Ее андалузский друг

— Я был там, но за несколько часов до того. Ты все знаешь, я тебя предупреждал.

— Что произошло?

— В этом «Саабе» сидел мужчина, полицейский. Я предполагал подойти поближе, сфотографировать его — сделать это тихо и незаметно для него. Таков был мой план.

— И что?

— Но плану редко удается следовать.

— Так что?

— Я увидел у тебя в кухне Гектора. А потом в квартале от твоего дома появился Арон. Он шел прямо на мужика в «Саабе».

София ждала продолжения.

— Так что я вынужден был убрать оттуда этого полицейского. Заподозри Арон неладное, а тем более обнаружь он прослушивающее оборудование в машине — сама догадываешься, что произошло бы дальше.

— Так что же случилось?

— Я запрыгнул в «Сааб» и заставил его отъехать.

— А потом?

— В нескольких кварталах от твоего дома я выпрыгнул из машины и вернулся в город.

— Только это и больше ничего?

— Да, больше ничего. Я узнал его имя, — добавил Йенс.

— И как же его зовут?

— Ларс Винге.

— Как он выглядит?

— Минуточку…

Йенс вышел в прихожую, достал удостоверение Ларса Винге, положил на столик, сделал снимок без вспышки и переслал ей.

Некоторое время оба сидели молча. Он слышал ее дыхание. Потом в ее телефоне раздался сигнал о получении сообщения.

— Это он. Я видела его вчера в толпе, он стоял среди зевак, пока горела машина.

Ответ поразил Йенса.

— Ты уверена?

— Да. Именно он преследовал нас на «Вольво» в тот вечер, когда пропал Гектор. Я видела его и еще где-то… А он тебя видел?

— Нет, я лежал позади водительского сиденья… — Йенс задумался. — Скорее всего, он сам поджег свою машину.

— Зачем?

— Возможно, почувствовал себя проигравшим, когда я отобрал у него его вещи.

— Что ты у него взял?

— Телефон, бумажник и магазин от пистолета… ключи от машины. Все, что было ему так дорого.

— Йенс, что теперь будет?

Он услышал тревогу в ее голосе.

— Теперь полиция стала еще опаснее?

— Может быть, нам повезло.

— В каком смысле?

— Он решил замести следы, этот твой полицейский Ларс. Скрывает от коллег — возможно, ему просто стыдно, что его облапошили. Поэтому и спалил машину.

— Или наоборот, — тихо произнесла она. — Возможно, твое вчерашнее выступление все испортило, особенно Альберту. Ты думал об этом?

— Думал. Но я сопоставил это с тем, что твои связи с полицией станут известны Арону и Гектору. Это было бы куда хуже.

Йенс слышал, как она шагает по асфальту. Сидел с трубкой в руках и не знал, что еще сказать.

— Что ты будешь делать сегодня? — вырвалось у него. Едва произнеся эти слова, он пожалел о них.

— Сегодня я работаю.

Он пытался найти еще какие-нибудь слова, но так и не нашел.

— Пока, София!

Она отключила трубку.

19

Сара караулила в кафе на другой стороне улицы, откуда хорошо просматривалась дверь подъезда, и видела, как Ларс вышел из дома. Она проводила его взглядом, когда он двинулся прочь по улице. В нем что-то изменилось, движения стали скованными, походка — неуверенной. Вид у него был нездоровый.

Сара дождалась, пока он скроется из виду, поднялась, вышла на тротуар, бросила быстрый взгляд в обе стороны и пересекла проезжую часть. В лифте она сняла солнцезащитные очки, оглядела свое отражение в зеркале. Синяк от удара покрывал всю правую часть лица и ухо. Местами синева начала немного зеленеть. Выглядела она ужасно.

Отперев дверь собственным ключом, Сара вошла в квартиру. Старая нераспечатанная почта лежала горой на полу, тут же стоял стул, заставленный кастрюлями. В квартире повис затхлый несвежий запах.

Она прошла в кабинет. Шторы задернуты, полный беспорядок, неопрятный матрас на полу. Простыня съехала на паркет. Тут же валялась подушка без наволочки, одеяло тоже небрежно сброшено на пол. Тарелки с засохшими объедками, грязные стаканы, скомканные куски хозяйственной бумаги… О боже!

А работа? Повсюду разбросаны бумаги и фотографии… и стена, вся испещренная надписями. Глубоко вздохнув, Сара придвинула к себе стул, уселась на него, озирая весь этот хаос. Внезапно ее охватило чувство скорби — скорби о человеке, который ей когда-то так нравился и который теперь совсем сбился с пути. Его жизнь в полном упадке. Однако грусть была недолгой. Ей хотелось испытывать сострадание к нему, но у нее не получалось — ненависть к нему за то, что он сделал с ней, заслоняла все остальные чувства. Сара посмотрела на снимок женщины, которую, судя по надписи, звали София, и на снимок мужчины по имени Гектор. Еще имена и фотографии — Гунилла, Андерс, Хассе, Альберт, Арон… Еще один мужчина без имени, сидящий на скамейке на набережной. И текст — везде, где только нашлось место, мелким почерком, местами перечеркнут — маниакально перечеркнут. Другие надписи — большими, извивающимися буквами, словно Ларс писал в разном душевном состоянии.

Сара включила его компьютер — пароль помнила наизусть еще с тех пор, когда они работали на нем по очереди. Нажала на клавишу «ввод». Ожидая, пока запустится система, выдвинула верхний ящик стола. Все вперемешку, без всякой логики. В нижнем ящике стола она отыскала большой конверт, на котором кто- то нарисовал цветок. Сара открыла конверт. Распечатанные фотографии в формате А4 — на всех одна и та же женщина. Обернувшись, она посмотрела на стену. София. Сара продолжала перелистывать содержимое папки. Сотни фотографий Софии в различных ситуациях. София на велосипеде, София в кухне — снимок сделан через окно с улицы. София идет по улице, София работает в своем саду. София входит в большие стеклянные двери — кажется, в больницу… София за рулем и… София спит. Какого черта!.. Ее спящее лицо крупным планом. Снимок явно сделан у нее в спальне с близкого расстояния. Это просто болезнь, какая-то одержимость…

Продолжая рыться в ящиках, Сара нашла две пары шелковых трусиков — они были дорогие и фирменные, явно принадлежали не ей. Положив их на место, женщина достала блокнот, пролистала его. Стихи. Почерк Ларса. Убогие стихи, банальные клише: летний луг, глубокий родник любви, твои