Тишина длилась не дольше минуты. Сквозь вой сирены Ричер расслышал натужное гудение автомобильного мотора на низкой передаче. Он выглянул в окно гостиной. Яркий свет фар. «Форд» без надписи. Он остановился перед дорожкой к дому, и из него вышел начальник полиции Холланд. Ричер засунул свой револьвер сзади за пояс и прикрыл его свитером. Потом вышел в прихожую. Он открыл входную дверь как раз, когда Холланд поднялся на террасу. На лице Холланда выразилось удивление.
— Я не знал, что вы здесь.
— Я решил, что так будет разумнее, — сказал Ричер. — Тут есть свободные кровати. А Ким Питерсон не нуждается в охране.
— Как миссис Солтер?
— Прекрасно.
— Я хочу на нее посмотреть.
— Как ваши дела? — спросил ее Холланд.
— Все хорошо, — сказала она. — Вам надо ехать в тюрьму.
— Я и ехал, но не хотелось оставлять вас одну.
— Уверена, что мистер Ричер вполне тут справится.
Холланд оглянулся на Ричера. В его взгляде сквозила нерешительность.
— Что там происходит? — спросил его Ричер.
— Черные с белыми сцепились.
— Точно выбран момент. Что будет, если вы не поедете?
— Позор для отдела, меня уволят.
— Так езжайте.
— Не хочется. — Простое утверждение. По тому, как Холланд это сказал, и по его позе Ричер почувствовал, что думает он не только о долге перед миссис Солтер. Ему хочется остаться в тепле, в уюте, где ему ничто не угрожает. Холланд был напуган.
— Вам приходилось заниматься тюрьмой? — спросил Ричер.
— Нет, — сказал Холланд.
— Там ничего особенного. Вы займете ограждение и вышки. Кто-то пытается прорваться — вы стреляете. Очень просто.
Холланд не ответил. Сирена внезапно смолкла. Ричер сказал:
— Это, видимо, означает, что вам всем полагается быть уже там.
Холланд кивнул, посмотрел на Джанет Солтер и сказал:
— Давайте хотя бы поедем со мной в машине. Я должен быть уверен в вашей безопасности.
Джанет Солтер отказалась:
— С мистером Ричером я здесь в безопасности.
Холланд постоял еще секунду-другую. Потом кивнул еще раз, уже решительнее. Он круто повернулся и пошел к двери. Мотор его машины работал. Он сел в нее и уехал.
В доме опять стало тихо.
Тактически лучше всего было бы запереть Джанет Солтер в подвале, но она не захотела. Она стояла в прихожей, держа руку на револьвере в кармане, оглядывалась кругом, словно осознала вдруг, что четыре стены, которые должны были бы защищать ее, — это на самом деле четыре пути доступа в дом.
Она довольно долго молчала.
— А вам не надо патрулировать снаружи?
— Нет. Слишком долгий путь от заднего фасада к переднему, если вдруг потребуется.
— Так что будем ждать здесь?
— Правильно, — кивнул Ричер. — Будем ждать здесь.
Они ждали в гостиной. Ричер решил, что это самое лучшее место. Отсюда был вид на фасадную часть, а учитывая глубокий снег, визит с фасада был наиболее вероятен. Часы дотикали до девяти, отмерив первый час ожидания. Ричер тщательно обследовал внутренние границы. Входная дверь — заперта. Окна первого этажа — все закрыты. Стеклянные двери библиотеки — заперты. Черный ход — заперт. Окна второго этажа — все в порядке.
Дом был построен для предыдущих поколений, в каком-то смысле более закаленных, но и более спокойных. На окнах были запоры, на дверях замки, все — основательное, латунное, но отнюдь не та броня, которой торгуют в современных магазинах. А это значило, что есть сорок три возможных пути в дом, пятнадцать из которых — вполне доступные. Восемь из них одинокий защитник с нормальными умственными способностями мог расценивать как угрожающие, и шесть из них оборонять было несложно. С двумя остальными было сложнее, но осуществимо. Он снова подумал о том, чтобы спрятать Джанет Солтер внизу, но она увидела, что он задумался, и заговорила, видимо желая его отвлечь:
— Сколько раз вам приходилось заниматься подобным?
— Раз или два, — ответил он, глядя в окно.
— И вижу, остались в живых.
— Пока да, — кивнул он.
— В чем секрет вашего успеха?
— Не люблю проигрывать. Такая профессия.
— Вы все еще в армии, да? Мысленно, я имею в виду.
Ричер наблюдал за улицей. Наконец он сказал:
— Я хочу, чтобы вы наблюдали с фасадной стороны. Я буду в прихожей. Если кто-то явится через кухню или библиотеку, я разберусь с ними в прихожей.
— Хорошо, — сказала Джанет Солтер.
— Держитесь в тени, но будьте начеку. Если что-то увидите, окликните меня, громко и отчетливо.
— Ладно.
Она заняла позицию в глубине комнаты, так что снаружи ее было не видно, но она сама могла наблюдать. Руку она держала на револьвере в кармане. Он перешел в переднюю и поставил стул с другой стороны от телефонного столика, так, чтобы сидеть лицом к тыльной стороне дома. Револьвер положил на колени. Взял трубку, набрал знакомый номер и попросил Аманду.
Пауза. Щелчок. Голос:
— Вы, наверное, меня разыгрываете? Два часа назад вы задали мне работы на две недели и уже звоните узнать результат?
— Нет, но хоть что-то мне необходимо знать самое позднее к завтрашнему дню.
— Вы в своем уме?
— Вы сказали, что толковее меня, а я сделал бы это за день. Так что ночи должно вам хватить. — Ричер не сводил глаз с кухонной двери. — А своего вы поймали?
— Нет, разве не ясно?
— Где вы ищете?
— По всем аэропортам и на судах в Мексиканском заливе между Корпус-Кристи и Новым Орлеаном.
— Он в мотеле к северу от Остина. Почти наверняка в Джорджтауне. Почти наверняка во втором мотеле к северу от автобусного терминала.
— На нем что, радиомаячок, о котором я не знала?
— Нет, он один и испуган. Ему нужна помощь. Получить ее неоткуда, кроме как от людей за морем, с которыми он спутался. Но он боится им звонить. Они ему помогут, если он не запачкан; если скомпрометирован — бросят на произвол судьбы. Он это понимает. Если просто беглый — их устраивает. Если политически замаран — уже хуже. Они побоятся, что мы проследим его до дома, где бы этот дом ни был. Поэтому ему надо знать новости. Знать, как осветит пресса убийство в Форт-Худе. Как нормальную семейную разборку — тогда он позвонит. Если нет — вставит пистолет себе в рот.
— Подоплеку мы не раскрыли. И отправиться он мог куда угодно. В Уэйко, в Даллас, даже в Абилин.
