– Кувшин светлого и кувшин темного. А к пиву… что посоветуете?
– Маранийские колбаски. Пожар, а не колбаски.
– Бараньи… – поморщился я.
Баранину я не любил, если честно. Прямо предубеждение против нее какое-то, все время, пока ем, бараний запах преследует.
– Говяжьи тоже есть. – сказала девка. – Ничуть не хуже.
– Ну, давайте мне говяжьи, со всем, что там к ним полагается. Орри?
Орри, глазевший на подавальщицу раскрыв рот, спохватился и сказал:
– Я то же самое.
Девица кивнула и пошла к стойке, покачивая бедрами с плавностью и мощью океанского прибоя.
– А что я заказал? – спросил меня Орри, когда девица-красавица скрылась на кухне.
– Увидишь. – хихикнул я. – Отвлекаться надо меньше на… посторонних.
– Сам ты мне посторонний по гроб жизни, если такое говоришь – буркнул гном. – Это ты с ведьмой в кровати милуешься, а я в последний раз с девкой был в прошлый торговый сезон. Ехали в Пограничный, думал хоть там оторвусь, так нет… угораздило сволочей этих на город напасть, всю поездку испортили.
– А тебе сколько лет?
– Сорок.
– Фигня какая. Еще года четыре потерпи, и возляжешь… с 'девой своего народа'. – злобно поглумился я.
– Счас в морду дам, шутник. – заявил Орри, показав мне гигантский кулак. – Посмотрел бы на тебя, если бы тебе предки завещали по семь месяцев в году безвылазно в горах сидеть и при этом девок не трогать.
Я пожал плечами, сказал:
– Может что такое и завещали, просто я не в курсе. А что, понравилась девка?
– Спрашиваешь! – аж всплеснул руками мой спутник.
– Так чего теряешься? Прояви обаяние, подкрепи финансами – и счастье тебе улыбнется. С каких это пор трактирные подавальщицы в Великоречьи стали славиться крепостью нравственных устоев?
– Чего? – переспросил гном.
– Даст она, говорю, за чуть ласки и чуть денег. – упростил я свою мысль до возможного предела.
– А! Так бы сразу и сказал. Попробую. – почему-то горестно вздохнул гном.
Девица, поднимая на своем пути ветер, принеслась к нам через минуту, неся в крепких руках два здоровенных запотевших кувшина холодного пива. Тот, что посветлее, она бухнула на стол передо мной, второй поставила перед Орри. Собралась было бежать обратно, но я ее придержал за руку и выложил на стол золотой кругляш рубля.
– Не торопись, милая. Посиди с нами минутку.
Орри уставился на меня удивленными глазами, полагая, что я забочусь о его личной жизни, а я решил не развеивать его заблуждения.
– Не могу, господи хороший. – улыбнулась девица. – Нам не положено.
– Да сядь ты… – поморщился я. – Никто тебя за коленки хватать не собирается. Расскажи нам, кто здесь кто в зале. Впервые мы здесь.
– А… Понятно. – кивнула девица. – Только садиться для этого без надобности.
Она нагнулась к нам так, что отвисший ворот блузки открыл широкий обзор на ее могучий бюст, такой, что Орри снова впал в ступор, и быстро зашептала, пригнувшись мне почти к самому уху:
– Значит слушайте, господин хороший. Та компания, что вокруг очага расселась – новые, их раньше не видели. Маранийцы все, одни мужики, баб с ними нет. В дальнем углу, под головой тур-ящера сидят мужик с девкой, видите?
Я взглянул, куда она показывала. Действительно, там сидели несколько человек, среди которых заметно выделялись двое – рослый мужик с длинными соломенными волосами, собранными в хвост, и с короткой бородой. С правого виска у него свисала прядь волос, перевитая стандартной для нордлинга ниткой зубов, вырванных у мертвых врагов. Правда у этого нитка обвивала прядь слоев в пять, наверное. Немало накрошил. Рядом с ним сидела женщина лет тридцати, с очень узким лицом с резкими чертами, оттянутыми к вискам уголками черных глаз, чуть вытянутыми ушами, узким, словно прорезанным ножом в гипсовой маске, ртом. Черные прямые волосы несколькими прядями падали на глаза, одежда тоже была сплошь черной. На перевязи висела деревянная кобура с 'маузером' – серьезная заявка на победу, случись чего. Я сегодня сам с таким же.
Рядом с этой парой сидели еще трое нордлингов, все молодые, крепкие, в кожаных безрукавках с нашитыми стальными пластинами, у пояса револьверы. Вся компания пила светлое пиво, на столе у них лежал здоровенный вяленый окорок, от которого они время от времени отрезали изогнутым ножом длинные ломти и закидывали их в рот, запрокинув голову.
