Опустившись на свою женщину, Матиас лишь отчасти думал о сексе. Другая часть его мозга была занята, сообщая об улучшениях южнее талии.
Похоже, член был твердым как доска два на четыре[143]… и таким же длинным.
Лаская лоно Мэлс, посасывая ее плоть, глубоко проникая языком, он не мог поверить в то, что его эрекция сейчас, в это мгновение, наслаждалась трением, зажатая между его животом и матрасом.
Сюрприз!
Он заметил изменения в своем теле, как только уложил Мэлс – обнаженную – на кровать. Один взгляд на ее идеальные груди, и он ощутил, как шок прострелил вплоть до головки члена.
Он опустил взгляд на свои бедра и решил, что окончательно лишился рассудка.
Но потом, когда он встал с кровати и проследовал за Мэлс в ванную, то мог поклясться, что движение в штанах означало весьма специфичное «привет-а-вот-и-я».
И сейчас, когда Мэлс кончала у его лица, ее лоно, открытое для его рта, ее вкус ощущался на задней стенке его горла, он знал, что невозможное оказалось возможным.
Потянувшись вниз, он запустил руку между ног.
Он застонал у ее лона.
Он был твердым.
Твердым, как скала.
И, очевидно, отчаянно жаждущим: потому одно-единственное, мимолетное касание к позаимствованным кожаным штанам, и он был вынужден рухнуть на ногу Мэлс, шок, благодарность и…
Логика заткнула за пояс все эти «я-хуууу!», напомнив, что одно наличие эрекции не значило, что он сможет закончить дело.
– Матиас?
Когда он прокашлялся, Мэлс поняла, что что-то происходит, его женщина приподнялась на подушках.
– Что такое?
Выпрямляясь, он забрался на матрас, держа равновесие на одном колене. Потом он взял ее ладонь и потянул на себя. Матиас не доверял своему голосу, но, с другой стороны, слова здесь лишние. Она поймет его, как только почувствует.
Вспоминая то сумасшествие с Эдрианом в ванной, он по-прежнему не понимал, что произошло… но, вернув ко всему прочему зрение, сейчас он был твердым, и более чем жаждущим… и, благодаря парню, казалось, что сейчас, после столького времени, он был способен.
Он практически разрыдался.
Быть с ней,
Мужчина был ангелом, способным на чудеса.
Матиас прижал ее ладонь к себе. В это самое мгновение, его бедра устремились вперед, член прижался к ней, он стиснул зубы от шокирующего удовольствия.
Мэлс напряглась… оно и ясно.
«Говори, придурок», – пнул он себя. Скажи что-нибудь.
Вместо это, он мог лишь тереться о ее руку, вращая бедрами… что считалось за мольбу, решил он.
И, о, Господи Боже… Мэлс перешла к делу, ее лицо было восхищенным, глаза сияли, когда она обхватила его сквозь штаны. Накренившись на бок, он позволил ей заявить о своих правах на него, его тело таяло, когда Мэлс села между его ног и потянулась к ремню брюк, которые Эдриан дал ему.
– Ты не против? – спросила она.
Он был благодарен ей за то, что она проявила чуткость по отношению к его шрамам. Но потом… сейчас они не были такими глубокими?
– Нет, если ты…
Она отмахнулась от этой проблемы, ослабив шнур, обвязанный вокруг его талии.
– Интересный ремень.
– Он черный.
– Значит, подходит к штанам, – сказала она одобрительно.
А потом он оказался обнаженным, не считая нижнего белья.
Забавно, наслаждаясь сейчас видом ее грудей, он мог не иметь рук, и ему было бы плевать. Но потом он посмотрел вниз, и не потому, что проверял наличие ног.
Окей, это не его воображение: его член был напряжен за тонким хлопком его боксеров, будто был готов прорвать в них дыру, чтобы добраться до Мэлс. И это было странно… этот длинный, толстый ствол, казалось, не принадлежал ему, когда был в рабочем состоянии… может, это результат его прошлого; кто знал, кого это вообще волновало. Но сейчас, чертова штука казалась даже живее, чем его разум.
И все же он должен предупредить Мэлс, что это может закончиться не так хорошо…
В мгновение, когда она коснулась его, в секунду, когда ее теплая ладонь обхватила его через ткань, его тело ответило мощно, его рот раскрылся, выпуская очередное проклятье.
Когда он снова открыл глаза – не осознавая, что вообще закрывал их – он увидел ее лицо перед собой.
– Как ощущения? – хрипло спросила она. Прекрасно зная сама.
А потом она окончательно раздела его.
Матиас рывком схватил ее плечи и притянул Мэлс к своим губам, жестко целуя. Когда она начала основательно ласкать его, ее ладонь двигалась вверх-вниз по стволу, поначалу медленно, потом быстрее, каждый раз обводя головку и слегка сжимая ее.
Матиас абсолютно потерялся в том, что она делала с ним, и в этой изумительной дезориентации он облизывал губы Мэлс, погружался в ее рот, зарывшись рукой в ее густые волосы на затылке. Больше… ему нужно больше…
Он быстро прижал ее к своей груди и перекатился на нее, забираясь сверху.
– Я хочу войти в тебя, – сказал он напротив ее губ.
Она тут же кивнула.
– Давай я посмотрю, что у меня есть.
Быстро поцеловав его, она встала с кровати и подошла к сумке. Она копалась в ней и бормотала молитвы.
– Слава тебе Господи.
Когда она повернулась, в ее руке лежало два презерватива.
– Для ясности, они принадлежат моей подруге… и я ношу их для нее, когда мы гуляем вместе. Это правда.
И он поверил ей.
Но, хватит с них разговоров.
– Иди сюда, – потребовал он, протягивая руку.
Все развивалось со сверхзвуковой скоростью, когда они позаботились о необходимом; они снова оказались там, где были, ее бедра были раскрыты, он устроился у ее лона.
Пока он целовал ее, играя с мягкими губами, она своими талантливыми руками направила его прямо в свое лоно. Дальше он действовал сам. Мощным рывком его бедра двинулись вперед, и он почувствовал проникновение всем своим нутром, ее влажный жар принял его до упора, сжал его в хватке, от которой он стал еще тверже.
Мэлс в ответ вскрикнула, ногтями впившись в его спину, ее тело взмыло вверх, к его, ее лоно сжималось во время оргазма.
– О, Боже, – простонал он, прижимая ее к своей груди и начав двигаться посреди ее разрядки.
Он собирался быть медленным. На самом деле.
Но когда она скрестила ноги вокруг его бедер и принялась тереться о него, что-то сломалось. Он мгновенно обрушился на нее, его бедра свободно двигались, желание достигло высот, так что он начал буквально вбиваться в нее.
И, Боже благослови ее, Мэлс была с ним, каждую секунду, желая всего, что он мог дать, принимая
