'Любимый', — пожалуй, ей стоит вообще забыть это слово. Мира скомкала лист, на котором случайно черкнула пару завитушек, и взяла новый. Его она начала легко, перо быстро запорхало над бумагой и остановилось только в самом конце листа. Оставалось ещё несколько строк…
От открытого окна тянуло холодом. Мира накинула шаль и повернулась к зеркалу, чтобы поправить волосы, и из осколков стекла на неё посмотрело чудовище. После вчерашней ночи оно отрастило клыки и когти. В неизвестном звере более не угадывалась когда-то красивая девушка. Истощённое тело, тускло- серые волосы, напоминающие мочалку… Мира лишь на миг заглянула в уголья зрачков, и зеркало разбилось в стеклянную пыль.
Вампирша воротилась к столу. Перо вновь задвигалось над бумагой. И — откуда, почему, зачем? — смешная слеза прочертила блестящую дорожку по щеке.
'Помнишь сказку, которую я рассказывала тебе в детстве? Об Избранном и его Даре? Мы живём в странном, меняющемся мире, но я верю, любовь к этой легенде мы оба пронесём через года. Мы и сами, хотим того или нет, уже герои этой сказки, вслед за нами она пойдёт с книжных страниц в реальный мир, новым солнышком осветит Землю Страха… Ты можешь не верить мне сейчас, главное, что верю я. А может, быть когда-нибудь, разуверюсь я — тогда ты меня поддержишь, любимое дитя моей души. Поддержишь и выведешь вновь к свету. Сказки — неискажённое отражение реальности, и, как всё неискаженное, способны на истинное волшебство. Однажды наша сказка преобразит этот тёмный мир'.
— Что ты пишешь? Дневник? — ещё не увидев, она узнала голос Гектора.
Мира подскочила от бесцеремонного оклика, а рука машинально потянулась прикрыть написанное от чужих недобрых глаз. Она повернулась к открытому окну.
Вампир удобно устроился на подоконнике. Гектор был в непривычном для себя щегольском светлом костюме. Взгляд вампирши скользнул по его шляпе и трости, аккуратно пристроенным на краю окна, и её губы искривила усмешка:
— Когда ты только успел…
— Я мог бы украсть твою шаль, и ты бы не заметила! Уткнулась в свои закорючки — ничего вокруг не видишь.
— Ты весел сегодня. Где ты был две недели?
— Было одно дело в Меторе.
— Мог бы сообщить мне. Я ждала тебя, — Мира фальшиво улыбнулась, тихонько прикрывая письмо книгой. Но Гектор заметил её осторожное движение.
— Чернила же ещё не высохли! Что там у тебя? Ты пишешь стихи?
— Прозу, — буркнула вампирша. — Роман. О любви.
Возвращение Гектора нешуточно испугало её. Был ли он в Карде? Если был, почему возвратился так скоро? Неужели Избранный уже у них?!
— Что же, твоё дело удалось? Ты пришёл рассказать о нём? — дрогнувшим голосом спросила она. — Или… Что?!
— Что ты разволновалась? Я соскучился по тебе… и пришёл. Мне уйти? — вампир отвернулся, готовясь шагнуть в темноту за окном.
Мира вздохнула. Жалобное: 'Мне уйти?' растрогало её. Она задула свечу и сама шагнула к Гектору, обняла за плечи, вновь соглашаясь забыть, что перед ней враг. Письмо осталось лежать до рассвета, придавленное книгой.
Внезапное возвращение Гектора разрушило всё цепочку её рассуждений и последовавших за ними действий. Мира полагала, что Гектор сорвался в Карду из-за Избранного. Теперь она не знала, что подумать. Может, в Карде всё по-прежнему спокойно и до двадцатилетия Винсенту ничто не угрожает? Она всё-таки отнесла письмо на почту и сообщила о своих сомнениях Эрику. Пятёрка, собравшись на Закатной, постановила ждать вестей из Карды.
В рассчитанный срок ответного письма не было!
Мира более не скрывала тревоги. Позабыв о конспирации, она бегала к Элиасу, на чей адрес должно было прийти письмо, каждый вечер. Письма не было! На седьмой вечер она поняла в чём причина — и расхохоталась.
— Моё письмо перехватила Агата! — вымученный, злой смех. — Она не дала Винсенту прочитать его! Как глупо вышло! Боже…
— Просто жди. Может быть, письмо придёт завтра, — заверила Ника.
— Вечное завтра!
— Я всё-таки спрошу Тессу, что ей известно о планах Конора, — сказал Эрик.
— Тесса? Твоя Низшая? — встрепенулся Сайрус. — Это можно…
— Нельзя! — жёстко сказала Мира. — С ума сошли? Она нас выдаст! Конору! Попробуй обратиться к ней, Эрик, и я перегрызу тебе глотку!
— Она служит Конору только на словах. Без неё мы так и будем строить слепые догадки. Вы зря боитесь довериться ей!
— Нельзя служить владыке только на словах, — заметила Ника. — Если она согласилась служить ему, она не наша. Однажды она предаст тебя, Эрик.
Вампир отрицательно мотнул головой, Ника всплеснула руками. Два упрямца разошлись по разным сторонам комнаты.
Вдруг хлопнула дверь — возвратился хозяин дома, Элиас.
— Вот твоё письмо! — крикнул он, хлопнув по столу большим твёрдым картонным пакетом. — Читай! Вслух!
Под тихие смешки друзей, Мира забрала письмо и ушла читать под лампу.
— Нельзя служить Конору только на словах! — запальчиво повторяла Ника, оказавшаяся неподалёку. — Я знаю, что говорю. От него приходили ко мне. В самом начале… Сначала они сулили блага, говорили о мире без Высших. Потом, когда я уже числилась в Безумцах и начала пить живую человеческую кровь, они пугали меня неизбежностью Бездны. Последний раз они пришли, когда Бездна была близка, когда я примеряла крылья перед зеркалом. Тогда они угрожали расправой Ордена! Я сумела уйти от них, но я всегда была редкой счастливицей…
— Почему ты отказалась служить ему? — острым ногтем вампирша разорвала пакет. Ника коротко и звонко рассмеялась:
— Я шла в carere morte за свободой и нашла её… у вас. Зачем мне владыка?
— Стой… Что это? — В руки Мире выпал белый бумажный конверт. Её невскрытое письмо. Эрик присвистнул:
— А ты оказалась права! Сестра перехватила письмо.
— Тут есть ещё один лист, — Ника достала из пакета сложенный вчетверо листок.
— Дай мне! — Мира схватила бумагу, вцепилась глазами в твёрдые незнакомые строчки.
Через минуту она без сил опустилась на стул.
— Это пишет соседка, Беата Меренс, — еле выговорила она. — Она узнала мой почерк. Агата мертва, сердечный приступ. Винсент уехал из Карды. Один. Две недели назад.
— Куда он уехал? — тихо спросила Ника.
— Этого Беата не сообщила, — Мира тяжело вздохнула и вдруг улыбнулась. — Главное, что он не у Конора!
Глава 18 Родственные связи
Солнце медленно сползало к горизонту. Оранжевое с золотыми всполохами свечение разлилось по небу, дальние дома и деревья сада окрасились в тёплые летние тона. В воздухе везде стояла взвесь золотой пыли.
