его, когда он кончил…
Разрядка сокрушила его так же, как и тот взрыв в пустыне… разнесла его в клочья, унося высоко в небеса.
Разница в том, что вместо того, чтобы погрузить его в ад на земле, оргазм вознес его в рай…
***
Чувствуя содрогания члена Матиаса внутри себя, Мэлс прижимала мужчину к себе, впитывая его оргазм, и обретая свой собственный. Обнимая Матиаса, она уткнулась лицом в его шею и плечи, чувствуя его мощь, когда тело, бывшее сломанным, вновь стало целым.
Это было… чудо.
Иного слова не подобрать.
Когда она, наконец, собрала свои мысли, то заметила, что он смотрит на нее, его лицо было серьезным… если не мрачным.
– Я в порядке, – сказала она с улыбкой. – Ты не сделал мне больно.
Он открыл рот, будто собирался сказать что-то, но потом просто нежно поцеловал ее.
Он по-прежнему был возбужден.
Перекатившись, он не разрывал соединения.
– Я не хочу, чтобы это заканчивалось, – сказал он хрипло.
Она тоже не хотела этого.
Они быстро разобрались с деталями, надев на него второй презерватив ее подруги.
В этот раз, Мэлс была ведущей.
И она хотела оседлать его.
Устроившись на его бедрах, она положила руки на его плечи и начала двигаться на нем, его член входил и выходил из ее тела, снова разжигая огонь. Темп нарастал, и они шли синхронно, секс набирал обороты сам по себе.
Они кончили одновременно, его разрядка дошла до нее, ее лоно выжимало его, удовольствие было столь резким и долгим, что приносило некую боль…
А потом, после, как казалось, вечности, все кончилось.
Мэлс упала на него; потом устроилась на боку, так, чтобы они лежали вместе.
– Ты невероятна, – сказал он, заглядывая в ее глаза.
– Ты ошибся с местоимением.
Он пригладил прядку за ее ухом. А потом, нежно, пальцем провел по ее лицу, будто запоминал ее с помощью касания.
– Ты уедешь этим утром, ведь так? – прошептала она, испытывая внезапный ужас.
Он медленно и уверенно кивнул.
Мэлс закрыла глаза и откинулась на подушки. Положив руку под голову, она уставилась на потолок.
Блин… так больно…
– Я люблю тебя, – сказал он хрипло.
Ее голова резко повернулась. Матиас все еще смотрел на нее, его взгляд был спокойным и пронизывающим, мужественное лицо – смертельно серьезным.
В какое-то мгновение умопомрачения ей захотелось ударить его. Он собирался свалить из города, чтобы никогда не возвращаться, и при этом вываливает на нее
Да пошел он.
– Я просто хотел, чтобы ты знала.
– Перед твоим отъездом, – пробормотала она.
– Некоторые слова должны быть сказанными.
Она повернулась к нему и обняла себя руками… инстинктивно.
– Если это правда, тогда почему ты уезжаешь?
– Это зависит не от меня.
– Значит, кто-то купит тебе билет и заставит пуститься в бега? – Боже, она говорила как стерва. – О, черт… слушай, я не хочу, чтобы ты уезжал. Но ты знаешь это… так что, мы там, где мы есть.
Он любил ее.
И, когда она смотрела ему в лицо, ее чувства были кристально-ясными.
Протянув руку, она дотронулась до его щеки… и не с целью ударить, дать пощечину.
– Что мне делать без тебя?
И, п.с., как может кто-то, с кем она встретилась совсем недавно, значить так много? Она ведь не подросток в разгаре полового созревания, когда каждый встречный парень может привести к трагедии масштабов Ромео и Джульетты. И тем не менее. Вот она, хочет разрыдаться от того, что у нее совсем не осталось времени с ним.
– Я когда-нибудь услышу о тебе? – спросила она.
Он ответил ей поцелуем, и в этот момент глаза так сильно защипало от слез, что пришлось резко заморгать.
В этот раз секс был медленным и нежным, но не менее опустошающим, чем предыдущая страсть: когда он прикасался к ней, снова вошел в нее, когда они двигались, словно одно целое, она приказала своему мозгу запомнить каждый вздох и стон, каждое движение и шорох.
Этим воспоминаниям придется жить до скончания времен.
Глава 44
Сидя без штанов на пристани, у доков, Джим достал сигареты из кармана куртки трясущимися руками. То же самое было и с зажигалкой. И, поднося огонь к сигарете, он также не блистал координацией.
В это время шум Гудзона, чьи волны плескались в пустых доках, притеснял его, создавал ощущение, будто его окружают решетки.
– На самом деле, она не ключ к этому, – сказала Девина позади него.
Блин, его слух был слишком острым: ее застегивающийся замок криком звучал в его голове, а нога, скользнувшая в туфли на высоких шпильках, вообще не должна быть слышна.
– Та журналистка, – пояснила демон, будто ожидала ответа. – Матиас зашел слишком далеко, ничто его не спасет.
Джим постучал по сигарете, наблюдая, как пепел слетает в воду.
Девина была права в одном: она смогла заставить его чувствовать себя хуже, чем раньше. Он был полностью загажен, изнутри и снаружи… от своего гнева, секса, всей игры.
Спаситель не должен терять надежды… но вот он, растерявший последние остатки оптимизма.
Новомодные каблуки Девины прошли вперед и замерли на периферии его зрения, от ярко-голубых туфель из крокодила или кого-там зажгло глаза.
Он не собирался трахать ее.
Но трахнул. Дважды.
Противостояние было библейских масштабов… оно и видно, гребные шлюпки, ранее аккуратно расставленные, сейчас болтались повсюду, пришли в негодность после того, как он лицом швырнул Девину на них.
Буйки валялись повсюду. Множество спасательных жилетов было разорвано, их наполнитель, словно кровь, отмечал поле боя.
Казалось, что ураган налетел на Гудзон.
Может, это произошло три раза?
