Глашатай высших сфер созвучия,
Безумец гений отрицал себя.
Он видел нить, связующую темя
С земной корой, с земной бедой и счастьем.
Её порвать нет сил иль нет веленья.
Ответь, о небо?…
Тишь благословения!
Когда я впервые появился на этих землях в сопровождении одного из представителей отряда риелторов, его жилище уже имело место быть, как говорится. И на первый взгляд ничего особенного собой не представляло. Одноэтажный Г-образный дом, с пологой двухскатной крышей, стоял на косогоре и на расстоянии смотрелся как ранчо из американских фильмов времён освоения Запада.
Форма дома скрадывала его истинный размер и создавала уют на участке. Всё было задумано ладно, скромно и со вкусом, за исключением одного. На территории квадрата, двумя сторонами которого служил сам дом и где должны были располагаться газон, беседка, сад, стоянка для машин, наконец, и всё такое прочее, — высилось совершенно несуразное сооружение. По состоянию дерева можно было судить, что и дом, и это строение появились здесь одновременно. В общем, это был огромный сарай, обшитый тёсом, дырявый и открытый всем ветрам, с шиферной крышей и большими воротами, через которые мог въехать, наверное, «КамАЗ». Грузовиков у соседа не было, и о предназначении данного сооружения долгое время существовали только вопросы. А ответы на них пришли, когда Свет сошёлся клином и Времена прекратили своё существование.
А пока я даже не знал, как зовут молодого, лет тридцати пяти, человека, ростом чуть выше среднего, который был моим соседом. И выражалось это соседство в течение более чем двух лет в том, что между нашими участками был общий забор. Да, и ещё: он был правым соседом.
Соседи слева (продолжение)
дым от костра
плесень зеркал
тени бросаются в море со скал
и вдруг
обретается образ невесты
предвестники
шепчут и ропщут
в невидимых рощах
таинственных стран
Закончилось бабье лето, и следом, спустя пару недель, первой волной прошлись морозы… В связи с этим действо на сопредельной с моей территории развернулось жуткое. Дежурную фразу Виктора Ивановича: «Я, мать вашу, всем здесь бошки пооткручиваю!» — можно было просто написать крупно на стене дома, чтобы не драть горло. Тем не менее погода не менялась, и вдобавок ко всему не выпало ни крошки снега. За несколько дней гуляющих по ночам серьёзных минусовых температур земля промёрзла основательно, и Виктор Иванович накануне очередных выходных получил первый урок жизни в деревне.
Я в то утро отправился побродить по ближайшим перелескам с ружьём. Насладившись прогулкой и постреляв по связкам шишек на макушках елей, я уже подходил к дому, когда заметил на участке моего левого соседа, ещё не обнесённом забором, такую картину: Виктор Иванович сидел на перевёрнутом вверх дном ведре, а напротив, на корточках, — Саша, его прораб.
— Доброе утро! — бросил я на ходу.
— А, Андрей, привет! — Виктор Иванович слегка повернулся в мою сторону.
Никаких криков, вопросов и прочих, уже ставших привычными, комментариев. Я остановился.
— Что у вас там с утра пораньше?
— Да ну её… Канализация, вон… Замёрзла, блин. — Тон у Виктора Ивановича оставался спокойным, даже флегматичным. Это было странно. Я подошёл к ним.
— Ну что там, Сань, давай рассказывай! — сказал я, обращаясь к прорабу.
— М-м… — замялся тот. И затравленно покосился в сторону хозяина.
— Да жена сегодня должна приехать, а тут вон… Ни помыться, ни… Чё делать, ума не приложу! — Виктор Иванович полез в карман ветровки и достал пачку сигарет. Он был как-то растерян и, казалось, без пяти минут подавлен.
Хорошее утреннее настроение и прирождённая галантность (не мог же я допустить, чтобы женщина, пусть даже и незнакомая, оказалась в стеснённых условиях) сделали своё дело.
— Иваныч, не хандри! Приедет твоя, заходите ко мне. Напьёмся — разберёмся.
— Да жена ладно. Не в этом дело, — Иваныч затянулся от души. — Тут, понимаешь…
— Пока нет.
— Дочь приедет тоже. Не просто у нас с ней всё. Тут вроде заманили, уговорили… Она не то что, там, условия, и всё такое… Она из принципа, понимаешь? Нерадивый, вишь, отец-то у неё. Ну и… — он замолчал и опять с силой затянулся.
Так-так, тут уже что-то интересное! Я полез за своими сигаретами. Достал одну и наклонился к Иванычу прикурить. Пока я втягивал в себя дым вместе с морозным воздухом, план уже был готов.
— Вот что, Иваныч, бери ключи, ружьё и топай ко мне. Поставь там при входе и располагайся на кухне. А я сейчас потолкую тут с твоим оболтусом и минут через десять подойду. Давай.
— Да зачем это?… — На сопротивление не было похоже.
— Поверь мне, всё пойдёт по плану, — я протянул Виктору Ивановичу ключи и снял с плеча «тулку».
— Ладно. Устал я от всего этого. Сил уже больше нет… Давай! — Он взял ключи, ружьё и пошёл в сторону моего дома.
— Так, Сань, соберись с мыслями и вкратце расскажи мне, что и как вы делали и что не делали, хотя должны были! — прораб покосился на меня с недоверием. Точнее так: одним глазом с недоверием, а другим — с хитроватым испугом. — А чтобы у нас сразу возникло понимание, — продолжил я, не обращая внимания на дежурное выражение лица всех прорабов на свете, — скажу: я — не твой заказчик. И чёрные дыры твоих смет меня не интересуют. Причина аварии тебе наверняка известна. Мне ты можешь её сразу озвучить. Я прикрою твою задницу и возьму Иваныча на себя ровно настолько, чтобы ты управился. Сделаешь, как я скажу, — всё будет путём. Поверь мне, я в этом разбираюсь. Со своей стороны обещаю мирное урегулирование конфликта. Попыхтеть, конечно, придётся, но ты сам свою работу выбирал. Я надеюсь… Ну, поехали!..
Надо оговориться, что та часть сферы человеческой жизни, что касалась вопросов организации крыши над головой, была знакома мне не понаслышке. Скажем прямо, процентов на восемьдесят это было моей профессиональной деятельностью. Но, сами понимаете, жизнь может быть спокойной, только если на уровне приятелей и родственников не первой руки это никому не известно. А уж соседям — тем более! В противном случае рискуешь превратиться в вечную палочку-выручалочку.
Минут через двадцать Санёк пошел организовывать своих людей, пообещав к вечеру управиться с поставленной задачей, не забыв стрельнуть у меня пару сигарет — верный признак того, что мозги у парня
