Снова посмотрела мне в глаза. Какой же игривый и манящий у нее взгляд.
— Кстати, можешь уже отпустить меня, я держу равновесие.
А я уж и забыл о том, что левой рукой обхватил ее за талию в районе пятой точки организма, дабы удержать ее хотя бы примерно в вертикальном положении.
— Да, конечно. — это ж надо, я сам смутился малость.
— Эй, ты!
Не понял. Что это за возглас у нее из-за спины донесся. Вот и голова показалась. А этот дрыщ удивил.
— Ты че её лапаешь?! Она моя!
— Саша, молодой человек просто помог мне удержать равновесие и не упасть.
— Молчи, шлюха! А ты, — это уже опять ко мне, — еще хоть раз притронешься к ней, пальцы отрежу.
Господи, он либо наркоман, либо просто идиот, но, в любом случае, инстинкт самосохранения у него напрочь отсутствует. А у девушки уже слезы на глазах навернулись. Еще бы — так оскорбил, да еще и на людях. А люди уже во всю наблюдают и прислушиваются, им бы еще попкорн раздать. Даже когда маршрутка притормозила на очередной остановке, выходящие пассажиры выходили в пол оборота, продолжая наблюдать за нами, жалея, что их остановка оказалась так скоро.
— Саша, я б на твоем месте… — надо сохранять спокойствие и постараться говорить без матов.
— Для тебя — Александр Сергеевич!
Мля, ну это уж слишком. этот самоубийца вообще не контролирует свой язык.
— Слышь ты, Пушкин…
— На первом переулке остановите! — раздалось из глубины салона.
— … еще раз оскорбишь ее, — кивок в сторону блондинки, которая была уже метрах в полутора позади него. И тушь у нее начала растекаться. — пожалеешь. Причем жалеть еще будешь и о своем дерзком поведении относительно меня.
— Ты че, вообще страх потерял, чмо?
Ага, это я, значит, страх потерял. Маршрутка остановилась, дверь уже была открыта. Резкий рывок. Один удар ногой, согнутой в колене, в корпус, и этот клоун вылетел на улицу через открытую дверь. Я достал из кармана полтинник, отдал водиле и сам вышел. Следом выскочила девушка.
— Давно бы его так. — донесся голос водителя отъезжающей маршрутки из почти закрывшейся двери.
А он быстро очухался — хоть я и ударил не в полную силу, чтобы не сломать ему пару ребер, он все равно должен был еще барахтаться на земле, а тут — уже стоял на ногах. Теперь, на свободном пространстве, да еще и в освещении дорожных фонарей, удалось осмотреть его внимательнее. Рост метр семьдесят максимум, тощий, волосы рыжие, подбородок как-то несуразно выпячен вперед, маленькие крысиные глаза. Господи, и что она в нем только нашла? Одет как-то по клубно-гламурному — легенькие кроссовки, зауженные джинсы, розовая футболка, в паре метров от него валяются разбитые солнцезащитные очки с итальянской эмблемой. А, ну конечно, блатным и ночью солнце светит. На левом запястье белеет ремешок крупноциферблатных часов… Ну ничего себе! В правой руке этого мачо блеснуло лезвие «бабочки». Это уже статья. Он упоротый, что ли. Блондинка, увидев нож, взвизгнула и отскочила в сторону, продолжая всхлипывать и растирая по лицу остатки макияжа.
— Саша, не надо…
— Заткнись! Когда разберусь с ним и тебе достанется!
Крысиные глаза… С расширенными зрачками. Ну, понятно, а как же иначе. С такими разговаривать бесполезно.
— Сейчас я тебя на ремни порежу!
— Да что ты?
Пара стремительных движений и мою правую ладонь холодит металлическая с резиновыми вставками рукоять восьмизарядника.
— Брось нож на землю и руки за голову. — дуло пистолета смотрело наркоману прямо в грудь. А девушка теперь смотрела с ужасом на меня. Даже плакать перестала, только рот был разинут и прикрыт ладошкой с аккуратным френчем на тоненьких пальчиках.
Холодное оружие вывалилось изв миг онемевших пальцев, да и на лице храбрости по меньше стало — зрачки расширились еще больше, но теперь уже от страха. И, судя по тому, как убегал, спотыкаясь, в коленках тоже была некая неуверенность. Я повернулся к девушке. Ее лицо надо было видеть, ибо я забыл убрать пистолет, и получилось так, что теперь он смотрел на нее.
— Нне… убивай… ммменя… — сквозь ужас выдавила она из себя.
Осознал свою оплошность я быстро.
— Ой, нет, что ты! Я не причиню тебе вреда! — ответил я, сделав ладонями примирительный знак, тем самым направляя дуло в небо.
— Я… я… ннничего… никкому… не… сскажу… — никак не могла прийти в себя девушка.
— Извини, я не хотел тебя напугать! Клянусь, я тебя не обижу! Смотри…
Я вытащил обойму, убрал пистолет обратно в кобуру под толстовкой. Подошел к блондинке.
— Как тебя зовут?
— Ма… Маша.
— Машенька, не бойся. Меня Алекс зовут, для тебя просто Леша.
Я сделал из ее ладоней лодочку и за пару-тройку секунд разрядил всю обойму.
— Пусть они побудут у тебя. — я закрыл ее ладони, а пустую обойму сунул в карман. Медленно приобнял девушку. Та разрыдалась мне в плечо, отойдя от шкоа.
— Ну тише, тише, успокойся. Пойдем я тебя провожу. Где ты живешь?
— Тут, рядом, в первом переулке. — сквозь слезы и всхлипывания ответила блондинка.
— Алло, Стас? Я знаю, ты недалеко. Бери Жору, Игоря и Влада и быстро ко мне!
— Рыжий, что у тебя стряслось? Голос какой-то дрожащий. Опять обдолбался и нам ничего не оставил?
— При встрече объясню! И надеюсь биты с шокером ты из багажника не вытаскивал!
— А…
Вопрос прервали короткие гудки отбоя.
— Да где же он?!
Александр Сергеевич открывал ящики отцовского стола из красного дерева один за другим, вороша все содержимое в поисках револьвера.
— Ага!
Дрожащая рука схватила кольт и засунула за пояс.
— Если бы папаня не забрал машину, я б даже не наткнулся на этого рэмбо!
Он взглянул в зеркало. Оттуда на него посмотрел запыхавшийся юнец с растрепанными волосами и все еще огромными зрачками.
— Надо взбодриться.
На столе стоял графин с еще матовыми от температуры содержимого стенками. Он опрокинул себе на голову все полтора литра холодной воды.
— Так, осталась еще одна деталь. Думаю, отец не будет сильно злиться, если я позаимствую его побрякушку.
С этими словами Саша подошел к комоду и открыл средних размеров шкатулку из белого мрамора, стоящую на нем. В ней, помимо двух ключей и золотого перстня времен Николая Второго, лежал небольшой мешочек из красного бархата.
— Когда-нибудь ты станешь моим.
После этих слов мешочек с его содержимым оказался в кармане джинсов от Ферре.
— Ничего, очень скоро хренов защитничек получит! А потом и эту сучку накажу по полной!
Хлопнула дверь родительского кабинета, через несколько секунд входная. И рыжий уже выходил на улицу, когда по кирпичному забору скользнули языки света фар тонированной «мазды».
