное, серьезный косяк это у них. А лично я продавца вполне понимаю – мало ли что в таком развеселом месте случиться может? Хоть местные бандюганы заезжую публику и не трогают, но сама публика тоже всякая бывает.
Толкнулись мы в соседнюю с магазином дверь и уперлись в двух орков с уже начавшими надоедать дубинками и револьверами на поясах, стоящих как изваяния возле гардероба, в котором за стойкой красовался друэгар. Над друэгаром висел огромный плакат, на котором на трех языках было написано:
'КТО ПЕРВЫЙ ДОСТАЛ СТВОЛ – ТОТ И КРАЙНИЙ, И ЗА СТРЕЛЬБУ В ЗАЛЕ ОТВЕТИТ. ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ – ЧУТОК ПОДУМАЙ, ХОЧЕТСЯ ЛИ ТЕБЕ СЕГОДНЯ ПОМЕРЕТЬ?'
Доходчиво. И понятно. И никакой ложной скромности в изложении правильной и простой в сущности мысли. Достанешь волыну первым – кругом виноват. А если кого стрельнешь, то отсюда уже не выберешься. Такие правила действуют тут по всему городу, насколько я слышал. Судов, урядников и тюрем тут нет, каждая банда на своей территории свой суд вершит. А приговоров здесь всего три: могут оштрафовать и попадешь ты на такие деньги, что последние штаны продашь. А чтобы не думал, надо расплачиваться, или не надо, колдун наложит 'Временную печать'. Не привезешь деньги за отпущенный срок – сгоришь как свечка, и никто не погасит. А будут гасить – еще больше помучаешься. А если не рассчитаешься, но прятаться не станешь, то могут самого в рабство продать. Или убьют. Пристрелят сопротивляющегося, или как-нибудь творчески подойдут к казни сдающегося. Так что лучше сопротивляться, пуля лучше котла с маслом, например. И даже петли.
Хотя… я посмотрел на друэгара, изображавшего к гардеробщика. А друэгар то колдун. Только прикидывается скромнягой, принимающим плащи и пыльники от посетителей. И в карманах у него что-то понапихано, Силой так и прет. Наверняка какие-нибудь боевые амулеты, чтобы можно было буйных обезвреживать. И на шее под одеждой что-то висит. И посох у него с навершием к стойке прислонен. Учтем.
– Прочитали? – спросил нас один из орков, с затейливой татуировкой на лбу, над правым глазом, показав на вразумляющий плакат.
– Прочитали. – кивнул я. – Вопросов нет.
– Раз нет, то проходите. – сказал второй орк, с огромной рубиновой серьгой в ухе.
Мы прошли за еще одни двери и оказали в здоровенном зале. Я даже сперва замер от неожиданности. Тут человек двести могло рассесться при желании. Ну, сто пятьдесят, может быть. Но не меньше. Высоченный потолок, из-под которого на цепях висят люстры с лампочками, прикрепленными к тележным колесам. Пространство на головой пересекают поперечные балки, на них террасой лежит галерея, на которой тоже столики. Длинная стойка, за которой двое в кожаных передниках. И длинные дубовые столы с длинными же дубовыми лавками. Все неподъемное, драться не получится.
Посредине зала горит огромный очаг, дым от которого уходит в широкую трубу, а отблески пламени мечутся на стенах. Вокруг него буквой 'П' огромный стол, и несколько человек сидят за ним и сами себе жарят мясо на шампурах, расположив их над грудами тлеющих углей, которые служитель время от времени отгребает кочергой из пламени. Ну, такое у аборигенов часто бывает – каждый в трактире может взять жареное мясо, или потребовать сырого и зажарить себе сам. Традиция вроде как, проистекающая отчасти из опасения, что вместо нормального мяса подсунут не пойми какое.
Зал был заполнен едва ли на четверть, а то и меньше, хотя время уже было самое разгульное. Не соврал орк, похоже, что растащили тутошних наемничков наниматели. Из того, что я слышал об этом месте, тут всегда народу прорва была. Значит, местные завсегдатаи сейчас с гарнизоном Пограничного бодаются, скорее всего.
Но музыка уже была – какой-то тощий юнец с конопатым лицом бренчал на мандолине и ломающимся голосом пытался петь какие-то лихие куплеты на виларском, явно из солдатского репертуара. Его никто не слушал, но несколько монеток на маленьком подносе перед ним все же лежало. Искусство тут ценили, видать. Даже такое.
Мы выбрали с Орри стол поближе к огню. Едва сели, как к нам, покачивая широченными бедрами, подошла девка лет двадцати, смуглая, молодая, но статью запросто переплевывающая дочку Дарри Рыжего – Вару. Та перед ней что младенец. Причем недоношенный. Огромный вырез кофты открывал арбузного калибра груди, из юбки, свисавшей чуть ниже колена, высовывались икры, сравнимые мощью с моим бедром. Впечатляет. Орри особенно впечатлился, аж рот раскрыл и глаза у него нездорово заблестели. Тут все правильно – такая девка ему под стать.
– Милость богов, уважаемые. Что принести? – белозубо улыбнувшись, спросила деваха.
– Милость богов, милая. – улыбнулся в ответ я. – Пива. Светлого. Мне. Орри?
– Темного. – спохватился мой спутник.