– Это Аррава с Кудином. – шептала официантка. – Они охотники на нечисть и всяких тварей, и говорят, что могут подрядиться и так кого-то убить. У стены, что слева, где светильник, сидят двое – это Рыбак с Мертвяком. Говорят, что раньше пиратами были, а теперь нанимаются в охрану караванов и еще какими-то темными делами занимаются. Контрабандой, наверное.
Я обратил внимание на упомянутых двоих. Они выглядели тоже весьма примечательно. Рыбак был мощным здоровяком с наголо обритым загорелым затылком, с которого свисала недлинная, перевитая золотой нитью с жемчужинами, косица. Другой растительности на лице и голове у него не было. Даже могучие ручищи, лежащие на столе и баюкающие гигантскую оловянную кружку, были совсем безволосыми, как у циркового атлета. Сидящий напротив Мертвяк никаких вопросов не вызывал по поводу того, как нему прилипло такое прозвище. Тощий, с редкими, прилипшими к костлявому потному черепу волосами, с лицом, обтянутым кожей так сильно, что даже зубы выделялись, он не вызывал никаких других ассоциаций, кроме как с мумией. Особенно похожим на хорошо выделанного и выдержанного мертвеца делал его бурый загар. Он пил не пиво, а вино, с брезгливым видом цедя его из высокого бокала, сделанного из толстого неровного стекла.
– У Рыбака с Мертвяком ватага человек в двадцать, но сейчас никого не вижу здесь. Но вообще к нам все больше командиры ходят, ватаги в других местах веселятся. – пояснила подавальщица.
– Это почему? – переспросил я.
– Так у нас тут вроде биржи. Скучно здесь ватагам.
Я кивнул, понял, мол, а девица продолжила просвещать меня.
– Компания за самым дальним столом – капитан Ворт со своими ближними. Их отряд человек тридцать, конные стрелки. Нанимались куда-то на юг, вернулись только три дня назад, теперь отдыхают, до следующей недели ни одного заказа не возьмут. – просветила меня подавальщица по поводу трех крепких мужичков в исцарапанных кольчугами кожаных камзолах и крепких высоких ботинках на шнуровке до самых колен, переходящих в наколенные щитки.
На боку у каждого висело по могучему 'Молоту Тора' с длинным, тридцатисантиметровым стволом, и по кавалерийской шашке, которые занеслись в этот мир с пришлыми, и которые очень удачно заменили мечи после того, как тяжелые доспехи отступили на второй план. На всех галифе с кожаными вставками, сразу видно, что кавалерия. Лица загорелые, спокойные, все в возрасте под сорок, примерно. В общем, вызывают невольное уважение. Связываться с такими не станешь за просто так – без башки в момент окажешься. По виду похоже, что все они или из Вираца, или Марианского герцогства, или из Билара. Соседи, по большому счету.
– А больше никого, по большому счету, интересного и нет, господи хороший. – закончила разговор подавальщица. – Так, всякая мелкая шелупонь ошивается. Разе что…
– Что?
– Маленького такого мужичка видите? Озерника? В черном сюртуке?
Я обратил внимание на невысокого худого мужичка с жидкой бородкой, жадно сосавшего пиво из кружки. Судя по чертам лица, явно из Озерного края приехал.
– Вижу.
– Это Угорь. Скользкий как та самая рыба, такой же вертлявый, но знает почти все в городе и почти всех. Может о многом рассказать за денежку. Только ему никакой информации о себе не доверяйте.
– А то ее кому-то другому расскажет за денежку?
– Именно так, господин хороший. – улыбнулась она.
– А такое имя, как Велер Алан говорит тебе о чем-нибудь?
– Говорит. – кивнула девица. – Заходит сюда такой господин. Из тех, с которыми мало кто связаться решится.
– А почему?
– Да всякое о нем говорят, не буду повторять. – пожала она могучими плечами. – Серьезный господин, короче.
– А попробуй повторить все же. – сказал я и щелчком толкнул по столу к ней еще одну монету. Она так же щелчком оттолкнула ее обратно и сказала:
– Не знаю, что там правда, а врать не хочу. Серьезный человек и все тут.
– Часто бывает?
– Часто. Не каждый день, но раза два-три в неделю заходит, если в городе.
– Один?
– Считайте, что один. С ним помощник ходит, Пало, из островитян, что с Южного океана. Вроде охраны, но он скорее для мебели, если вы поговорить хотите. Слова от него не слышали.
– Сегодня не было его?
– Нет. Да и рано еще для господина Велера. Он если через часок зайдет, не раньше.
– Ну, спасибо, просветила. – сказал я, одобрительно похлопав ее по крепкой руке. – Там мой друг тебе что-то сказать хочет.
Я кивнул на продолжавшего пребывать в ступоре Орри.
– Этот то? – слегка насмешливо спросила девица.
– А что? – неожиданно обиделся гном, которого насмешка вывела из ступора. – Чем плох?
Он даже подбоченился,
