груди, приподнимая их, лаская.
– Мэлс… Боже, так приятно касаться тебя. – Он потерся носом о ее затылок и ухо. – Ты…
– Не желаете взглянуть, насколько талантливой я могу быть в обращении с мылом?
– О, черт.
– Приму за «да».
В ванной, она наклонилась и включила душ, в это время Матиас опустил стульчак и сел на унитаз, потирая челюсти так, будто был голоден и с нетерпением ждал трапезы.
– Разумеется, ты не станешь задергивать ее, – сказал он.
– Шторку?
– Да.
– А если задерну?
– Я сорву ее с креплений.
Она отодвинула перегородку с дороги.
– Ну, нельзя допустить, чтобы ты начал крушить этот номер.
Мэлс зашла под теплые струи и снова выгнулась, становясь под воду. Потом она повернулась и намочила волосы, запрокинув голову, поток воды касался ее, словно руки.
Его руки.
Мыло было предоставлено гостиницей, небольшой брусок, стертый Матиасом, и, намочив его, Мэлс почувствовала имбирь, душный воздух принес этот аромат прямо к ее носу.
Так скользко.
По шее и грудям, потом ниже, по животу и бедрам… она водила мылом повсюду, пузыри покрывали ее кожу, а потом соскальзывали вниз изумительными струйками… некоторые из них устремлялись между ее ног.
Матиас сидел, не шевелясь, поедая ее взглядом, будто то, что он видел, было сверх меры…
На мгновение она сбилась с ритма, загадка его исцеления снова завладела ее мыслями… но потом он сказал:
– Помочь со спинкой?
Хриплость в его голосе привлекла ее внимание:
– Терпение.
– Чего нет – того нет.
– Придется научиться. – Когда он выругался, грязно и тихо, Мэлс улыбнулась и наклонилась к ногам, влажные и полные груди покачнулись при этом. – Оно благотворно влияет на душу.
– Как и ты. И, ради всего святого… не останавливайся.
С удовольствием подчинившись, Мэлс не спеша провела по икре и голени, ее соски покачивались из стороны в сторону, касаясь бедер…
– Позволь я продолжу. – Он наклонился и выхватил мыло. – О, милостивый Боже… Я должен прикоснуться к тебе.
Она не собиралась отказывать ему. Ни в чем.
Он намочил руки в каскаде воды, формировавшемся от ее бедра; а потом прижался к ее плоти, шелковая пена усилила эффект от прикосновения, когда он прошелся по задней стороне ее ноги и замер в непосредственной близи к лону… прежде чем спуститься по внутренней стороне бедра, поглаживая, кружа, от чего она разгорячилась, и это было связано не с температурой воды или воздуха в помещении.
Мэлс закрыла глаза.
Она была в своем теле и одновременно освободилась от него, стояла на плитке и парила в воздухе, растянутая между невероятной нуждой в этой бесконечной божественной пытке… и отчаянным желанием получить разрядку, которая уже сейчас грозила свалить ее на колени.
– Дай мне другую ногу.
Открыв веки, Мэлс положила руку на его плечо для равновесия и подняла вторую ногу.
Она могла думать лишь о его голове между своих ног.
– Ты становишься мокрым, – сказала она хрипло.
Его пылающий взгляд нашел ее.
– Надеюсь, это применимо к нам обоим. – Когда она кивнула, он гортанно рассмеялся. – Скажи это для меня.
– Сказать что?
– Насколько ты влажная, вот здесь… – Его рука прошлась по ее лону, длинные пальцы погрузились в жар, потирая, вырывая крик из ее горла... потом ослабляя давление. – Скажи это.
Он выбрал это мгновение, чтобы открыть рот и запустить туда пальцы, которыми прикасался к ней, его щеки впали, когда он посасывал их, из его груди вырывались одобрительные стоны.
– Скажи это, – приказал он.
Мэлс могла лишь простонать что-то отдаленно напоминающее «Я такая влажная…».
Он улыбнулся улыбкой плохиша, замышляющего грязные делишки.
– Вымоешь для меня свои волосы?
Говоря, он не сводил глаз с ее грудей, будто представлял, как они будут двигаться вверх-вниз, когда она будет работать над своей головой.
Да. Без. Проблем. А потом, будем надеяться, они смогут приступить к другому делу…
Схватить бутылочку – секундное дело. Крышечка уже была снята, и Мэлс налила в ладонь жидкость, плотную как мед и золотисто-желтого цвета.
Взгляд Матиаса не отрывался от ее грудей, когда она потянулась к макушке. Без сомнений, ритмичные движения достигли того, чем он был так пленен, и она знала, что оказывала на него эффект потому как, каждый раз, когда он проводил рукой от ее лодыжки до бедра, он поднимался все выше.
Пока он не оказался там, где она хотела его видеть.
Когда его влажные пальцы снова прикоснулись к ее лону, она дернулась от удовольствия… и сейчас настало самое время смывать пену. Пока вода уносила прочь шампунь с ее волос, Матиас дразнил и ласкал, трение уносило ее к краю.
– Я хочу, чтобы ты кончила, – приказал он.
Без проблем. Звука его голоса вкупе с тем, как он проникал в нее, было более чем достаточно, чтобы головой вперед толкнуть Мэлс навстречу сногсшибательному оргазму, ее ладонь билась о мокрую плитку, когда напряжение в ее лоне взорвалось, прокатившись по телу.
Что-то вылетело из ее рта… его имя, да, это было оно… и она произнесла его дважды.
Пока она отходила от оргазма, воду выключили, а ее саму завернули в полотенце.
– Ты достаточно чиста по твоим стандартам? – спросил он, поднимая ее.
Она вполне была уверена, что ответом служило «да»… по крайней мере, это было у нее на уме. Одному Богу известно, что она на самом деле сказала…
Матиас требовательно прижался к ее губам и скользнул языком в ее рот, вытирая ее при этом махровой тканью. А потом он отнес ее на кровать.
Когда Матиас положил ее на покрывала, она решила, что он снова собирался поцеловать ее и закрыла глаза, поднимая подбородок.
Матиас поцеловал ее. Но не в губы.
Он устремился прямо к ее сердцевине, широко раздвигая бедра, впиваясь в ее лоно, посасывая. Прикосновения влажного рта к ее влажной плоти снова перебросили Мэлс через грань, ее тело охватил оргазм, который лишь наполовину состоял из разрядки.
Вторая его часть включала вулкан желания.
***
В лодочном сарае на берегу реки Девина буквально чувствовала волны жара, исходящие от ангела, стоявшего перед нею… и, слава милостивым богам, этот жар был вызван не только гневом.
Он хотел ее.
И, что еще лучше, он ненавидел себя за это: он целиком и полностью презирал эрекцию, так явно
